Для исследования интересующей нас проблемы необходимо обратиться к периодизации творчества Марка Твена, которая не просто формально разделяет литературную жизнь писателя на определенные отрезки, а помогает увидеть эволюцию его политических, философских, религиозных, эстетических взглядов, проследить эволюцию его героя-простака.
На сегодняшний день, существует несколько вариантов периодизации творчества американского писателя: двухчастная (Н.И. Самохвалов); трехчастная (А.И. Старцев, М.Н. Боброва, М.О. Мендельсон, Б.А. Гиленсон). Н.И. Самохвалов выделяет два периода творчества М. Твена1:
1) 1865—1885 — юмористическое творчество (от «Скачущей лягушки из Калавераса» и «Простаков за границей» до «Приключений Гекльберри Финна»);
2) 1886—1910 — крушение иллюзий писателя о совершенстве жизни в Америке, сатирическое творчество («Янки при дворе короля Артура», «Американский претендент», поздние сатирические рассказы и памфлеты).
А.И. Старцев, М.Н. Боброва, М.О. Мендельсон, Б.А. Гиленсон разделяют творческий путь Твена на более мелкие стадии (каждый выделяет свои, однако принципиального различия между ними нет). Проанализировав их труды2, можно выделить три периода творчества Твена:
1) Ранний период (1865—1872), в котором наиболее ярко проявились традиции американского юмора фронтира — народного, грубого, юмора ситуаций; «хвастливого беспутства молодого Запада» («Скачущая лягушка из Калавераса», «Простаки за границей», «Налегке»);
2) 1873—1892 годы: период критического восприятия американской действительности, когда шла к своему завершению эпоха фронтира, в этот период Твен находит недостатки устройства жизни в Америке, критикует американское общество («Позолоченный век», «Американский претендент»). Свой идеал писатель пытается найти в прошлом США, при этом он обращается к теме детства («Жизнь на Миссисипи», «Приключения Тома Сойера», «Приключения Гекльберри Финна», «Принц и нищий»). Для того, чтобы лучше понять и оценить американскую действительность, писатель снова отправляется в «чужой» европейский мир, но уже с новым, более серьезным взглядом («Пешком по Европе»). Этот период характеризуют поиски новых жанровых форм: нравоописательный, социальный роман («Позолоченный век»), роман-сказка («Принц и нищий»), исторический роман («Янки при дворе короля Артура»), фантастического романа, детективного романа.
3) 1993—1910 годы: в этот период для Твена свойственен сумрачный, горький взгляд на жизнь и на человека, он создает печальные по духу произведения, полные горькой иронии и сатиры («Простофиля Вильсон», «Жанна д'Арк», «По экватору», «Человек, который совратил Гедлиберг», «Таинственный незнакомец» и др.).
В первой главе нашей работы мы остановим свое внимание на образе простака в ранний период творчества Твена, когда начинало формироваться его мировоззрение.
Тип героя простака возникает еще в раннем периоде творчества американского писателя, когда происходило формирование его творческой индивидуальности, которое было обусловлено воздействием на писателя различных региональных культурных традиций США и идейных влияний Европы.
Одним из истоков образа простака у Марка Твена, наряду с влиянием идей Просвещения, послужил реально существовавший в американской действительности особый тип личности — это житель фронтира, активно действующий открыватель, завоеватель новых территорий. В своем раннем творчестве Твен воспевал такие черты этого типа, как физическая мощь, духовная сила, твердость характера, упорство в достижении цели, трудолюбие, мужество, отвага, оптимизм, вера в свои возможности, целеустремленность, любознательность, практицизм, здравый смысл, быстрая реакция, авантюризм, легкость на подъем, эксцентризм. Однако зачастую фронтирсмены были лишены систематического образования, и вследствие этого оставались наивными, непосредственными, доверчивыми и простодушными. Впоследствии все эти черты стали основой американского национального характера, легли в основу сложившейся позднее концепции self made man («человеке, создавшем самого себя»)3. Свое литературное воплощение этот тип находит, сначала, в американском фольклоре, затем — в художественной литературе США, где традиционно человек в условиях фронтира изображался как природное и стихийное явление, социальный и моральный смысл его поступков был неважен.
