26 апреля, 10.30 вечера, 1873 г.
Ливи, милая, я кончил приводить в порядок и переписывать все мои рукописи, и сегодня мы начали просматривать книгу в целом, строчку за строчкой, нумеровать главы и располагать их в нужном порядке. Это чрезвычайно увлекательная работа. Все первые одиннадцать глав мои; и когда я прочел их подряд, без перерыва, мне стало по-настоящему интересно, а когда я добрался до глазной примочки Селлерса, его часов, его печи со свечкой и обеда из репы, то от смеха еле мог читать. Обед из репы удался отлично, — и теперь я им доволен.
Уорнеру не удалось описание Лоры-школьницы, — я хочу сказать: не удался ее портрет. Он попросту списал почти слово в слово прелестное описание, принадлежащее перу мисс Вулсон, — плагиат был бы обнаружен в одну минуту. Я ему так и сказал. Он понял; и все же провалиться мне на этом месте, если он не расстроился, потому что в речи этой дамы был определенный аромат, с которым ему ни за что не хотелось расставаться, — мне тоже, но ведь он нам не принадлежал, и мы им воспользоваться не могли. Поэтому я заставил его приняться за создание портрета, что он и сделал. В конце концов я взял бумагу и карандаш, меня осенила мысль (касательно фразеологии), и я быстро ее записал. Я уже говорил Уорнеру, каковы должны быть детали этого описания, поэтому требовался только соответствующий язык, чтобы их воплотить. Затем мы прочли оба наши варианта и воспользовались моим, потому что он оказался лучше. Да он и не мог не оказаться лучше. Если бы я попытался описать картину, которую задумал он, я бы тоже испортил все дело.
Мы оба думаем, что это будет неплохая книжка, как сказал царь Соломон детям иудейским.
Вчера я обедал с Уорнером, сегодня — дома. Завтра буду обедать у Твичела. Котята стали совсем резвыми. Они и старая кошка спят со мной ночью и бегают по всему дому. Я не согласился бы продать их и за тысячу долларов. Что мне нужно от жизни, кроме жены, которую я обожаю? Кошку, старую кошку с котятами. Кстати, как поживает Рожица? Здесь очень уныло, но я этого не замечаю. Мне тоскливо, но я к этому привык и не теряю душевного равновесия. Горе — моя старый знакомый. Горе заставляет меня хохлиться, когда я один, но это потому, что тогда я слаб. Когда моя семья рядом со мной, я сильнее его.
Но сегодня я не грущу, милая, я весь день трудился до этого самого часа, работа проделана большая, и я весел, как церковный псалом.
Я получил французский перевод «Скачущей лягушки» — смешнее ничего не может быть. Я собираюсь перевести его буквально, сохранив все французские конструкции (извиняясь, когда какое-нибудь слово окажется мне не по зубам), а затем напечатать свой перевод в. «Атлантике» как серьезную работу человека, считающего себя знатоком французского языка, и поставить под переводом свою фамилию без дальнейших объяснений. Это будет кусочек, который сразу не угрызешь.
До свидания, радость моя. Я люблю тебя, я люблю Рожицу. Пора ложиться спать, а мне еще надо спуститься и выгнать кошек.
Сэм.
Примечания
...я кончил приводить в порядок и переписывать все мои рукописи... — Речь идет о романе «Позолоченный век», написанном совместно с Ч.Д. Уорнером.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
