Твен сидел за письменным столом и перебирал свежую почту. Из вороха писем он выбрал одно. Положил перед собой, не решаясь открыть. Раскурил трубку (Твен курил крепкий черный табак, который выписывал из Америки). Затем взял в руки тонкий серебряный нож для бумаги.
Из конверта выпал сложенный вчетверо тонкий лист бумаги. Твен пробежал глазами текст. Потом еще раз. Еще.
Лист бумаги, зажатый в руке, задрожал. Твен отложил в сторону трубку. Закрыл глаза. И — заплакал...
Не стало брата Орайона.
Оливия, узнав эту весть, обняла мужа и принялась успокаивать его, как ребенка.
Не стало брата, а Твен даже не мог с ним проститься. Отсюда, из Вены, до маленького Ганнибала несколько недель пути...
Орайон был старше Сэмюэла на четыре с небольшим года. Всего четыре года! Но этого хватило, чтобы осиротевший двенадцатилетний мальчишка почувствовал отцовскую заботу этого хрупкого юноши, еще едва выбравшегося из отроческого возраста.
Сэм всегда обожал старшего брата. Обожал и подражал ему. Копировал его движения, его слова, его походку. Они вместе бок о бок работали в первой газете брата Орайона. Вместе пережили первые тревоги войны. Вместе отправились в Неваду. Они долгое время были почти неразлучны. Потом жизнь их все-таки развела...
В последние годы они встречались очень редко. Сэм Клеменс мотался по миру, собирая впечатления и работая над своими книгами. А Орайон боролся с неотвратимо наступающей болезнью...
В тот хмурый зимний вечер Твен впервые подумал о том, что жизнь чертовски длинная и тоскливая штука.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
