Подлинное имя Марка Твена, взявшего один из самых прославленных литературных псевдонимов — было Сэмюэл Ленгхорн Клеменс. Он родился в 1835 г. в семье Джона Маршалла Клеменса, выходца из штата Виргиния, в неприметной деревушке Флорида в штате Миссури. Отец Твена, человек, деятельный, суровый, наделенный жилкой предпринимателя, держал бакалейную лавку. Плененный миражом богатства, за несколько лет до рождения сына, он купил большой участок земли в штате Теннесси, который надеялся со временем с прибылью перепродать. Подобный замысел не реализовался. Амбициозные мечты обернулись скудным существованием. В итоге на него смотрели не без сожаления, как на неудачника. В семье было несколько детей. Между отцом и будущим писателем не было ни серьезной близости, ни взаимопонимания. Отец рано умер, оставив семью в незавидном материальном положении.
Замечательную роль сыграла в судьбе Твена его мать, Джейн Лемптон Клеменс, рыжеволосая красавица, от которой сын наследовал не только свою знаменитую шевелюру, но и некоторые черты характера. Это была незаурядная женщина, хрупкого сложения и завидной внутренней силы. Джейн Клеменс словно была заряжена энергией человеколюбия, любознательности и неприятия равнодушия. Позднее в «Автобиографии» Твен так отозвался о матери: «У нее было большое сердце, такое большое, что и чужое горе, и чужие радости находили в нем отклик и приют. Величайшее различие между нею и другими людьми, мне известными, заключалось, по-моему, вот в чем; и оно знаменательно. Другие чувствуют живой интерес к очень немногому, а она до самого дня своей смерти интересовалась всем миром, всем и всеми в мире. Во всю свою жизнь она не умела интересоваться наполовину чем-нибудь и кем-нибудь, не умела ограничивать себя и оставаться равнодушной к какому-нибудь делу или к каким-нибудь людям. Больную, которая напряженно и постоянно интересуется всем и всеми, помимо себя самой, которая не знает, что такое минута скуки, — нелегко одолеть». Эти качества, видимо, и позволили матери Твена прожить почти девяносто лет.
Подобная обширная и проницательная характеристика, в чем-то применимая к ее сыну, думается, помогает понять и некоторые особенности Твена; писателя и человека, тот гуманистический пафос, который одушевляет его книги.
Мать Твена была человеком не только благородных порывов, но и человеком поступка. Не раз ввязывалась она в конфликты, выступая на стороне обиженных и слабых. Так однажды на улице в Сент-Луисе она увидела, как детина возчик жестоко хлещет кнутом лошадь. Мать устремилась к нему, отняла кнут и так страстно и убедительно говорила в пользу «провинившегося» животного, что возница признал свою неправоту и обещал быть добрее. Вообще, «меньшие братья» не раз находили в матери свою заступницу, а в доме Клеменсов порой обитало до двух десятков кошек.
Как полагают биографы Твена, писатель унаследовал от матери способность терзаться муками совести, а от отца — все подвергать сомнению. Кроме того, мать, по словам Твена, была искусной рассказчицей, обладала «волшебным языком». Эти черты также наследовал сын.
В 1839 г. Клеменсы перебрались в городок Ганнибал в штате Миссури, что на правом берегу Миссисипи, где отец выполнял роль мирового судьи; позднее Ганнибал был описан под именем Санкт-Питерсберг в романах о Томе Сойере и Геке Финне. Это была «малая родина» писателя, им нежно любимая. «Рай для мальчишек», как он ее называл. Благодаря его прославленным романам миллионы читателей во всем мире смотрят на городок Ганнибал, каким он был в 30—40 годы XIX века глазами Твена. Они видят пристань, мутные воды великой реки, по которым плывут плоты, баржи, тарахтят колесные пароходы; чувствуют под ногами настилы, по которым Том и Гек бежали в школу; помнят коптильню, в которой спал отец Гека, неисправимый пьяница; а также городское кладбище, обнесенное ветхим забором, на котором, под наблюдательным оком детей Поттер и Индеец Джо разрывали могилу.
В Ганнибале выходила маленькая местная газетка «Юниэн», редактировавшаяся братом Твена Орионом. В ней и состоялся литературный дебют юного Сэмюэла Клеменса, заметка о пожаре, возникшем в маленьком офисе. Во время пожара помимо бумаги сгорели некоторые материальные ценности: дрова, бочонки с медом, свиные окорока, которыми иногда рассчитывались подписчики газеты. Пожар вызвал интенсивные пересуды и заметно оживил однообразный быт маленького городка.
Ганнибал и его окрестности были, поистине, страной «Марка Твена». Он был расположен на «фронтире»: так называлась западная граница США, которая осваивалась компактно проживавшими на ней жителями. В начале XVIII века «фронтир» пролегал, примерно, в 100 километрах от Атлантического побережья, в дальнейшем постепенно перемещался на запад, к тихоокеанскому побережью. К тому времени, когда Твен обитал в Ганнибале «фронтир» уже достиг Миссисипи; завершение освоения «фронтира» относят к 1890-м годам. «Фронтир», его дух и культура в решающей мере, особенно на раннем этапе, определил и жизненный, и литературный опыт писателя.
