Нью-Йорк-Сити,
4 мая 1903 г.
Дорогой Брандер,
целый месяц я не вставал с постели, но зато я много читал, и мне пришло в голову попросить вас вот о чем: сядьте-ка за письменный стол, когда у вас найдется месяцев восемь-девять свободных, и набросайте для меня ответы на кое-какие вопросы из области литературы, дабы расширить мой кругозор. Ваше время не будет потрачено напрасно, ведь потом, на досуге, пользуясь уже сделанным, вы можете составить курс лекций для ваших студентов и этим окажете им большую услугу.
1) Есть ли в романах сэра Вальтера Скотта страницы, написанные хорошим английским языком — не путаным и не небрежным?
2) Есть ли у него страницы, написанные не слишком убогим, бесцветным, стертым языком, а приличной прозой?
3) Есть ли у него страницы, которые горели бы настоящим пламенем, а не тлели негреющим, обманчивым светом гнилушки?
4) Есть ли у него герои и героини, которые не были бы негодяями и негодяйками?
5) Есть ли в его романах персонажи, чьи слова и поступки не противоречили бы характерам, какими они обладают по уверениям автора?
6) Есть ли у него герои и героини, которыми читатель восхищался бы и при этом сам понимал бы, почему восхищается?
7) Есть ли в его романах комические персонажи, которые и вправду забавны, и юмористические места, не лишенные юмора?
8) Случается ли ему когда-нибудь увлечь читателя так, что тому не хотелось бы отложить книгу?
9) Есть ли у него страницы, где он перестает принимать неестественные позы, перестает восхищаться безмятежным разливом собственного водянистого красноречия, отказывается от вычур и притворства и на время, хотя бы ненадолго, становится сколько-нибудь искренним и серьезным?
10) Умел ли он писать по-английски? Может быть, он знал, как надо писать, но просто не хотел?
11) Писал ли он верное слово только тогда, когда не мог подыскать другого, или он так часто ошибался в выборе потому, что не умел отличить верное слово от неверного?
12) В состоянии ли вы читать его? И при этом сохранить к нему уважение? Разумеется, это было возможно в его время — в эпоху непомерной чувствительности, громких вздохов и пышных слов, — но, боже праведный, возможно ли это в наши дни?
Брандер, я изнемогаю, я умираю медленной смертью, загубленный сэром Вальтером. Я прочел первый том «Роб Роя» и дошел до XIX главы «Гая Мэннеринга» — и уже не в силах приподнять голову от подушки, даже чтобы поесть. Ох, как все это ребячески незрело, неестественно, какая второсортная подделка! Всё какие-то фигуры из паноптикума, скелеты, призраки. Интересно? Да как могут быть интересны эти бескровные манекены, эти мыльные пузыри? А замысел — какое убожество! Не потому убожество, что не хватает изобретательности, чтобы задумать сложные и разнообразные положения, а потому, что нет уменья их обосновать. Сэр Вальтер обычно выдает себя, когда начинает развивать то или иное сюжетное положение: он хитрит, и мудрит, и накручивает; и если вы дотянете до тех пор, пока станет ясно, к чему он вел, вы все равно ему не поверите.
Я не могу найти продолжение «Роб Роя» и больше не могу вынести «Мэннеринга» — уж и не знаю, что делать, но я еще поразмыслю и постараюсь не бросить сгоряча изучение столь великого автора. А он был действительно велик в свое время в глазах своих читателей, — так ведь и господь бог был велик во времена древних иудеев, но в наши-то дни чего ради возносить их на такую высоту? Да и стоят ли они столь высоко? По совести, так ли это? Не верю я, черт возьми!
Как бы мне хотелось повидать вас и Ли Ханта.
Искренне преданный вам
С.Л. Клеменс.
Примечания
Ли Хант (1784—1859) — английский поэт и публицист.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
