Весну и лето 1898 года Марк Твен жил в Вене. 30 августа 1898 года он писал Хоуэлсу из Кальтенлейтгебена, городка в окрестностях австрийской столицы: «Сегодня утром я прочел миссис Клеменс вслух статью о вашем посещении испанских пленных, а сейчас перечитал все еще раз. О господи, как это хорошо и благородно, как великодушно и трогательно! У вас недюжинный ум и редкостная душа!» Твен имел в виду статью Хоуэлса «Наши испанские пленники в Портсмуте», опубликованную в «Харперс уикли» 20 августа 1898 года, в которой тот описывал свои впечатления от двух посещений лагеря военнопленных, захваченных во время испано-американской войны. Статья открывалась таким драматическим признанием: «Я вообще не поклонник войн, а меньше всего такой войны, которая, начавшись из человеколюбия, по воле жестокого провидения или по иронии судьбы окончилась бы захватом чужой земли или в крайнем случае угольных портов». Описав не без сарказма реку, луга и фруктовые сады, окружающие остров, где находилась тюрьма, Хоуэлс поднимает вопрос: имели ли право Соединенные Штаты объявить войну Испании? И отвечает весьма решительно: «Нет!»
Столь резкое осуждение Хоуэлсом испано-американской войны не удивительно. В начале апреля 1898 года он писал своей сестре:
«Конечно, нас оглушили все эти разговоры о войне. Надеюсь, тебя не удивит, если я скажу, что, по-моему, мы постыдно несправедливы. У нас нет никакого права вмешиваться в дела Кубы и нет никаких причин ссориться с Испанией. Даже если это в будущем и окажется полезным, то сейчас мы, бесспорно, причиним вред. Если начнется война, она принесет в тысячу раз больше страданий, чем все то зло, которое Испания причиняла или могла бы причинить Кубе. После войны опять произойдет накопление громадных состояний, погоня за богатством примет форму всеобщей мании и все возвышенные цели отойдут на задний план. Мы вступим в эру «процветания», купленного ценою крови, и капитализм еще крепче, чем когда бы то ни было, закует Америку в свои цепи».
В статье по поводу испанских военнопленных Хоуэлс четко высказал свое отрицательное отношение к войне, и Марк Твен одобрил его, хотя он и не совсем разделял взгляды своего друга. В противоположность Хоуэлсу, Генри Джеймсу, Чарльзу Элиоту Нортону, Эмброзу Бирсу, Финли Питеру Дану (автору фельетонов «мистера Дули») и другим американским писателям, осуждавшим конфликт с Испанией, Марк Твен считал эту войну «справедливой, правой»: благодаря ей Куба сбросит тирана и добудет свободу и независимость. Поэтому Твен приветствовал от всего сердца начавшуюся войну с Испанией.
Поддержка Твеном в 1898 году движения «Cuba Libre»1 свидетельствует об изменении позиции писателя. о время первой революции на Кубе в 1868 году Твен призывал к политике невмешательства. Понимая, что экспансионистские силы, играя на сочувствии американского народа повстанцам, хотят осуществить интервенцию и захватить Кубу, он присоединил свой голос к противникам экспансии, протестовавшим против любых действий, могущих послужить поводом для этого. В письме в редакцию газеты «Экспресс» 25 декабря 1869 года Твен заявил, что отсутствие «беспристрастных сообщений о событиях на Кубе» играет на руку экспансионистам, замышляющим использовать симпатии американского народа к кубинским патриотам для осуществления своего сговора аннексировать остров. «Я тоже не люблю ни патриотов Кубы, ни их угнетателей, — добавил Твен, объясняя собственную позицию, — и хочу, чтоб наше правительство «не признавало» там ничего, кроме трупов тех и других. Если у «Экспресс» иное мнение по этому поводу, пусть она выскажется в одной из своих передовых, но да будет известно, что под ней не подпишется ваш искренне преданный Марк Твен».
В 1869 году противники экспансии торжествовали победу. Но сторонники захвата Кубы продолжали поворачивать дело «Cuba Libre» в свою пользу. В 90-х годах к этому вопросу вернулись вновь и он послужил поводом для войны с Испанией, однако Марк Твен не сумел разглядеть подлинной его сути, замаскированной демагогической пропагандой. Как и многим другим американцам, ему казалось, что это «война за освобождение Кубы от испанского владычества, альтруистическая, честная война». И вот, от избытка восторга забыв свою прежнюю позицию, которую он занимал тридцать лет тому назад, Твен писал 17 мая 1898 года, употребляя терминологию, пожалуй напоминающую херстовскую: «По-моему, нам давно следовало заняться Кубой, еще 50 лет тому назад изгнать оттуда испанцев. Но лучше поздно, чем никогда — и для Испании и для всего мира».
