До середины 90-х годов непосредственное знакомство Твена с деятельностью империалистов в колониях ограничивалось лишь его кратким посещением Сандвичевых островов. В июле 1895 года, потерпев банкротство в своих издательских делах, Твен предпринял лекционное турне вокруг света, чтобы расплатиться с долгами. Турне включало посещение британских колоний в южной части Тихого океана, а также в Азии и Африке. Там-то и развернулась перед Твеном вся чудовищная картина колониального рабства. В записных книжках, которые писатель вел в продолжение всего путешествия, и в книге «По экватору», опубликованной в 1897 году, Твен гневно осуждает империалистическую колониальную политику. Книга адресована Британской империи, но автор не оставляет сомнений, что имеет в виду и Французскую колониальную империю, и Германскую, и Российскую, и Бельгийскую — словом, все державы, владеющие колониями.
Твена приводит в ярость, что, совершая свои преступления в колониях, империалисты прикрываются разговорами о «цивилизации». Он писал:
«Мы обязаны этому верить; от этого никуда не денешься. Мы обязаны верить, что страну, способную равнодушно смотреть на то, как вздергивают на виселицу женщин, которых голод или холод вынудили украсть кусочек бекона или жалкие лохмотья стоимостью в двадцать шесть центов, как мальчиков отрывают от матерей, а мужчин от семьи и ссылают на долгие годы на край света за столь же ничтожные проступки, никак не назовешь цивилизованной в сколько-нибудь значительной степени. И мы вынуждены также предполагать, что страна, которая в течение более сорока лет знала об участи этих изгнанников и мирилась с этим, явно не поднялась на более высокую ступень цивилизации».
Слово «цивилизация», которым прикрывалась политика жестокого подавления и методического истребления народов Австралии, Новой Гвинеи, Новой Зеландии, Тасмании и других стран, расположенных на Тихом океане и в Африке, Твен заменяет словом «грабеж». Англия в течение полутора столетий систематически грабила Индию. И она не была единственной. Германия и другие державы присваивали целые страны. «Вся эта банда так хладнокровно поделила Африку вдоль и поперек, словно купила ее, заплатив сполна». Все так называемые цивилизованные государства продолжают воровать друг у друга земли, отнятые ранее у колониальных народов, комментирует Твен.
«Дело известное, европейские державы никогда не считали, да и сейчас не считают грехом оттягать друг у друга территорию. Для иных правителей земля соседнего государства словно чужое белье, развешанное для просушки; они считают своей обязанностью не спускать с него глаз и тащить при первом удобном случае. Территориальные владения всех государств земного шара, разумеется и Америки тоже, образовались в результате подобного рода хищений... Каждый акр земли в Европе, Азии и Африке миллионы раз переходил из рук в руки. Преступление тысячелетней давности перестает считаться преступлением и начинает казаться похвальной деятельностью. Это закон, ставший обычаем, а обычай превыше всех законов. В наши дни правительства христианских государств столь же откровенно обсуждают планы воровства чужого белья, сколь откровенно сговаривались относительно грабежей в нашем негостеприимном мире задолго до того, как в нем появилась Золотая заповедь, которую никто не захотел приютить у себя...
Что и говорить, захват чужой территории и разграбление чужих земель стало нынче в Европе государственной манией».
Если угодно, Твен готов привести примеры. Это «Сесиль Родс1 со всей его кликой», орудующий в Южной Африке, тот самый, который, по громогласным заявлениям апологетов империализма, «несет туземцам цивилизацию», и Твен уточняет: «то есть рабство!» — Это плантаторы из Квинсленда, вербовавшие туземцев с Гавайских островов для работы на своих обширных землях в Австралии и жестокостью напоминавшие охотников за беглыми рабами. И таких представителей «цивилизации», говорит Твен, полным-полно во всех странах. «Вы хотите знать, как распространяет Франция блага цивилизации в своих заморских владениях? Приглядитесь к Новой Каледонии. Чтобы привлечь туда свободных переселенцев... губернатор согнал туземцев с наиболее плодородных земель, заплатив за это ничтожно мало... Приехавшие белые оказались таким образом владельцами тысяч кофейных, шоколадных, банановых и хлебных деревьев, на выращивание которых несчастные туземцы затратили много лет труда, а получили за них по нескольку пятифранковых монет, чтобы напиться в кабаке».
Процесс вытеснения туземцев шел разными путями, заключает Твен. Тут и «грабеж, и унижение человеческого достоинства, и нищета, и спаивание водкой — все, что вело к постепенному вымиранию». Обвиняя во всем этом империализм, Твен с присущим ему мастерством сатирика пишет:
«Во многих странах на дикарей надевают кандалы, морят их голодом... Во многих странах сжигают дикарей на костре... Есть страны, где на дикаря, его детей и мать его детей напускают собак, грозя ружьями, гонят по лесам и болотам с единой целью развлечься после завтрака, и вся округа оглашается веселым смехом, когда жертвы спотыкаются, неуклюже падают, отчаянно молят о сострадании... Во многих странах мы отобрали у дикаря землю, превратили его в раба, каждый день стегаем плетью, попираем его человеческое достоинство, заставляем мечтать о смерти как о единственном избавлении и принуждаем работать до тех пор, пока он не свалится замертво».
Одной фразой Твен зачеркивает рассуждения «о бремени белого человека», якобы несущего ответственность за поднятие нравственного уровня нецивилизованных народов. «На свете много смешного, — иронизирует он, — и, между прочим, то, что белые льстят себе, думая, что они менее дикие, чем остальные дикари».
