В эти годы Твена донимала сердечная хворь. Он всю сознательную жизнь дымил, как паровоз, предпочитая слабой благородной «Вирджинии» крепкий черный табак. Он не отказывался пропустить рюмку-другую виски и при необходимости мог выпить больше. Он не занимался каким-либо видом спорта и с точки зрения медиков вел далеко не идеальный образ жизни. Но при этом Твен крайне редко болел и считал себя физически крепким человеком.
Однако возраст и настроение взяли свое. Первые серьезные приступы стенокардии последовали вскоре после юбилея. Дочери уложили Твена в постель и отобрали бутылку «Джонни Уокера», которая была припрятана в книжном шкафу.
Твен сносил эти «издевательства» со стоическим терпением. Джин и особенно Клара напоминали ему его незабвенную Лайви. Аон привык ее слушаться. Что хочет женщина, хочет Бог... в которого Твен ни капельки не верил. Но он верил своим дочкам, ибо женщина лучшее существо на свете (в этом Твен был убежден)...
В нью-йоркской квартире Твенов все чаще стали появляться доктора. Однажды с Марком Твеном произошел забавный случай. Осмотрев его, доктор сказал:
— Все, что вам можно, мистер Твен, стакан молока и несколько сухариков в день.
— Так мало? — удивился писатель.
— Да, так мало. Это диета, мистер Твен.
— Тогда дайте мне еще и почтовую марку, сэр. Хочу немного почитать на ночь...
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
