Замысел, который можно условно назвать пересмотром «сент-питерсбергской идиллии», а в более широком смысле стремлением подорвать и разрушить идеализирующую традицию в изображении американской жизни, появляется у Твена впервые в форме отдельных, иногда отрывочных заметок или намеков в 1890-х годах. Эти намеки то возникают, то пропадают. В творческом сознании Твена идет сложная, трудная работа.
1890-е годы были тяжкими годами для Твена. Сперва его терзали денежные неурядицы, потом обрушился страшный удар — смерть старшей дочери Сюзи. Сумрачный взгляд Твена на жизнь углубляется; одновременно продолжается процесс размывания его «американских иллюзий», нарастает стремление порвать с наложенным на себя подчинением цензуре.
В 1898 году Твен написал и в последующем году опубликовал свой знаменитый рассказ «Человек, который совратил Гэдлиберг».
Гэдлиберг — американский провинциальный городок, славящийся добродетелью и объявивший себя самым честным и нравственным городком во всей округе. Проезжий человек берет на себя роль искусителя и ставит ловушку жителям города, поместив в качестве приманки мешок с золотом. Предприятие имеет полный успех. Хваленая репутация честности гэдлибергцев рушится «как карточный домик», по выражению одного из действующих лиц. Сияющая добродетель оказывается фальшивой завесой, скрывающей алчность, бессердечие, моральную низость. Вся жизнь городка — это мошенничество и обман. Во главе процессии разоблаченных и пойманных с поличным жителей Гэдлиберга — «столпы общества», богатые и почтенные граждане: банкир, адвокат, врач, почтмейстер. Два человека, остающиеся чистыми, — это отщепенец гэдлибергского общества, угрюмый чудак, всегда знавший цену своим согражданам, и беспечный, насмешливый бродяга, имущественное положение которого оберегло его от участия в социальной жизни Гэдлиберга.
Рассказ имеет черты условного, аллегорического построения. Самый городок рисуется обобщенно, это может быть любой американский городок. Повседневный ход жизни в Гэдлиберге, взаимоотношения именитых и рядовых граждан и т. п. воспроизводят в общих чертах социальную жизнь, многократно изображенную уже Твеном, но сейчас лишенную каких-либо покровов, превращенную в схему, остов действительности. Это притча, посвященная внутреннему содержанию американской жизни, и она звучит как приговор владевшему Твеном в течение долгих лет идеализированному представлению об американской буржуазной демократии. Самый тон повествования, сумрачный, беспощадный, свидетельствовал о глубоких переменах, происходивших в атмосфере творчества Твена.
При анализе этого рассказа следует дополнительно иметь в виду два момента, получающие особое значение в связи с замыслом Твена пересмотреть «сент-питерсбергскую идиллию». Замысел этот зреет лишь постепенно и наталкивается на внутренние препятствия.
Сначала о месте действия «Человека, который совратил Гэдлиберг». Как можно заключить по беглой дневниковой заметке Твена, первоначально он собирался сделать местом действия рассказа Германию. Летом 1891 года, будучи в Гейдельберге, он записал: «В ад или в Гейдельберг, куда попадете раньше». Эта фраза, вошедшая позднее в несколько измененном виде в рассказ как важный ударный мотив морального осуждения города, является первым известным нам упоминанием Твена о своем замысле. В какой момент немецкий Гейдельберг стал американским Гэдлибергом и действие перенеслось в США — неизвестно. В 1897 году, приступая или готовясь приступить к работе над рассказом, Твен сделал в записной книжке следующую заметку: «В деревушке, в штате Миссури, зарыт клад. Из полустертой записи становится известно, что там должно быть 980 долларов. Деревушка охвачена духом стяжательства: ссоры, убийства. Находят клад, в нем 9 долларов 80 центов». Этот замысел родствен замыслу «Человека, который совратил Гэдлиберг» и уже прочно связан с американской жизнью. Подлинную творческую историю рассказа Твена невозможно восстановить, пока не будут полностью опубликованы его дневники и рукописи, однако рисуемая картина тем более вероятна, что те же колебания — где поместить действие, в США или в Европе, — документально и точно засвидетельствованы в творческой истории «Таинственного незнакомца», но в обратном порядке: Твен сперва развертывает действие в США, затем переносит его в Европу.
Еще более существенно, что Гэдлиберг тесно, хоть и «засекреченным» образом, связан с родным городом Твена, Ганнибалом. Дело в том, что саркастическая шутка: «В ад или в Гэдлиберг», несколько натянутая в рассказе, как и в дневниковой записи о Гейдельберге, восходит к известной из биографии молодого Твена остроумной шутке, относящейся к последним годам его жизни в Ганнибале. Дразня своих сограждан, он писал и даже печатал в своей газетке ад и Ганнибал одинаковым образом (H — 1), пользуясь тем, что оба слова начинаются и оканчиваются теми же буквами (Hannibal и Hell — ад); слово же ад, по принятым в то время в США цензурным правилам, обычно писалось и печаталось с прочеркиванием всей средней части слова. Таким образом, Ганнибал присутствовал в сознании художника даже тогда, когда город назывался еще Гейдельбергом и Твен намеревался строить свою притчу на немецком материале.
