Конец 70-х — начало 80-х гг. проходит у Твена под знаком работы над автобиографической трилогией. Но, как уже отмечалось, Твен был слишком импульсивен, нетерпелив, чтобы запрограммировать себя на осуществление одного, пусть и масштабного замысла. Автобиографические книги «прослаивались» другими произведениями. Еще до окончания «Гека Финна» Твен обратился к исторической теме, написав своего «Принца и нищего» (1882 г.), а позднее и «Янки при дворе Короля Артура» (1889) и «Личные воспоминания о Жанне д'Арк» (1896 г.). При всем своем жанрово-стилевом различии они связаны общей темой — европейской историей эпохи Средневековья. И образуют вторую твеновскую трилогию. Своего рода исторический триптих.
Интерес к истории и его смысл. В обращении Твена к прошлому, рассмотренному в контексте современности, была внутренняя логика. Художник, который многим казался лишь жизнерадостным юмористом, развлекателем, скользившим но поверхности жизненных явлений, был художником, тяготевшим к осмыслению глубинных закономерностей бытия. Это стало очевидно у позднего Твена. Он не просто любил историю, читал с увлечением исторические труды. Он видел жизнь в движении, изменении, развитии. Сопоставлял «век нынешний» и «век минувший». Историческая мотивация, ощущение времени присутствуют фактически во всех главных произведениях Твена. Процитированные слова Шоу о том, что будущий историк Америки не обойдется без его книг, верны.
В травелоге «Простаки за границей» Твен сопоставлял Европу с ее древней историей и новую цивилизацию, формирующуюся в Америке. В книге «Налегке» писал не только о своих приключениях в бытность старателем, но воссоздавал целую эпоху в жизни Невады в пору «серебряного бума». В «Позолоченном веке» перед нами — зримые приметы Америки в первое десятилетие после Гражданской войны, время, отмеченное разгулом коррупции и спекулятивной горячкой. «Том Сойер» и «Гек Финн» — книги об Америке его детства 1840-х гг., до падения рабства. «Жизнь на Миссисипи» — это и «травелог», и одновременно история великой реки за несколько десятилетий.
С интересом к истории был связан у Твена интерес к политике. Он стал активно проявляться примерно с конца 70-х гг.; писатель участвует в предвыборных кампаниях. С горечью пишет он о коррупции, ставшей общенациональным злом, связанным с механизмом управления. Сначала он склонялся к поддержке республиканской партии, пока не убедился, что она «обслуживает интересы немногих богачей». В действиях и республиканцев и демократов он наблюдал «алчность и денежный интерес». Ему было очевидно, что и многие политики, и партии блюдут корыстные цели. В дальнейшем Твен заявлял о себе как о человеке независимых взглядов, свободном от приверженности к какой-либо партийной программе, кредо которого было ясным и простым: «политика чистых рук». При этом как бы критичен не был Твен по отношению к политическим нравам в своей стране, он оставался убежденным демократом. Он верил, что демократическая система, способная к совершенствованию и самокритике, в конце концов, эффективнее и разумнее монархии с ее принципом автократии, кастовости и неравенства людей. Эта мысль определяет философскую основу его книг, посвященных Европе, ее настоящему и прошлому.
Истинный американец, Твен обладал здравым смыслом и широким общественно-политическим кругозором. Он постоянно путешествовал, многократно пересекал Атлантику, подолгу жил в Европе, наблюдал и анализировал увиденное.
Второй травелог Твена. Завершив «Приключения Тома Сойера», он должен был набраться свежих впечатлений. В 1878 г. с женой и двумя маленькими дочерьми в сопровождении своего друга хартфордского пастора Джозефа Твичела Твен совершил вояж в Европу, продлившийся около пяти недель. Поездка включала в себя пешеходный маршрут, в основном по Германии, долине Неккара и Шварцвальду, а также по Швейцарии и Италии, откуда они вернулись на родину. Итогом поездки стал своеобразный дневник туриста, озаглавленный «Пешком по Европе» (A Tramp Abroad, 1880 г.). Это был второй после «Простаков за границей» опыт в жанре «травелога». Правда, при этом изменилась общая тональность повествования: Твен стал объективней, серьезней, в меньшей мере склонным к гротесковым эскападам, бурлеску, отличавшим «Простаков». Но и в этой книге сверкают знакомые искры твеновской иронии и насмешки.
«Пешком но Европе» — образец травелога, хотя с героями не происходит каких-либо экстраординарных происшествий. Книга аккумулирует живую и полезную информацию, плод неутомимой наблюдательности Твена, его зрительной и эмоциональной памяти, а не результат «ретрансляции» рекламно-туристических буклетов. Конечно, писательские впечатления дополняются, по мере необходимости, материалами, почерпнутыми из печатных источников. Увиденное обычно дает Твену повод для разного рода ассоциаций, сравнений, размышлений. Так в «немецких» главах интересны соображения относительно немецкого национального характера, языка, музыки, нации.
Твен «вкрапливает» в текст разного рода средневековые истории и предания, например, о Шельме фон Бергене, о рыцаре-разбойнике, о Дильсбергском замке и др.; он воспроизводит старинную рейнскую легенду, положенную в основу в стихотворении Гейне «Лорелея». Все это насыщает очерки Твена национальным и историческим колоритом.
О чем бы ни сообщал читателю Твен, он интересен подробностями, имеющими немалую познавательную значимость. Вспомним хотя бы главы, посвященные Гейдельбергу, одному из небольших немецких городков, прославленных своим университетом, иронично описанным в «Путевых картинах» Гейне. Сколько в них живых деталей, относящихся к быту студентов, их корпорациям, характеру знаний, обстановке на лекциях, образам профессоров, состязаниям любителей пива, поединкам, дуэлям и многому другому.
Как истинный художник, Твен любознателен ко всему самобытному в чужих культурах, будь то музыка, архитектура, пейзажи или колоритные подробности бытового уклада немцев, итальянцев, швейцарцев. Конкретен он даже, когда заводит разговор о гастрономических материях и о сравнении европейского и американского меню; последнему он отдает решительное предпочтение. Предельно конкретно и живо Твен описывает преимущества американского бифштекса над европейским, напоминающем «по вкусу резину», подобным «безжизненному предмету». Он противопоставляет ему мощный американский «портерхаус», «этак в дюйма полтора толщиной, горячий, огневой, потрескивающий с пылу с жару», «несравненного качества и свежести». В этом, как и в почти любом описании самого тривиального предмета, Твен остается художником слова, способным представить образ, осязаемый и зримый.
Избегая сгущения красок, свойственного «Простакам», он не устает сравнивать Европу и Америку, разные стороны их уклада, традиции Старого и Нового Света. Касается он, правда бегло, и некоторых исторических событий, в частности Великой французской революции; в главе XXII части 1-й он размышляет над статуей Люцернского льва в память о Людовике XVI и его швейцарских гвардейцах. Заметно, что у Твена еще не сложилась четкая концепция событий 1789—1794 гг. Он упрекает короля в слабости, в склонности к полумерам, когда тот отдал гвардейцев на растерзание толпы, штурмовавшей королевский дворец, поскольку не рискнул пролить хоть каплю «священной французской крови». Будь на месте Людовика решительный Наполеон, он действовал решительно, размышляет Твен, осуждая якобинский террор, «чернь в красных колпаках».
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
на правах рекламы
• Бухгалтерские курсы 1c — курсы обучения автоэлектриков, доступные цены (mgutu.ru)