Герой фронтира становится типичным персонажем произведений Марка Твена. М.О. Мендельсон приводит высказывание американского исследователя Э. Фассела, автора опубликованного в США исследования, озаглавленного «Американская литература и американский Запад»: «...к тому времени, когда появился на сцене Марк Твен, фронтир и Запад уже исчезли, хотя память о них оставила небольшие... следы почти на всем, о чем он писал»4. Именно на Дальнем Западе, куда перемещается и линия фронтира, Твен пополняет свои знания американского фольклора и приобретает навыки юмориста. В.В. Брукс так пишет об этом периоде творчества Твена: «Очевидно, жизнь пионера оказывала какое-то воздействие на сознание художника, придавало ему юмористическую форму. Не менее очевидно, что юморист был писателем того типа, в каком нуждалось общество пионеров для сохранения душевного равновесия... «Шутник» был типичным пионером: он был единственным представителем литературной республики на старом Западе. Достаточно вспомнить Артемуса Уорда, Орфеуса Кэра, Петролеума Нэсби, даже Брет Гарта»5.
Кайзерлинг, исследуя вопрос о природе американского национального юмора и роли Твена в нем, писал: «Юмор потому составляет бросающуюся в глаза особенность американской жизни, что в ней вытеснение приобрело столь всеобщий характер. Марк Твен пробурил в бессознательном своего поколения скважину ненависти и бунта, и она отплатила ему, подобно нефтяному источнику... Его чувство неполноценности заставляло его скрывать сатиру за шутовством: когда он хотел высмеять своего читателя, он высмеивал самого себя. И читатель смеялся над своей собственной смехотворностью, представлявшейся ему смехотворностью Марка Твена. Его чувство неполноценности было тем, что позволяло его юмору выглядеть «добродушным». Насмешник в определенном смысле играет с самим собой злые шутки и радуется своим собственным неудачам. Смеясь над своими недостатками, он как бы возвышается над ними и уклоняется от того, чтобы самому выразить по их поводу свое неодобрение»6.
Юмор фронтира был почти единственным источником веселья и развлечения, он поднимал дух первопроходцев и заменял собой другие виды искусства. Юмор Запада был грубым, неистовым, безудержным, «на грани ужаса и смеха», добра и зла, на границе между реальностью и фантазией, впоследствии этот юмор стал истоком национальной юмористической традиции. Жестокий реализм деталей юмора фронтира сочетался с эмоциональной отчужденностью рассказчика. В качестве комического приема использовались мотивы болезни, убийства, трупов, физического уродства и др., поскольку эти явления были обычными и привычными в практике жизни фронтира, они достаточно легко переносились в юмористические рассказы. Здесь мастерское владение словом, даже в ругани, вызывало восхищение, ценилась новизна шутки, меткая фраза, словотворчество, каламбуры.
В новых, западных штатах в США XIX века можно было увидеть живой, развивающийся фольклор. Твен включает в свое повествование самые распространенные жанры фольклора США: «tall tales» — устный рассказ, история, или небылица, «yarn» — байка, анекдот сплетение нескольких анекдотов, «practical joke» — шутка, розыгрыш, проделка.
В устных рассказах преобладал мотив гигантизма (почти все герои, их любимые животные, предметы обихода — гигантских размеров), использовались такие художественные приемы и типы образного мышления как гипербола и гротеск. Популярными в то время были циклы американского фольклора о Поле Бэньяне, Дэви Крокете, Майке Финке, Джонни Эпплсиде (Джонни Яблочное Зерно), Дэниеле Буне. Исследованию фольклорных традиций в творчестве Твена посвящены работы отечественного ученого А.И. Старцева.7
Повествование в американском фольклоре почти всегда ведется от первого лица с сохранением особенностей живой речи, усеянной тонким юмором. При этом читатель видит юмористическую ситуацию, которой не замечает простодушный рассказчик, повествующий о происшествии со всей серьезностью. Эффект воздействия небылицы на слушателя и читателя основан на разных контекстах восприятия. Впоследствии Твен в сборнике очерков «Налегке» использует такой фольклорный прием — так, например, хитроумный деревенский житель, оказавшись в большом городе, выглядит неловким мужланом, а городской ловкач обнаруживает свою беспомощность в новых условиях жизни.
