2 июня 1864 года Сэм Клеменс и Стив Джиллис прибыли в Сан-Франциско. Позднее писатель рассказывал, что они с Джиллисом несколько месяцев ничего не делали. На самом деле уже 6 июня оба начали работать в газете «Морнинг Колл» — Сэм репортером, Стив наборщиком. Твен зарабатывал 35 долларов в неделю, потом стали платить 50. Но работа его не устраивала, здесь было больше рутины и меньше свободы, да и отношения с руководством не сложились. Тем не менее, он продержался несколько месяцев. При этом с июня по октябрь 1864 года Сэм опубликовал в «Колл» 290 (а по оценке некоторых исследователей — 470!) заметок и при этом дважды в неделю посылал тексты в «Энтерпрайз».
По сравнению с жизнью в Вирджинии, в Сан-Франциско было скучно, но здесь были и свои преимущества. В этом городе издавались литературные журналы, открывшие Америке Брет Гарта, Артемиуса Уорда, Иду Менкен, Амброза Бирса и других писателей. В журнале «Голден эра» появлялись и статьи Марка Твена, перепечатанные из «Энтерпрайз». В сентябре 1864 редактор журнала «Калифорниен» принял Твена в штат с окладом 12 долларов в неделю. В общем, репортер Марк Твен был востребован и зарабатывал он достаточно. Из письма матери: «Я сейчас живу беззаботно и хотел бы так продолжать. Я больше не работаю по ночам. Я сказал "Колл", чтобы платили мне 25 долларов в неделю и давали только дневную работу, так что встаю в 10 утра и заканчиваю работать в 5 или 6 вечера». В октябре он бросил «Колл», зато стал отсылать больше материалов в «Энтерпрайз».
В декабре Джиллис в очередной раз попал в неприятности, и ему пришлось вернуться в Вирджинию, Сэм остался в Сан-Франциско. К тому времени у него вновь появился интерес к поискам драгоценных металлов, в этот раз он решил искать золото. В расчете на успех он отправился с братом Джиллиса Стивом в Калаверас, где месяц копались на «Энджелс Кэмп» («прииске Ангела»). После неудачных поисков золота Сэм вернулся и обнаружил письмо Уордла, в котором тот предлагал написать рассказ для сборника «Зарисовки Дикого Запада», но сроки сдачи рассказа уже прошли. Он устроился на работу в «Сан-Франциско драматик кроникл», продолжал писать для «Энтерпрайз», «Голден эры», «Калифорниен» и нового журнала «Оверленд мансли». Все это время он жил в ожидании финансового успеха, играл на бирже, покупал акции рудников, но в одночасье все его надежды рухнули. В 1865 году акции упали: закончилась война. «Я стал нищим. Мои акции не стоили бумаги, на которой были напечатаны».
Сэм продолжал писать для газет и журналов, среди его заметок — пародия на нравоучительные истории «Рассказ о дурном мальчике». Рассказ был напечатан в «Калифорниен» под Рождество, когда принято печатать истории о торжестве добра над злом: «Джим этот был словно заговоренный, — только так и можно объяснить то, что ему все сходило с рук. Он даже угостил слона в зоологическом саду куском прессованного жевательного табака — и слон не оторвал ему голову хоботом! Он полез в буфет за мятной настойкой — и не выпил по ошибке азотной кислоты! Стащив у отца ружье, он в праздник пошел охотиться — и не отстрелил себе три или четыре пальца! <...> Так он вырос, этот Джим, женился, имел кучу детей и однажды ночью размозжил им всем головы топором. Всякими плутнями и мошенничествами он нажил состояние, и теперь он — самый гнусный и отъявленный негодяй в своей деревне — пользуется всеобщим уважением и стал одним из законодателей штата».
