1892. — Дважды приняли за Моммзена, у нас одинаковая шевелюра. При ближайшем рассмотрении оказалось, что мозги разные.
В первое же воскресенье пошел в церковь, а во вторник получил счет на двенадцать марок на поддержание церкви. Хватит. Не могу себе позволить исповедание религии за такую цену. Здесь спасение души — для богатых.
В Кампанье громадные свирепые псы; они стерегут овец без пастухов. Встретиться с ними в этих пустынных местах очень опасно. Двое молодых англичан, — один из них мой приятель, — были там вчера с проводником, местным крестьянином, простодушным и очень богомольным. На повороте дороги проводник остановился и предупредил их, что они сейчас подходят к месту, где обычно стерегут овец две самые злые собаки; что нужно пробираться осторожно и, в случае если собаки накинутся, сразу уходить. Только они двинулись, появились псы. Два громадных зверя мчались на путешественников с самым грозным видом. Проводник пробормотал дрожащим голосом: «Повернитесь спиной, но ради всего святого не двигайтесь. Я буду молиться пресвятой деве. Она услышит меня. Она сотворит чудо п спасет нас. О, господи, она спасет нас!» И он стал молиться. Англичане стояли, трясясь от страха, без веры в силу молитвы пресвятой деве. Вдруг — уже в трех шагах — яростное рычание собак смолкло и воцарилась гробовая тишина. Через минуту мой друг, не в силах вынести ожидание, обернулся и узрел чудо. Собака-мсье взобралась на собаку-мадам, и оба презрели свой долг стражей ради более высоких интересов!..
1894. — Изо всех созданий божьих только одно нельзя силой принудить к повиновению — кошку. Если бы можно было скрестить человека с кошкой, это улучшило бы людскую породу, но повредило бы кошачьей.
«...Ночью, в два часа, мне понадобилось выйти. Я вскочил и побежал в ночной рубашке, без свечи. Был уверен, что знаю дорогу. Этот отель «Англетер», наверно, старый доходный дом. Или же он состоит из отсеков, идущих снизу доверху, как на американских пароходах. Вы заперты в своем отсеке. В нем по четыре комнаты с каждой стороны площадки и лестница посредине. Заблудиться как будто бы трудно, но талант превозмогает трудности. Мы живем на втором этаже; уборные — на первом и на третьем; в коридорах полная темнота. Я ощупью пробрался к лестнице и направился к уборной на третьем этаже. Однако, возвращаясь, я пошел вверх по лестнице, вместо того чтобы спуститься вниз. Я отыскал комнату, которая по местоположению должна была быть моей, но в темноте не сумел прочитать номер на двери и не решился войти. Тогда я сообразил... нет, в эту минуту уверенность моя пошатнулась, и я отправился искать дальше. Ясно было одно: я не знал точно, на каком я этаже. Когда это дошло до моего сознания, я потерял голову. Долго стоять в темном коридоре в два часа ночи невозможно. Приходится идти на поиски, с риском заблудиться окончательно. Я лазил по лестнице вверх и вниз, бранясь вполголоса. Каждый раз, как мне казалось, что кто-нибудь идет, я съеживался, как воздушный шар, из которого выпускают воздух. Я попал между двух огней. Взобраться на самый верх и отсчитать оттуда свой второй этаж я не мог, потому что там жили молодые девицы. В ночной рубашке и почти спятив с ума, я не мог на это рискнуть. Вниз я не мог спуститься потому, что там шел бал. Там шел бал и, вероятно, кончался. Сейчас девицы пойдут наверх к себе в комнаты. Именно так и случилось. Я увидел свет их свечек и услышал приближающийся смех. Я похолодел. Я не знал, есть ли уборная на том этаже, где я нахожусь, но выбора не было. Стремглав я кинулся туда, где ей следовало находиться, прямо за поворотом лестницы. Уборная оказалась на месте. Я стоял в темноте, полный благодарного чувства, с бьющимся сердцем, раздумывая, как славно было бы жить тут всегда, в этом скромном приюте, не возвращаясь к опасностям и треволнениям жизни. Некоторые из молодых девиц пытались открыть дверь, но я был непоколебим. Приема нет — я принимаю по четвергам. Я решил переждать бал, хотя бы это заняло неделю. Я добился своего. Когда музыка стихла, я выждал полных двадцать минут и, лишь убедившись, что все кругом мертво, спустился вниз; затем я спокойно отсчитал этажи и добрался до своей комнаты.
Мгновенно меня охватило бешенство, и я стал облекать его в словесную форму. Тут я услышал голос миссис Клеменс:
— Когда ты кончишь читать молитвы, объясни мне, где ты пропадал всю ночь?
Сейчас, когда подержанные истины, унаследованные нами от наших отцов, несколько поблекли, может быть, стоило бы кому-нибудь написать действительно честную критическую статью о «Векфильдском священнике» и выяснить, чем наши отцы восхищались в этой книге и есть ли в ней хоть что-нибудь, не вызывающее насмешливого хохота.
Правда — величайшая драгоценность, нужно ее экономить.
Я не так легко теряю самообладание, но если потеряю, его не найдешь даже с ищейкой.
Он сказал напрямик, что, если на то пошло, он выбирает ад. Сказал, что привык читать парижское издание «Нью-Йорк геральд» и не может без него обойтись.
Боб Ингерсолл рассказал о пресвитерианском святом, который, отправляясь на экскурсию из рая в ад, заплатил за проезд в оба конца, а потом никому не мог сбыть обратный билет.
1895. Париж. — Клара забыла в кебе зонтик. Сюзи забыла в кебе несколько свертков. Миссис Клеменс забыла на прилавке кошелек. Я тоже забыл в кебе несколько вещей, но никому об этом не сказал.
В Париже 26 244 кеба. Каждый в среднем делает за день тридцать поездок и перевозит сорок пять человек. Два человека из трех что-нибудь да забывают в кебе. Итого тридцать предметов в день на каждый кеб. Десять тысяч в год на каждый кеб. 262 440 000 в год, исходя из числа 26 244 кебов, если моя статистика верна.
Воскресенье утром. — Трое из шести или восьми спутников, с которыми я приехал в Париж, отправились в Лондон с американским мультимиллионером, чтобы вкусить от его триумфа. Прошел уже месяц, но они все еще не могут ни думать, ни говорить ни о чем ином. Они счастливы, оглушены и полны благостности, как если бы они побывали в раю и трапезовали с господом богом.
Комментарии Джин по поводу присланного мне приглашения отобедать с германским императором: «Папа, если так будет продолжаться, тебе не с кем будет знакомиться. Разве только с богом».
Машинист на железной дороге сказал: «Вы вылитый Марк Твен. Вы могли бы сойти за его близнеца!»
Примечания
Моммзен Теодор (1817—1903) — видный немецкий историк древнего мира — Греции и Рима.
Кампанья — провинция в Италии.
«Векфильдский священник» — роман английского писателя Оливера Гольдсмита (1728—1774).
Ингерсолл Роберт (1833—1899) — американский писатель и лектор; выступал с критикой библии и религиозного ханжества.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