Второй важный момент, который следует подчеркнуть в рассказе Твена, — это вводимый им романтический мотив «таинственного незнакомца», дерзкой интриге которого Гэдлиберг обязан своим моральным падением. Всеведение и сверхъестественная ловкость незнакомца заставляют считать его скорее чертом, чем человеком; к такому же заключению приводит описание его наружности («сильно смахивал на сыщика-любителя, переодетого этаким английским графом из романа») и «демоническое» послание, с которым он обращается к жителям города.
Этот мотив в «Человеке, который совратил Гэдлиберг» особенно важен потому, что пришелец из неведомого мира — молодой человек, совершающий чудеса и называющий себя Сатаной, — становится главным действующим лицом и главным судьей человеческих поступков и человеческой морали в следующем крупном произведении Твена, так и называющемся «Таинственный незнакомец».
Романтики прибегали к «чертовщине», чтобы объяснить «неразумную» власть денег в буржуазном обществе. Марк Твен воспитывался в обществе, которое привыкло считать власть денег естественной и отвечающей требованиям разума формой человеческих связей. Когда же он восстал против буржуазного взгляда на жизнь, не проникнувши до конца в «тайну» буржуазных имущественных отношений, капиталистического правопорядка и эксплуататорской морали, ему потребовался союзник из мира, неподвластного человеческому разуму. Незнакомец в рассказе является врагом буржуазной морали и обличителем пороков городка. Как видно, Марк Твен призывает своего антибуржуазного черта потому, что не берется найти достаточно проницательного и надежного противника денег и связанной с ними морали среди обитателей Гэдлиберга и не умеет найти его там, где следует искать — в лагере сознательных противников капитализма.
От «Человека, который совратил Гэдлиберг» возможны были два пути, каждый из которых был связан с развитием одного из двух основных начал, входящих в это произведение. Первый путь — это было развитие критико-реалистических элементов рассказа и создание социального романа на материале американской жизни. Второй — развитие аллегорических и отвлеченно-моральных элементов и создание «философской сказки» о неискоренимости людских пороков и жестокой слепоте судьбы.
В сентябре 1898 года в «Записных книжках» Твена появляется набросок тематического мотива, связанного с новым произведением, действие которого разворачивается в Ганнибале: «Рассказ о Сатане-младшем, который поселился в Ганнибале и посещал там школу. Те, кто был посвящен в его тайну, дружили с ним и очень его любили. Другие завидовали ему. Девочки не хотели водиться с ним потому, что от него пахло серой. Он часто творил чудеса, его друзья знали, что это чудеса, другие считали, что — фокусы».
Эта запись относится к «Таинственному незнакомцу» — повести, работа над которой очень скоро захватывает Твена целиком. Я уже цитировал письмо Твена к Гоуэллсу от 12 мая 1899 года, в котором он говорит о своей поглощенности новой книгой, как об «интеллектуальном запое». В том же письме Твен говорит, что уже дважды приступал к работе и оба раза оказывался на неправильном пути, но теперь, как он считает, нашел то, чего искал, и намерен довести работу до конца.
«Таинственный незнакомец» был опубликован Пейном посмертно в 1916 году. Творческая история этого произведения пока недостаточно известна. В автобиографической диктовке от 30 августа 1906 года Твен говорит, что повесть написана только «более чем наполовину». Твен добавляет: «Я много отдал бы, чтобы довести ее до конца. Сознание, что это невыполнимо, причиняет мне истинную боль». Публикуя повесть, Пейн прибавил к ней в качестве окончания последнюю (одиннадцатую) главу, принадлежавшую, как он полагает, одному из ранних вариантов повести. Де Вото, сменивший Пейна на посту хранителя твеновских бумаг, ставит в заслугу Пейну его редакцию «Таинственного незнакомца», считая, что Пейн нашел истинный конец повести. Решить этот вопрос историки литературы смогут лишь после опубликования всех рукописей Твена, связанных с творческой историей «Таинственного незнакомца».
Действие «Таинственного незнакомца» происходит в еще не вышедшей из средневековья Австрии XVI века, в деревушке Эзельдорф (Ослиная деревня). В жизнь деревушки вмешивается «таинственный незнакомец». На этот раз не приходится гадать, кто он. Это Сатана, выступающий в образе молодого человека, наделенного чудесной сверхъестественной силой и называющего себя Филипп Траум (Сон, Мечта). Ослиная деревня погрязла в корыстных интересах, убогих верованиях, жестоких и нелепых предрассудках. С тремя мальчиками-подростками, с которыми Сатана дружит, он ведет беседы о неразумности господствующей морали и несправедливости социального устройства общества, о ложности религии и критикует людей за жестокость друг к другу, за трусливое пресмыкательство перед богатством и деспотизмом.