Живя в Вене, Твен мало знал о тех зловещих силах, которые были приведены в действие, чтобы толкнуть Соединенные Штаты на путь войны и империализма. Но его тревожили замечания некоторых австрийских друзей, подозревавших, что в поддержке Кубы Соединенные Штаты руководствуются мотивами не столь гуманистическими, сколь империалистическими. Твен советовался со своим шурином Чарльзом Лэнгдоном, приехавшим в Вену. Тот заверил его, что Америка не преследует никаких коварных целей и не заражена идеями империализма. В подтверждение этого он привел поправку Теллера к резолюции по кубинскому вопросу, принятую конгрессом в момент объявления войны Испании и открыто порицающую планы экспансионистов относительно Кубы. Однако Лэнгдон утаил от Твена, что сенатор Генри М. Теллер из Колорадо подчеркнул достаточно ясно, что его поправка касается только Кубы, а посему принятие ее не должно препятствовать Соединенным Штатам приобрести другие испанские колонии, например Филиппины и Пуэрто-Рико.
Твен был доволен. Значит, он может с чистой совестью защищать политику своей страны от нападок австрийцев. Больше того, он может одобрять эту войну, не меняя своего отрицательного отношения к войнам вообще. Ведь это война совсем иного рода — справедливая! «У этой войны благородная цель, ее стоит поддерживать, чего не скажешь про обычную войну!» — писал он своему агенту по устройству лекций, майору Дж.Б. Понду, 17 июня 1898 года. На следующий день он развил эту мысль в письме к Твичелу, сын которого вступил добровольцем в армию: «Мне никогда никакие войны не доставляли удовольствия, даже войны прошлого. А вот эта — да! Ибо она преследует цели, самые достойные из всех, какие я знаю. Бороться за свободу своей страны — благородное дело, но еще благороднее бороться за свободу других народов. Насколько мне известно, это происходит впервые». Фраза «насколько мне известно» в какой-то мере объясняет некритическую поддержку писателем испано-американской войны. Находясь вдали от источников информации, он не мог разглядеть, что скрыто в густом тумане пропаганды. Он был убежден, что американская интервенция начата ради освобождения Кубы, значит, война, в которую вступают во имя помощи угнетенному народу — справедливая война! Упрямое желание Твена оправдать позицию своего отечества еще больше подогревалось критикой в адрес Соединенных Штатов со стороны австрийцев и других европейцев и даже американцев, с которыми писатель встречался в Вене.
Свое отношение к испано-американской войне Твен изменил лишь через несколько лет. Зато, когда началась филиппинская кампания, он сразу дал ей другую оценку. Через два года после испано-американской войны он писал: «Направляя ультиматум Испании о прекращении зверств на Кубе, Соединенные Штаты находились на такой моральной высоте, какой не достигало ни одно государство с самого создания нашей земли всемогущим господом. Но когда Соединенные Штаты захватили Филиппины и истребили нищий, задавленный духовенством народ-дитя, они запятнали свой флаг. И сегодня у нас запятнанный флаг!» Когда же именно понял Твен, что флаг «запятнан»? На это он сам ответил по возвращении на родину осенью 1900 года. У него почти не было доступа к объективной информации об испано-американской войне, объяснил он репортерам. Но, прочитав внимательно Парижский мирный договор, он убедился, что война, начатая с гуманными целями, превратилась в войну захватническую.
Ознакомившись с условиями Парижского договора, Твен разгадал предательство и об этом с горечью написал Твичелу: «По-видимому, мы не собираемся освобождать филиппинцев и возвращать им острова и, как видно, не собираемся вешать священников и конфисковать их имущество. Если все это так, то война на Филиппинах меня больше не интересует». Твичел не был удовлетворен таким признанием своего друга относительно захватнической войны на Филиппинах. Он ожидал более сильных проявлений чувств. «Почему бы вам не высказаться по этому поводу?» — спрашивал он в письме из Хартфорда, но Твен, расстроенный болезнью дочери и по горло занятый работой для расплаты с кредиторами, почти ничего не писал в 1899 году об американском империализме на Филиппинах. Правда, он много писал о британском империализме в Южной Африке, но почти ничего из этого не публиковал.
Примечания
1. Cuba Libre — движение за освобождение Кубы от испанского владычества.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
