Осмотрев Ниагарский водопад, я переправился на Канадский берег. Здесь тотчас же, в первом попавшемся отеле, мне пришлось познакомиться с одним майором 42-го стрелкового полка и заодно уже с целой дюжиной молодцеватых, гостеприимных англичан, которые немедленно пригласили меня отпраздновать вместе с ними день рождения королевы. Я с удовольствием согласился, высказав при этом, что убедился в благонамеренности всех англичан, с которыми когда-либо имел случай познакомиться, а что касается до их королевы, то искренно удивляюсь ей и почитаю ее, как и все мои земляки. Но одно затруднение остается всё-таки едва ли устранимым: я — убежденный противник всяких спиртных напитков и не знаю, каким образом, при посредстве тех слабых жидкостей, которые употребляю, я воздам должное уважение королеве в день её рождения?
Майор, почесав затылок, подверг дело продолжительному и всестороннему обсуждению: с первого взгляда представлялось совершенно невозможным, так или иначе, устранить высказанное мною препятствие. Он был слишком хорошо воспитанный человек, чтобы решиться посоветовать мне хоть на время изменить моим убеждениям.
Но, наконец, он воскликнул:
— Нашел! Пейте содовую воду!
На этом и порешили. Мы собрались в большом, роскошно декорированном флагами и цветущими растениями, зале, где и уселись за стол, ломившийся под массой фундаментально-вкусных яств и питий. Под градом остроумных тостов и блестящих речей мы просидели за этим столом до полуночи. В течение всей моей жизни я не испытал такого удовольствия и выпил 38 бутылок содовой воды. Но мне кажется, что эта жидкость всё-таки не совсем применима в подобных случаях. На следующее утро я встал весь наполненный газом и туго надутый, на манер воздушного шара. Мне не годилась ни одна из частей моего костюма, за исключением разве зонтика. После завтрака я застал майора за новыми грандиозными приготовлениями. На мой вопрос об их назначении, он объяснил мне, что в этот день приходится годовщина рождения принцессы Уэльской и что вечером назначено празднование этого события. Мы отпраздновали его. Все были опять очень оживлены и разошлись далеко за полночь. Мне уже опротивела содовая вода и поэтому я перешел на лимонад, которого выпил, вероятно, несколько квартов. Казалось бы, что лимонад, выпитый хотя и в большом количестве, должен лучше действовать на человека, чем содовая вода. Но на самом деле это не так. К утру он перекислил все мои желудочные соки и набил такую оскомину, что я еле мог кусать; я испытывал нечто в роде паралича нижней челюсти. Общее мое настроение было мрачно и отвратительно.
Вскоре после завтрака я опять увидел майора за новыми приготовлениями. Я с трудом подавил вздох, узнав, что сегодня день рождения принцессы Елены.
— А кто же эта принцесса Елена? — спросил я.
— Дочь ее величества королевы, — ответил майор.
Я не противоречил. Вечером мы отпраздновали день рождения принцессы Елены. Празднество это закончилось почти с петухами, и я чувствовал себя превосходно. Но на лимонад я уже не мог больше смотреть. Я выпил пару кадок воды со льдом.
Утром, я проснулся с зубной болью, судорогами и ознобом плюс всё еще продолжавшаяся оскомина и масса газов во внутренностях. Неутомимого майора я застал опять за делом.
— Теперь в честь кого же? — осведомился я.
— В честь его королевского высочества герцога Эдинбургского! — гласил ответ.
— Сын королевы?
— Да.
— И сегодня день его рождения? Не ошибаетесь ли вы?
— Нет, это верно, и сегодня вечером мы будем праздновать...
Я покорился своей судьбе. Мы отпраздновали и я выпил пол-бочки яблочного кваса.
Когда на другое утро, помутневшим, с явными признаками желтухи, взглядом я дико озирался, первое, что я увидел, это был майор, озабоченный новыми бесконечными приготовлениями. Тогда у меня оборвалось что-то в сердце и я разрыдался.
— Кого же сегодня мы будем оплакивать? — спросил я.
— Принцесса Беатрисса, дочь королевы.
— Позвольте, — вырвалось у меня, — теперь как раз настало время получить более подробные разъяснения: как долго еще мы будем держаться на королевской фамилии? Чья следующая ближайшая за ней очередь?
— Их королевские высочества герцог Кэмбриджский, принцесса Ройялль, принц Артур, принцесса Мария Токская, великий герцог Мекленбург-Стрелицкий, великая герцогиня Мекленбург-Стрелицкая, принц Альберт-Виктор...
— Довольно! — перебил я, — человек может много вытерпеть, но всему есть границы! Ведь я — только смертный. Я готов быть в компании с существами мне подобными, но тот, кто может чествовать всех по порядку членов этой фамилии, и после этого всё-таки останется жив, тот должен быть или больше смертного человека или — меньше его. Если вам приходится проделывать это самое из году в год, то я благодарю Всевышнего, что родился в Америке: быть англичанином я не имею, в полном смысле, физической возможности. Я не могу больше принимать участия в вашем обществе: комплект употребляемых мною напитков исчерпан. Да! Для меня больше не существует напитков, а мне пришлось бы что-нибудь пить за здоровье еще целой массы названных вами... Я выпил уже всё, что мог, — мы всё еще стоим, так сказать, только в преддверии этой фамилии! Я искренно сожалею, что принужден отступить, но поверьте, к этому меня побуждает горькая необходимость! Я весь наполнен газом, я не могу нажать зуб на зуб, я страдаю коликами, скорбутом, флюсом, опухолью щек, корью и параличем подбородка, а ко всему этому, от вчерашнего яблочного кваса у меня сегодня открылась холера. Милостивые государи! Не взирая на величайшую в свете благонамеренность мою, я положительно не в состоянии праздновать вместе с вами все дальнейшие дни рождений. Я вынужден просить вас сделать паузу!
