26 мая 1906 г.
Я уже упоминал о том, что выписал моего родственника Уэбстера из городка Дюнкерк (штат Нью-Йорк) для того, чтобы он вел мои дела с первым патентом, за полторы тысячи долларов в год. Это предприятие дало мне сорок две тысячи убытка, и я решил, что теперь настало самое удобное время прикрыть его. Я задумал стать своим собственным издателем и поручить эту работу молодому Уэбстеру. Он полагал, что, пока он учится делу, ему следует получать две с половиной тысячи в год. Я попросил два дня на размышление, чтобы обсудить этот вопрос как следует. Для меня это была полнейшая новость. Я припомнил, что типографские ученики не получают ровным счетом ничего. Расспросив людей, я узнал, что точно так же обстоит дело с каменщиками, штукатурами, жестянщиками и со всеми прочими. Я узнал, что даже адвокаты и будущие врачи не получают жалованья за то, что учатся своему делу. Я припомнил, что на Миссисипи ученик лоцмана не только не получал никакого жалованья, а еще сам должен был уплачивать лоцману некоторую сумму наличными, которых у него не было, — и сумму немалую. Я сам так сделал. Я уплатил Биксби сто долларов, и деньги эти были мной взяты взаймы. От одного человека, который готовился в проповедники, я слышал, что даже Ной не получал жалованья целые полгода — отчасти из-за погоды, отчасти из-за того, что он только учился навигации.
В результате этих моих размышлений и наведенных справок я пришел к убеждению, что в лице Уэбстера я обрел нечто совершенно невиданное в истории. А кроме того, я решил, что юношу из глухой провинции, который явился в Нью-Йорк начинать жизнь с пустыми руками, который еще ничем себя не проявил и еще неизвестно, как проявит в будущем, и, однако, не моргнув глазом, собирается учиться делу на чужой счет и берет за это благодеяние больше, чем президент Соединенных Штатов был в состоянии когда-нибудь отложить из своего жалованья, которое ему платят за управление самой трудной страной в мире, если не считать Ирландии, — что такого юношу стоит принять на службу и притом немедленно, чтобы не упустить. Я подумал, что если его преувеличенный интерес к собственной персоне удастся хотя бы частично переключить на защиту интересов ближнего, то я от этого только выиграю.
Я возвел Уэбстера в ранг фирмы — она называлась «Издательство Уэбстер и компания» — и водворил его в довольно скромном конторском помещении из двух комнат на втором этаже, где-то поблизости от Юнион-сквер, не помню, где именно. В помощники я дал ему конторскую девицу и даже клерка — мужчину средних размеров, достоинством в восемьсот долларов. Первое время у него был еще один помощник. Этот человек долго занимался изданием книг по подписке, изучил это дело до тонкости и мог обучить ему Уэбстера, — что он и сделал, причем за обучение уплатил я. Это было в начале 1884 года. Я вручил Уэбстеру довольно солидный капитал и рукопись «Гекльберри Финна» в придачу. Уэбстер стал моим главным агентом. Его дело было рассылать агентов по всей стране. Таких агентов по подписке у час в то время было шестнадцать. У каждого агента были сборщики, которые собирали подписку. В Нью-Йорке Уэбстер сам был сборщиком.
Но прежде чем наладить таким образом дело, предусмотрительный Уэбстер предложил мне сначала составить и скрепить подписями и печатями договор, а потом уже приниматься за работу. Эта мысль показалась мне здравой, хотя мне самому она не приходила в голову: я хочу сказать, что потому она и показалась мне здравой, что пришла в голову не мне. Для составления договора Уэбстер привел своего юриста. Я уже начинал приходить в восторг от Уэбстера и в порыве великодушия, не успев даже подумать, предложил ему десятую долю прибылей сверх жалованья, без участия в расходах. Уэбстер немедленно отклонил мое предложение с обычной в таких случаях благодарностью. Это еще повысило его в моих глазах. Я-то хорошо знал, что предлагал ему участие в деле, которое даст ему по меньшей мере вдвое больше денег, чем жалованье, но он этого не знал. Он холодно и умно учитывал все мои пророчества о высокой коммерческой цене «Гекльберри Финна». И это явилось лишним доказательством того, что в лице Уэбстера я обрел сокровище; человека, который не теряет головы и всегда спокоен, человека осторожного, — такого человека, который никогда не пойдет на риск в неизвестном ему деле. Разве только на чужой счет.
Договор был составлен, как я уже говорил, молодым юристом из городка Дюнкерка (штат Нью-Йорк), который произвел на свет и его и Уэбстера и еще не пришел в себя после такого подвига. Уитфорд имел право подписываться: «представитель фирмы «Александер и Грин». Александер и Грин имели очень большое доходное дело и недостаточно совести, чтобы причинить этому делу убыток, что довольно явно сказалось в прошлом году, когда землетрясение вытрясло все потроха из трех других крупных страховых обществ. Они держали на жалованье артель из двадцати пяти адвокатов, и Уитфорд был одним из них. Это был очень добродушный, любезный и абсолютно невежественный человек, а глупости в нем было приблизительно столько, что ее можно было обмотать вокруг земного шара четыре раза и завязать узелком.
Этот первый договор оказался в полном порядке. К нему нельзя было придраться. Он возлагал все обязанности, всю ответственность, все расходы на меня, как и следовало.
Уэбстер и его юрист являли собой счастливое сочетание. Количество вещей, о которых оба они ровно ничего не знали, было столь непомерно велико, что я приходил в ужас и цепенел: мне легче было бы видеть крушение всего Млечного Пути, рассыпавшегося на мелкие осколки по всему небесному своду. Что касается мужества, морального и физического, то у них оно вовсе отсутствовало. В делах Уэбстер не решался ступить и шагу, не получив уверений от юриста, что за это не посадят в тюрьму. С юристом советовались беспрестанно, так что он стал почти штатным сотрудником наравне с девицей и агентом по подписке. Но поскольку ни он, ни Уэбстер не имели личного опыта в обращении с деньгами, услуги юриста обходились вовсе не так дорого, как он воображал.
В начале осени я уехал на четыре месяца с Джорджем В. Кейблом на восток и на запад читать свои произведения с эстрады: тогда мне думалось, что это последние мои чтения в Америке. Я решил, что никогда больше не стану грабить публику с эстрады, если только меня к этому не принудят денежные затруднения. Через одиннадцать лет денежные затруднения возникли вновь, и я опять стал читать лекции, разъезжая по всему земному шару.
С тех пор прошло десять лет, и за все это время я читал только с благотворительной целью, бесплатно. 19-го числа прошлого месяца я официально распростился с публикой и с эстрадой, чего раньше никогда не делал, на лекции о Роберте Фултоне, сбор с которой поступил в фонд для сооружения ему памятника.
Я, кажется, довольно далеко отошел от Уэбстера и Уитфорда, но это не важно. Это один из тех случаев, когда расстояние скрашивает перспективу. Уэбстеру повезло с «Гекльберри Финном», и через год он вручил мне издательский чек на пятьдесят четыре тысячи пятьсот долларов, куда входил и капитал в пятнадцать тысяч долларов, который я ему передал.
Еще один раз я точно родился заново. Думаю, что я рождался чаще, чем кто бы то ни было, за исключением Кришны.
Примечания
Фултон Роберт (1765—1815) — американский изобретатель, создатель первого парохода.
Кришна — в индийской мифологии одно из воплощений божества Вишну.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
