В Сан-Франциско штата Калифорния Твен получил работу в газете «Колл». Он поселился с наборщиком Стивом, по-прежнему неутомимым инициатором всевозможных приключений. Жили весело, не упускали случая сыграть шутку над соседями, ссорились и не могли расстаться.
Но теперь Марк Твен был только простым репортером. Из полицейского участка на пожар, с одного конца города в другой в погоне за материалом — так складывался день репортера. Ночью нужно было забежать в несколько театров и дать заметки о спектаклях. Тяжелый, безрадостный труд. Присмотревшись, Твен увидел, что в этом большом городе десятки тысяч людей жили тусклой жизнью, занятые только одним — борьбой за кусок хлеба. Богачи строили роскошные дома, выезжали в красивых колясках. Полиция, мэр, власти города и штата считались с каждым их желанием. А простые труженики были измучены вечным опасением остаться без средств к существованию. Китайца-иммигранта можно было затравить собаками — за него никто не заступится. Марк Твен написал статью об этом — ее не напечатали. Он попробовал писать другие статьи против полиции, против городских властей — они тоже не были помещены. Работать в газете стало неприятно. Тем временем и хозяева газеты «Колл» решили расстаться с репортером Твеном. Он подал в отставку. Твен, лучший журналист Вирджиния-Сити, оказался в Сан-Франциско без работы.
На помощь пришел редактор «Территориал энтерпрайз» Гудман. Марк Твен стал работать в Сан-Франциско корреспондентом его газеты. Теперь он мог писать всю правду о коррупции, царящей в этом городе, — ведь «Территориал энтерпрайз» издается в Неваде, штате, жестоко конкурирующем с Калифорнией.
Твена пригласили также в журнал «Калифорниец», редактором которого был его новый друг — Фрэнсис Брет Гарт. Сан-францисские журналисты, не довольствуясь репортерской работой или сочинением анекдотов, печатали в «Калифорнийце» или в журнале «Золотая эра» сценки, статьи, стихотворения, рассказы, рассчитанные на более взыскательного читателя. Марк Твен поместил в журнале несколько юморесок пародийного характера. Его и Гарта считали «подающими надежды». Но Брет Гарт был опытнее. Он обладал и более значительным культурным багажом. Редакторский карандаш Гарта прошелся не по одной рукописи плебейского юмориста Твена, все еще ставившего выше всего комическую эксцентриаду, смешную чепуху.
Жизнь в Сан-Франциско уже приобрела было какой-то порядок, но вмешалась новая случайность. Однажды ночью неугомонный Стив Гиллис ввязался в драку и изувечил кабатчика. Стива арестовали по обвинению в покушении на убийство. Чтобы вызволить друга, Твен дал за него поручительство. Гиллис немедленно исчез из города и не явился к судебному разбирательству. Тогда начальник полиции принялся за поручителя. Пришлось бежать и Твену.
К счастью, брат Стива — Джеймс Гиллис, старый золотоискатель, владел хижиной в горах. Он предложил Сэму устроиться у него.
В избушке Гиллиса было спокойно и хорошо. Старый Джим разрабатывал заброшенные золотые россыпи. В тех краях оставались только чудаки-неудачники, не терявшие надежды обнаружить несколько самородков и обеспечить свою старость.
У Джима нашлись хорошие книги, он оказался прекрасным рассказчиком. В дождливые вечера Сэм слушал рассказы Джима и его приятелей. Гиллис был подлинным кладезем «западных» повествований.
В эти недели, когда Твен не чувствовал гнета газетной работы, он особенно успешно учился в школе жизни, все глубже познавая мир простых, бесхитростных американцев — старателей и рабочих. Он снова пил из родника народного юмора.
Среди охотников, фермеров, золотоискателей пользовался популярностью, например, рассказ о замечательном эхе. Из тех мест, куда забрался рассказчик, была видна большая гора. До горы было так далеко, что звук голоса долетал до нее и возвращался эхом лишь через шесть часов. И вот, чтобы не проспать, нужно было только крикнуть перед сном: «Вставать пора!» — и эхо будило тебя утром, как раз вовремя.
Клеменс снова стал искателем драгоценных металлов. Он таскал воду для промывки породы. Казалось, вот-вот блеснет самородок. Но время шло, а золото не попадалось.
Наконец, устав от бесполезной траты сил, Джим и его компаньоны оставили участок на произвол судьбы. Позднее они узнали, что под тонким покровом пустой породы было золото. Его обнаружили и захватили другие.
Согреться в холодную зиму 1865 года можно было только в кабачке, куда часто заходил старый лоцман с реки Иллинойс, по имени Бен Кун. Монотонным голосом он рассказывал длиннейшие истории. Однажды собравшиеся услышали историю о лягушке — Кун очень ценил внимательных слушателей, а день был серый, тягучий, делать все равно было нечего. У человека, по имени Кольман, была дрессированная лягушка. Кольман поспорил с каким-то незнакомцем, что его лягушка прыгнет выше любой другой. Когда Кольман вышел из комнаты, незнакомец накормил его лягушку дробью. Понятно, она не могла сдвинуться с места, и пари выиграл незнакомец.
Дела Стива в Сан-Франциско уладились, и Сэм смог туда вернуться. Снова началась шумная жизнь корреспондента «Территориал энтерпрайз» и сотрудника «Калифорнийца».
