Не следует, однако, думать, будто недовольство Твена правительственным аппаратом США распространялось и на конституционные принципы демократии. Бывали времена, как, например, в 1875 году, когда развал в управлении страной «так тревожил и мучил его», что он подумывал «навсегда поселиться в Англии». Но то были преходящие настроения; в принципе он считал демократию по образцу американской лучшей системой общественного устройства. Он верил в этот строй, потому что американская конституция провозгласила всеобщее равенство.
«Американская догма в ее правильном истолковании утверждает, что человек рождается свободным, иначе говоря, никому не подчинен и никому не принадлежит; а также — что человек рождается политически равным своему соседу, иначе говоря, обладает всеми правами и преимуществами, какими пользуется его сосед, и ничто не препятствует ему добиваться того высокого положения, какое доступно его соседу. Но если человек держится этой истины, он тем самым как бы признает, что всякий рожденный и живущий в стране, где ему отказано в том, что доступно его соседу, — хотя бы этот сосед был королем, не может считать себя свободным человеком; что, согласившись нести клеймо «верноподданного», он согласился именоваться рабом — пусть и под более благородным названием, и что в народе, которым правит король, только один человек не является рабом».
Сталкиваясь с несправедливым и ханжеским, по его мнению, охаиванием американских демократических институтов со стороны иностранцев, Твен отвечал на такие выпады самым сокрушительным огнем своей сатиры, в особенности если критика исходила от тех, кто жил в монархической стране. В таких случаях Твен не ограничивался защитой демократических идей и идеалов, а давал волю своей все возраставшей ненависти к монархической системе.
В более ранних произведениях Твена осуждение монархического строя порой уживается с положительными отзывами о некоторых современных монархах. Так, в «Простаках за границей», осуждая монархию как орудие жестокости и притеснения, в особенности же обличая турецкого султана, «главу обширного государства... человека, который видит, как безжалостные сборщики налогов грабят и угнетают его подданных, но и слова не вымолвит в их защиту», Твен тут же приветствует французского монарха Наполеона III как «воплощенную энергию, упорство, предприимчивость».
Увлечение Твена коронованными властителями носило преходящий характер и было лишь данью правителю, который представлялся ему исключительной личностью. Неизменной же в его мыслях и книгах была неугасимая ненависть и презрение к монархии как к заговору против народа, стоящего на страже демократических свобод.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