Забавляя мальчиков различными «чудесами», Сатана в то же время старается раскрыть им глаза на страшные и уродливые стороны их повседневной жизни. Он ведет их в те уголки деревни, в которые они никогда не заглядывали: в тюрьму, в камеру пыток. Он путешествует с мальчиками в пространстве и во времени, чтобы показать им наглядно, что жестокость и несправедливость царят повсеместно и что они царили на протяжении всей истории человечества. Он показывает им будущее «христианской цивилизации», заливающей весь мир потоками крови. Он учит мальчиков отрешаться от внушаемых им религиозно-моральных предрассудков, срывать лицемерные покровы, в которые люди привыкли облачать свои поступки, и бесстрашно глядеть в глаза неприглядной действительности. Беспощадность суждений и поступков Сатаны сперва ужасает мальчиков. Легкость, с которой он лишает жизни людей, заставляет их сперва считать его злодеем. Однако Сатана объясняет им, что когда он убивает человека, то лишь для того, чтобы избавить его от судьбы, которая горше и мучительнее быстрой смерти. Лишив рассудка доброго старика пастора, Сатана заявляет, что оказал ему благодеяние, ибо при той жизни, которую люди себе устроили, разум и счастье «несоединимы»: разумный человек слишком отчетливо видит страшные условия человеческого существования.
При всем том мрачном, что происходит в этой средневековой австрийской деревне, Эзельдорф временами странным образом напоминает Сент-Питерсберг — Ганнибал, и вся повесть приходит в очевидную связь с «Приключениями Тома Сойера» и «Приключениями Гекльберри Финна».
Несмотря на жестокие черты изображенной жизни, Ослиная деревня, по признанию автора, — «рай для мальчишек». Деревенское приволье, река, лес; три мальчугана с немецкими именами бродят по окрестностям, убегают с уроков, украдкой курят, меняются рыболовными крючками, совсем как в «Приключениях Тома Сойера».
С другой стороны, провинциальная косность и жестокость нравов в Эзельдорфе не столь уж далеко ушли от нравов тех американских городков, которые в течение своего путешествия по Миссисипи посещают Гек и негр Джим. Самосуд толпы горожан над женщиной, заподозренной в ведовстве, вполне мог бы быть сценой линчевания на страницах «Приключений Гекльберри Финна». Рассказ в «Таинственном незнакомце» ведется от имени Теодора Фишера, сына местного органиста. Это наблюдательный, вдумчивый мальчик. Жестокость окружающей жизни причиняет ему боль, и его суждения о людях порою имеют, как у Гека, недетский характер.
Близость Эзельдорфа с Сент-Питерсбергом — Ганнибалом не случайна. Де Вото обнаружил в бумагах Твена два ранних незавершенных варианта «Таинственного незнакомца», о которых Твен упоминает в цитированном письме к Гоуэллсу, как о двух неудавшихся попытках подступиться к теме. В первом из этих вариантов Сатана приходит не в Эзельдорф, а в Ганнибал, и рядом с ним выведены Том Сойер и Гек Финн (именно с этим первоначальным вариантом повести связана приведенная выше дневниковая заметка Твена 1898 года о юном Сатане в Ганнибале). Во втором варианте действие уже перенесено в Европу, но отдельные мотивы, связанные с Ганнибалом, все еще сохраняются (так, в австрийской деревне XVI века изображена типография примерно такого типа, в которой подростком работал сам Твен). Лишь в третьем варианте Твен полностью изолирует действие повести и от автобиографического материала и от Америки. Рукопись Твена не была подготовлена им к печати, и последний вариант, известный ныне читателю, сохраняет некоторые «родимые пятна», связанные с творческой историей произведения. Так, Сатана, или Филипп Траум, беседуя с мальчиками, сверяет однажды время, вынимая карманные часы, что было бы более уместно в Америке XIX века, нежели в Австрии XVI века. Деревенский пьяница Ганс Опперт погибает в окрестностях Эзельдорфа, свалившись в пропасть неподалеку от места, носящего английское название Клиф-Пасчюрс (Пастбище на обрыве).
Варианты «Таинственного незнакомца» пока не опубликованы, однако первый из них цитируется исследователями, имевшими доступ к бумагам Твена, и за ним закреплено в научной литературе условное наименование «Таинственный незнакомец в Ганнибале».
Постановка проблем, трактуемых Твеном в «Таинственном незнакомце» на материале американской жизни, имела бы, конечно, выдающийся социальный и художественный интерес и огромное значение для самого писателя. Выполнима ли была такая задача для Твена — сложный вопрос. Если даже признать, что отказ писателя от нее был не случайным, то он все же решился на него не сразу. «Таинственный незнакомец в Ганнибале» — ведь это был пересмотр «сент-питерсбергской идиллии», потребность в котором мучила и волновала Твена на протяжении всех 1890-х годов.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
