[сентябрь—октябрь 1861 г.]
Дорогая матушка!
Надеюсь, вы все как-нибудь приедете сюда. Но я приглашу вас лишь тогда, когда сумею принять по всем правилам. Думаю, что это будет в самом скором времени. Я хочу, чтобы Памела пожила на озере Биглер до тех пор, пока не сумеет одним ударом свалить быка, — этак месяца три.
«Напиши все, как есть, ничего не приукрашивая». Ну что ж, «Золотой Холм» продается по 5000 долларов фут наличными. «Дикая Кошка» не стоит и десяти центов. Здешние места баснословно богаты золотом, серебром, медью, свинцом, углем, железом, ртутью, мрамором, гранитом, мелом, алебастром, ворами, убийцами, головорезами, дамами, детьми, адвокатами, христианами, индейцами, китайцами, испанцами, картежниками, шулерами, койотами (здесь их называют ки-йо-ти), поэтами, проповедниками и огромными зайцами породы «Ослиные уши». На днях я слышал, как один джентльмен сказал: «Это самое проклятое место на свете»; и я вполне согласен с этой исчерпывающей характеристикой. Тут не бывает дождей, никогда не выпадает роса. Тут нет цветов и ни одна зеленая былинка не радует глаз. Птицы, которые пролетают над этим краем, прихватывают пропитание с собой. Одни только вороны да вороны живут тут с нами. Наш город стоит посреди пустыни — на одном песке, без всяких примесей, и на этой дьявольской почве ухитряется расти лишь отребье зеленого мира — полынь. Если взять за образец карликовый кедр, смастерить дюжину таких деревьев из самой жесткой телеграфной проволоки, посадить их на расстоянии фута друг от друга и, усыпав все вокруг слоем песка в двенадцать дюймов, попытаться пройти между ними, тогда поймешь, что значит пробираться в пустыне сквозь полынные заросли.
Если сломать стебель полыни, он начинает пахнуть не совсем как магнолия и не вовсе как хорек, но чем-то средним между ними. С виду полынь очень напоминает солянку, — никогда в жизни не видел растения уродливее. Цвета она серого. На равнинах полынь и солянка вырастают вдвое выше обыкновенной герани и, по-моему, прекрасно заменяют это бесполезное растение. Солянка — это поистине великолепная копия виргинского дуба в миниатюре, если только не считать цвета. Что до всех прочих плодов и цветов, так их тут попросту нет, за исключением «пулу», или «тьюлера», или как там ее называют, — какой-то разновидности самой заурядной ивы, которая растет по берегам Карсона; а этот самый Карсон — река в двадцать ярдов шириной, глубиной по колено и такая возмутительно быстрая и извилистая, словно она по ошибке забрела в эти края и, испугавшись, что истомленный жаждой путник осушит ее до дна, заметалась и в спешке сбилась с дороги.
Я говорил, что мы живем посреди ровной песчаной пустыни, — так и есть. А со всех сторон нас окружают такие огромные горы, что поглядишь на них немного, да и задумаешься: какие же они величественные, и начинаешь чувствовать, как душа ширится, вбирая их огромность, и в конце концов становишься все больше и больше — настоящим гигантом, — и уже с презрением поглядываешь на крохотный поселок Карсон, и вдруг в тебе вспыхивает желание протянуть руку, сунуть его в карман и уйти отсюда.
Что до церквей, здесь поставили, кажется, католическую, но, как та, о которой говорил нью-йоркский пожарный, «она у них бездействует». Да, стало быть со всех сторон тут сплошной песок, однако большая часть города построена на месте прелестной лужайки; и прозрачные воды, которые прежде одни нарушали ленивый покой этого уединенного уголка, ныне изливаются на пыльные улицы и радуют сердца людей, напоминая им, что здесь есть хоть что-то похожее на их покинутую родину. Чуть выше — «Королевский каньон» (пожалуйста, произносите «кань-йон», на местный манер), там расположены «ранчо», то есть фермы, и, как говорят здешние жители, там растет сено, трава, свекла, лук, репа и прочий «овощ», пригодный для коров, — да, и даже картофель, а также капуста, горох и бобы.
Дома по большей части каркасные, неоштукатуренные, но внутри оклеены сшитыми вместе мешками, и чем крупнее фабричная марка на мешке, тем красивее в комнатах. Изредка попадается каменный дом. Из-за сухости в здешних местах кровельная дрань ужасно коробится, — похоже, что нарезали в длину колено железной печной трубы.
Примечания
Сохранилась только часть письма. Письмо без даты, по-видимому сентябрь — октябрь 1861 г. «Золотой Холм» и «Дикая Кошка» — названия приисков.
| К оглавлению | Следующая страница |
на правах рекламы