Постепенно в героические сказы фронтира начинают вторгаться плутовские мотивы. Герои устного рассказа самовосхваляют себя. Хвастовство становится жанрообразующим фактором. Главным действующим лицом этой жанровой разновидности становится псевдогерой — самозванец и плут. Рассказы этого жанра имеют традиционное построение: в них описывается типичная «проделка», рассказ выдержан в псевдогероическом тоне, юмористически обыграно нелепое поведение действующего лица, трагическое служит поводом для смеха.
Следующим этапом в развитии творчества фронтира было появление ставшего затем популярным в США жанра ярна — сплетения анекдотов. Анекдоты связываются единым героем, который является свидетелем и участником изображаемых происшествий. Так в американской литературе происходит дублирование схемы образования европейского плутовского романа из городских фаблио. Искусство ярна заключается в непринужденном переходе от одного сюжетного узла к другому. Ранние произведения Твена почти всегда имеют структуру ярна: отдельные анекдоты связываются стержневой темой по сходству, контрасту или по ассоциации и внедряются в форму письма, биографии, интервью или комической лекции.
Фольклорные традиции фронтира стали основой американской художественной литературы. Как пишет Н.А. Анастасьев, американская новелла (В. Ирвинга и др.) не столько написана, сколько рассказана, присутствие слушателя определяет эстетику новеллы, ее интонационный лад, ритмику, образность, окончание книги должно быть однозначным и понятным — все театральные переодевания должны быть разоблачены8. Исследователь подмечает, что впоследствии эту риторическую традицию замечательно развил Марк Твен9. Так в его творчестве нашло отражение фольклорного представления о мире: этот мир богат разными возможностями и неожиданностями, не признает традиционных норм жизни, открыт для удачи, в нем переплетаются реальность и фантастика. Из американского юмора писатель перенес в свое творчество сюжеты, характеры, ситуации, образы, художественные приемы (гиперболу, метафоры, гротеск, хвастовские диалоги, использование трагического материала для комической цели), живой разговорный язык.
Третьим фактором, оказавшим влияние на творческий метод Марка Твена, являются традиции американской журналистики, которая в начале XIX века стремительно развивается. Общеизвестно, что Марк Твен, как и большинство американских писателей (У. Уитмен, Б. Гарт, С. Крейн, Дж. Стейнбек), начал свою творческую деятельность с журналистики, методы и приемы которой (особый интерес к конкретным фактам и документальное начало) в дальнейшем стали важной особенностью художественной манеры писателя. Специфика газетной статьи требовала от автора умения сконцентрироваться на комическом эффекте, лаконичности, продуманной стилистики, сенсационности, злободневности — направленности на обличение пороков местной жизни, и публицистические работы Твена полностью соответствовали таким требованиям. Вскоре статьи Твена становятся известными и популярными на всем Тихоокеанском побережье. Газетный юмор проникал и в литературное творчество Твена, так например, его рассказы обычно были привязаны к сенсационному курьезу.
Американские литераторы большое значение уделяли культуре устного рассказа и искусству рассказчика. Сам Марк Твен, как и многие другие американские писатели, выступал в качестве профессионального рассказчика с комическими лекциями, которые пользовались большой популярностью у аудитории, он собирал полные залы благодарных слушателей. Традиционно авторы выступали под комической маской, которая включала в себя как новое имя рассказчика — псевдоним, так и продуманный художественный образ, воплощающий авторское мировоззрение. Шутовской образ героя-повествователя продолжал европейскую традицию комической литературы — смех над собой, он мог воплощаться в различных амплуа («добродушный простофиля», «хитрый пройдоха», «доморощенный философ» и др.).