В книге «По экватору» великолепно описана борьба колониальных народов против поработителей. Рассказывая, как стойко сопротивлялись жители Тасмании, эти «спартанцы Австралии», державшиеся, пока не пали последний мужчина и последняя женщина, Твен едко комментирует: «Эти туземцы и впрямь были удивительные люди. Нельзя было допустить, чтобы они вымерли. Их следовало бы скрестить с белыми. Белые бы от этого только выиграли, а с туземцами ничего бы не случилось».
Твен восторгается также маорийцами, народом Новой Зеландии, который, не имея оружия, все же несколько раз выигрывал битвы с английскими захватчиками. Твен подчеркивает благородное самопожертвование патриотов маори: они «воевали за свой дом... за свою родину... они храбро сражались и пали смертью храбрых». А тех немногих маори, которые, перейдя на сторону англичан, «дрались со своими», он только презирал. Твен был возмущен, узнав, что англичане поставили памятник этим предателям. В его записной книжке есть такая заметка, датированная 8 декабря 1895 года: ««Вечная память отважным, павшим 4 мая 64-го года и т. д.», а с другой стороны памятника на мраморе высечено около двадцати имен маорийцев, значит, это общий памятник целой шайке предателей родины. Они боролись против своих соотечественников, против тех, кто не жалел жизни для защиты отечества от иностранных поработителей. Смените памятник! Уничтожьте его! Это позор и для изменников и для тех, кто их восхваляет!»
Приведенная запись осталась неопубликованной, но в книге «По экватору» Твен писал о том же памятнике: «Это не плод моей фантазии — такой монумент существует, я сам его видел. Действительно, наглядный урок подрастающему поколению! Он призывает к предательству, вероломству, отречению от родины. Он недвусмысленно учит: «Измени своему знамени, убивай своих соотечественников, сжигай их дома, покрой позором свой народ — такие люди у нас в почете»». Твен подводит читателя к логическому выводу: колониальные народы отчаянно, порою безнадежно, но стойко и с сознанием своей правоты борются с империалистическими эксплуататорами. И как бы ни были могущественны угнетатели, необходимо давать им отпор.
Книга «По экватору» была встречена неодобрительно, и удивляться этому не приходится: автор, сорвав маску с империализма, осмелился показать его подлинное лицо. Что же касается критики либерального толка, то она отнеслась к книге с большой похвалой. Поэт из Индианы Джеймс Уитком Райли сообщал Твену: «Целую неделю... наслаждался вашей последней книгой («По экватору»). Из всех ваших книг не припомню ни одной столь прекрасной и так облагораживающе действующей на читателя, как эта». Журнал «Дайел» писал: «Доминирующую роль в этой книге играет не шутка, а серьезная мысль, гуманная и чистая, и желание рассказать правду обо всем, безжалостно обнажив ложь». Уильям Дин Хоуэлс в рецензии, напечатанной в «Норт Америкен ревью», высказался в том же духе. «Такой трактовкой подобных тем... Марк Твен достиг того, что к его выступлениям по общественным вопросам стали особенно прислушиваться; этим и объясняется огромная известность, которой он пользуется». Но то были отзывы меньшинства. Подавляющая же часть рецензентов возмущалась тем, что знаменитый юморист дерзнул разоблачить «столпов цивилизации». Журнал «Критик» нашел, что Твен избрал слишком мрачную тему: «Тирания, проказа, рабство, дикость, бунты, войны, болезни, жестокости и тому подобное — безрадостная картина!» «Чэп бук» проливал слезы над Твеном-юмористом: «Занявшись этическими проблемами, он стал скучен». Автор статьи приходит к выводу, что талант писателя иссяк. «Теперь от него нечего ждать!»
Английские критики вторили американским. Книга Твена «очень суха и полна статистики»; по их мнению, читатель едва ли найдет ее развлекательной! Увы, автор проявил меньше остроумия, чем от него ожидали, «он утратил юмор — ту черту творчества, за которую его ценят девять десятых читателей его книг». Но самое главное с точки зрения этих критиков заключалось в том, что американский писатель не имел права касаться британского империализма, если он надеялся на широкую продажу своей книги в Англии. Британский журнал «Акэдеми» дал Твену строгую отповедь, заверив его, что «большинство английских читателей мало интересуются политическими и прочими мнениями американского писателя, который до сих пор умел их смешить. Если им захочется послушать лекции о Британской империи, они предпочтут лектора англичанина».
Марк Твен прозрел. Он понял всю жестокость империалистов. Понял, что трескучие фразы о «несении даров цивилизации в далекие колонии» маскируют неутолимую жажду наживы. Ясно, что империалисты не остановятся ни перед чем и «все первобытные и полупервобытные страны будут захвачены», если не раздадутся голоса протеста подлинно цивилизованной части человечества. И писатель стремился присоединить свой голос к этому протесту, не обращая внимания на критиков и не думая о том, как такая позиция может отразиться на сбыте его книг.
Примечания
1. Родс Сесиль (1853—1902) — крупный английский капиталист, один из самых ревностных и авантюристических поборников политики империализма. В 1889 г. Родс образовал Британскую южноафриканскую компанию, с помощью которой Англия захватила значительную часть Южной Африки. Сыграл большую роль в провоцировании англо-бурской войны 1899—1902 гг.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