«Я ниже и презренней червяка», жаловался он брату в одном из писем; а между тем нью-йоркское литературное общество «Круглый стол» в октябре 1865 года назвало его «одним из наших самых блистательных юмористов», «если не убьет свой дар сверхурочной работой». Видимо, тогда он наконец и решил, что ему суждено стать писателем. В письме Ориону Сэм писал: «...у меня было призвание к литературе, причем низшего сорта — к юмористике. Тут нечем гордиться, но это мой самый сильный козырь, и если бы я прислушался к максиме, которая утверждает, что нужно приумножать те два или три таланта, которыми Всевышний тебя одарил, я давно бы перестал браться за занятия, к которым от природы непригоден, и стал бы всерьез писать, чтобы смешить божьих тварей... Ты видишь во мне талант юмориста и настоятельно советуешь мне его развивать... теперь, когда редакторы газет на далеком Востоке меня ценят, а ведь они не знают меня и не могут быть ослеплены пристрастностью, я действительно начинаю верить, что во мне что-то есть... Я перестану заниматься пустяками, перестану тосковать о невозможном и начну стремиться к славе, недостойной и преходящей...»
Он все же написал рассказ для Уорда. В его основе лежала история, которую услышанную в поселке Ангела: у одного человека была лягушка, которую тот на спор заставлял далеко прыгать, но однажды он проиграл пари, потому что противник накормил лягушку дробью и она отяжелела. Уорд высоко оценил рассказ, но сборник был уже готов, и издатель Карлтон отдал ее в нью-йоркскую газету «Сатердей пресс», где она была напечатана 18 ноября 1865 года под названием «Джим Смайли и его скачущая лягушка». Позднее рассказ несколько раз печатался под разными названиями, самое известное из них «Знаменитая скачущая лягушка из Калавераса».
Совершенно неожиданно этот рассказ был принят читателями с восторгом. Им восхищались даже серьезные критики, историю перепечатали десятки газет по всему атлантическому побережью. В 1867 году, когда рассказ вышел в Англии, критик Том Худ написал, что это «одна из самых смешных историй, какие мы читали в последнее время... слишком длинная, чтобы привести ее целиком, и слишком короткая, чтобы портить пересказом. Твен не пользуется жаргоном, не искажает слова, его уникальный юмор не в этом...». А в чем? Что же в этой истории особенного? Это произведение нельзя назвать шедевром, да и сам автор не считал ее чем-то выдающимся. «Рассказ о дурном мальчике» намного остроумнее, но «Лягушка» для Твена очень характерна. Много раз он говорил, что не любит сюжетов, историю надо писать так, как будто выхватываешь кусок из жизни.
В эссе 1895 года «Как рассказывать истории» он назвал «юмористический рассказ» сугубо американским изобретением: «Юмористический рассказ может быть очень длинным, блуждать столько, сколько вздумается рассказчику, ни к чему не вести и ничем не закончиться». «Лягушка» именно такая и есть, как бы и не рассказ, а фрагмент какой-то истории, которая так не была закончена. В общем-то сама лягушка тут и не важна, главное здесь сама манера, в которой Уилер рассказывает свои побасенки: «...рассказчик должен выдерживать такой тон, словно он и не подозревает, что в его рассказе есть что-то смешное». Твен ранее уже использовал в юморесках этот тип рассказчика и говорил, что позаимствовал его у какого-то человека: «Это был тупой и невежественный человек; у него не было ни способностей рассказывать смешные истории, ни намерения делать это; в его устах этот анекдот звучал как простое изложение фактов; причем наисерьезнейшее; он был абсолютно серьезен, потому что имел дело с фактами, которые следовало изложить; в его рассказе не было ни капли юмора».
Хотя стоит отметить, что многих ньюйоркцев рассказ Твена поразил просто потому, что старательский юмор был для них в новинку; сборник Уорда, вышедший почти одновременно с «Лягушкой», тоже произвел в столице фурор. Восток привык к утонченной, изящной и скучной литературе; Запад был (или казался) туп, груб и дик и охотно преувеличивал свою дикость, в душе посмеиваясь над доверчивыми олухами из столицы. Знаменитый автор «Лягушки» не обольщался успехом, писал матери: «Подумать только, человек написал немало вещей, которые он, не стыдясь, может считать вполне сносными, а эти нью-йоркские господа выбирают самый что ни на есть захудалый рассказ...», в этом же письме он жаловался, что по-прежнему не знает, что делать: поехать бы куда-нибудь, все равно куда, а то, может, опять в лоцманы податься?
Читать дальше
на правах рекламы
• На сайте gidroboom.ru мебель для ванной по низким ценам
• ADIDAS YEEZY BOOST 350 V2 EARTH . Бесплатный возврат. Поддержка на русском. Yeezy Mafia.