«Фронтир» представлял собой своеобразное «пограничье», территорию между «цивилизацией» и «девственной природой». Для «фронти-ра» были характерны отсутствие прописанных законов, культ силы, романтика приключений и авантюр, непростые условия жизни, осложнившиеся конфликтами с местным населением, индейцами.
Фенимор Купер взял эпиграфом к своему роману «Пионеры» (1823 г.) строки из поэмы Дж. Полдинга «Лесной житель» (1818 г.), в которой фронтирсмены описываются как люди «самых разных привычек, нравов, эпох и местностей». Оказавшись вместе, они являют зрелище, исполненное таких контрастов, каких «не знала ни одна страна, ни один век». С этой колоритной человеческой типологией Твен тесно соприкасался уже в «ганнибальскую» пору своей юности.
Граница формировала социально-психологический тип первопроходца, «пионера». Она способствовала воспитанию таких качеств как свободолюбие, демократизм, оптимизм, вера в собственные силы, в перспективу быстрого успеха и обогащения. Фольклор «фронтира», поначалу бытовавший в устной форме, проник на страницы периодических изданий. Он способствовал вызреванию национально самобытных черт литературы США: жанра баллады, устного рассказа, анекдота в духе «местного колорита».
На «фронтире» имели хождение многие виды фольклора, складывался юмор в его «американском» варианте: все это органично вошло в художественную методологию Марка Твена.
Как показала история литературы США, тема «фронтира» присутствует в творчестве многих писателей: Де. Кревкера и В. Ирвинга, Ф. Купера и Брет Гарта, Гарленда и Э.Л. Мастерса, Уитмена и У. Кэсера, С. Льюиса и У. Фолкнера. Последний запечатлел глубинное столкновение «цивилизации» с девственной природой в знаменитой повести «Медведь». Быту «фронтирсменов», горняков, добытчиков серебра в Неваде посвящена книга М. Твена «Налегке». Специфический материал, связанный со столкновением ковбоев и шерифов с индейцами, вызвал к жизни новую жанровую разновидность романа — «вестерна», получившего широкое распространение в США. В свою очередь романы о «фронтире» послужили основой для многочисленных кинематографических версий. Они формировались в виде «вестерна», как голливудского жанра. В его основе — различные захватывающие коллизии с погонями, подвигами ковбоев из эпохи освоения Дикого Запада. Его истоком считается знаменитая лента «Большое ограбление поезда» (1903 г.).
Годы мужания. Марк Твен вырос в южном штате, в котором до Гражданской войны существовало рабство, правда, в достаточно «мягких» формах. Он встречал невольников, в основном, в лице домашних слуг; играл с темнокожими мальчиками как с друзьями; и все же между ними проходила некая «неуловимая» граница, не позволяющая полного сближения. Невольничество воспринималось как нечто естественное; все это позволяет понять особенности в обрисовке психологического образа Гека Финна, в котором есть, конечно, автобиографические черты.
Когда умер отец, Твену было 12 лет. Сэму пришлось оставить школу и начать самостоятельно зарабатывать себе на жизнь: он поступает учеником наборщика в местную газету «Миссури Курьер». Президент Линкольн говорил, что типографии — это колледжи для бедных подростков. К Твену это мнение применимо.
Так очень рано началась его трудовая биография. Он был один из тех, кого называли «человек, сделавший себя сам» (self made man), в том числе и на литературном поприще. Такими были Бенджамин Франклин, Герман Мелвилл, Уолт Уитмен, Теодор Драйзер, Джек Лондон.
«На колесах». В 1853 г. 18-летний Твен совершает важный жизненный шаг: оставляет Ганнибал и отправляется в странствие по Америке в качестве бродячего наборщика на «колесах». Эта новая фаза его «университетов» длилась четыре года (1853—1857 гг.) и оказалась бесценной с точки зрения увиденного. Движимый «охотой к перемене мест», он побывал в Сент-Луисе, затем отправился на Восток, в Нью-Йорк и Филадельфию, а оттуда поехал в Цинциннати (штат Айова). Там Твен познакомился с шотландцем Макфарлейном, человеком, жившим в мире духовных интересов, знатоком английского языка и Библии, считавшего себя философом и мыслителем. Твен не только с удовольствием внимал его пространным рассуждениям, но под его влиянием пристрастился к чтению исторической и естественнонаучной литературы. С этого времени Твен приступил к целеустремленному самообразованию. В одном из писем он сообщает о своем «круге чтения»: это англоязычные классики XIX века от Диккенса до Эдгара По. Это — Шекспир, которым он упивался и которого ставил выше всех. Это — Сервантес, создавший Дон Кихота, образ которого сильнее всех владел воображением молодого типографа. И, одновременно, ощущая рано пробудившуюся тягу к сочинительству, печатает первые мелкие материалы, еще во многом незрелые, в газете старшего брат Ориона.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