В Нью-Йорке должен был выйти новый сборник юмористических рассказов. По предложению Артемуса Уорда издатель книги попросил Твена прислать что-нибудь для сборника. Марк Твен написал рассказ о скачущей лягушке. Но «Лягушка» дошла в Нью-Йорк с опозданием — книга уже была совсем готова. Тогда издатель передал рукопись Твена журналу «Субботняя печать». Юмореска «Джим Смайли и его знаменитая скачущая лягушка» была там напечатана в ноябре 1865 года. Клеменсу было тридцать лет.
Рассказ о лягушке в разных вариантах многократно появлялся в печати и до этого. Историю о хитреце, обманувшем хвастуна, часто рассказывали негры. О лягушках с животами, наполненными дробью, известно было на Миссисипи. Это любимая тема горняков, лесорубов. Но в больших городах восточного побережья о «лягушке» не знали.
Твен сделал одним из действующих лиц самого рассказчика — Саймона Уилера. Он уютно пристроился у печки убогого кабака в полуразрушенном шахтерском поселке. Он толст, лыс, и на его спокойном лице написано добродушие.
Уилер начинает свой неторопливый рассказ. Он не сразу подходит к теме. Этот старый, простодушный шахтер, забытый жизнью в медвежьем уголке страны, радуется возможности поболтать с кем-нибудь. Собственно говоря, это единственное его удовольствие. Перед нами реальный человек, подлинный характер. В основе рассказа — анекдот, но читатель сразу же начинает чувствовать, что прелесть «Знаменитой скачущей лягушки из Калавераса» (как Твен назвал рассказ позднее) не столько в смешной истории с лягушкой, сколько в образах типичных обитателей Дальнего Запада.
Уилер смешон своей неспособностью последовательно и логически мыслить, склонностью перескакивать с одной темы на другую. И характерная для героя рассказа свободная игра ассоциаций позволяет автору ввести в повествование еще один правдивый образ — Джима Смайли, любившего держать пари.
Смайли — живое и комическое воплощение духа азарта, который руководил поведением столь многих старателей на Дальнем Западе. Смайли, пишет Твен, «было все нипочем, он готов был держать пари на что угодно — такой отчаянный. У пастора Уокера как-то заболела жена, долго лежала больная, и уж по всему было видно, что ей не выжить; и вот как-то утром входит пастор, Смайли — сейчас же к нему и спрашивает, как ее здоровье; тот говорит, что ей значительно лучше, благодарение господу за его бесконечное милосердие, — дело идет на лад, с помощью божией она еще поправится; а Смайли как брякнет, не подумавши: «Ну, а я ставлю два с половиной против одного, что помрет».
Юмор Твена в рассказе о лягушке подчас внешне грубоват, но в основе своей мягкий, человечный. Писатель наблюдателен и реалистичен. Из широко известной шутки он сделал яркую картинку народной жизни.
На примере «Знаменитой скачущей лягушки из Калавераса» можно ясно увидеть, что имел в виду Твен, когда подчеркивал различие между американским «юмористическим», по его терминологии, рассказом и европейским «остроумным», или «комическим», рассказом. Писатель отмечает, что «юмористический» рассказ может быть очень длинным и повествователь имеет право сколько угодно уходить от темы. Напротив, «комический», или «остроумный», рассказ должен быть короток и меток.
Твен написал однажды: «Остроумие и юмор — если существует между ними разница, то только во времени — это молния и электрический свет. Оба явно из одного материала, но остроумие — это яркая, мгновенная и небезопасная вспышка, юмор же шалит и наслаждается сюжетными выкрутасами».
Юмористическими Твен называет рассказы, посвященные прежде всего раскрытию образов, развернутому показу человеческих характеров. В «остроумном» рассказе основное — искрометная шутка, неожиданный поворот, анекдотическая ситуация.
Твену ближе всего «юмористический» рассказ, главный персонаж которого — сам рассказчик. Он зачастую выступает в роли простака, постепенно раскрывающего свою истинную сущность. Писатель подчеркивает слияние в таком рассказе автора и героя. Рассказчик часто делает вид, будто он «даже не подозревает, что в его повествовании есть что-то смешное». По замечанию Твена, эффективность «юмористического» рассказа зависит от «манеры» преподнесения его, а эффективность «остроумного» рассказа — от «содержания». Для воспроизведения «юмористического» рассказа нужно высокое искусство, между тем как «остроумный» рассказ, утверждает Твен, может передать любой.
Рассказ о лягушке — это, конечно, «юмористический» рассказ в твеновском значении этого слова.
«Скачущая лягушка» сразу приобрела популярность. Рассказ был перепечатан в нескольких газетах. Нью-йоркский корреспондент одной газеты, издававшейся в Сан-Франциско, сообщил, что у него «раз пятьдесят» справлялись об авторе смешного произведения. «Все сходятся во мнении, что это лучшая вещь дня».
Но Твен не понял тогда значения собственного рассказа. «Дорогие матушка и сестра, — говорится в его письме от начала 1866 года, — просто не знаю, о чем и писать, — так однообразна моя жизнь. Уж лучше бы я снова стал лоцманом и водил суда по Миссисипи. Поистине, все на свете суета сует, кроме лоцманского дела. Подумать только, человек написал немало вещей, которые он, не стыдясь, может считать вполне сносными, а эти нью-йоркские господа выбирают самый что ни на есть захудалый рассказ...»
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