Следуя этим традициям, американский писатель создает вымышленную маску «Марк Твен». П.В. Балдицын пишет: «В образе «Марка Твена» воспроизводится древнейший архетип трикстера, шута-плута-бахвала-спорщика; в нем смешаны разные типы и традиции: дурак из народной сказки, который оказывается умнее всех; «вдохновенный идиот» из фольклора, который доводит до абсурда любое поручение хозяев; средневековый шут, который, смеясь, говорит королям правду; просветительский простак, своим здравым смыслом отвергающий несуразицы и предрассудки сословного общества...»10. Хотя, по сути, шутовская маска Твена это — юмористический прием, но он позволяет воплотить идеологическую точку зрения писателя. Шут и дурак всегда нарушают общепринятые нормы поведения, обнажая тем самым изнанку вещей. Твен обратился к этому приему с целью свободного выражения своих общественно-политических, философских, религиозных взглядов. К истокам смеховой маски можно отнести и плутовскую традицию, которая намекает на возможное несоответствие между внешним и внутренним образами автора, на наличие подтекста.
В маске «Марк Твен» присутствуют черты внешности и характера, обстоятельства жизни, привычки и убеждения реального автора, это смеховой автопортрет Клеменса. Однако следует заметить, что Твен намеренно пытается убедить читателя в том, что он излагает не собственную точку зрения, а взгляды на жизнь своих простых соотечественников — средних американцев, не обремененных глубокими научными знаниями, но обладающих практической хваткой и чувством здравого смысла. Так в своих художественных книгах американский писатель выступает от лица WASP,11 которое является для него синонимом истинного американца. Этот вымышленный образ у М. Твена многолик, и одним из его воплощений является особый тип литературного героя — простака.
Простак Твена говорит откровенно и безыскусно, давая оценку происходящему, он обнажает изнанку американской действительности, в которой естественное поведение человека рассматривалось как отступление от общепринятой «цивилизованной» нормы.
Судить действительность устами простака, неискушенного человека — художественный прием, который был известен еще просветителям XVIII века (Б. Франклин «Альманах Бедного Ричарда», 1733—1758). В XIX веке этот художественный прием активно использовали американские журналисты и писатели (Себа Смит, Артемус Уорд, П. Нэсби и др.).
Четвертый фактор заключается в том, что личность Твена формировалась в среде пуритан — одного из направлений протестантов, последователей кальвинизма. Американский исследователь Р. Сэломон обосновывал противоречивость, двойственность мировоззрения Твена тем, что «Твен, подобно Мелвиллу, Готорну и многим другим писателям, будучи американцем, находился под влиянием кальвинизма...»12. На американское общество большое влияние оказывала пуританская мораль, включающая в себя тринадцать «полезных добродетелей»: умеренность, молчаливость, аккуратность, справедливость, трудолюбие, воздержанность, прилежание, спокойствие, целомудрие, смирение, искренность, бережливость, решительность. Эти моральные принципы соответствовали практике свободного предпринимательства в США, и они стали основой представления о self made man, наглядным примером этой концепции является реальная личность Твена, который прошел путь от наборщика в типографии до всемирно почитаемого писателя.
Пуританское влияние сформировало морально-религиозные представления писателя, так, например, он был приверженцем четырех главных принципов пуритан (свобода, мораль, закон, образование), он не принимал католической продажи индульгенций, монашества и поклонения мощам. Твен признавался: «Мне с детства внушали неприязнь ко всему католическому, вот почему дурные стороны католиков мне подчас виднее, чем их достоинства»13.
Пуритане США стремились создать новый мир на основе принципов свободы, равенства и благоденствия, для них была характерна идея о смещении центра человеческой цивилизации с востока на запад, благодаря которой Америка должна стать образцом христианского благочестия. Эта идея избранности США оказывала огромное влияние на творчество Твена в его ранний период («Простаки за границей», «Налегке»).
Религиозные взгляды Твена были осложнены тем, что он был приверженцем «компромиссной» концепции деизма (как Вольтер, Б. Франклин, Т. Пейн), согласно которой, мир создан Богом, однако Бог не принимает участия в дальнейшем управлении миром, где зависит от человека. Библия с точки зрения деистов — не более чем художественное произведение, хотя и великое, религия во множестве своих конфессий — свод правил практического поведения. Таким образом, деизм тяготеет к материалистической философии. При этом американские просветители не отбрасывали целиком моральное содержание христианского вероучения, однако считали, что со Священного писания следует сорвать противоестественные покровы, которыми церковники окутали нравственную доктрину Христа, в целях использования ее как средства для приобретения богатства и власти. Тогда в Священном писании можно будет обнаружить самый возвышенный и доброжелательный моральный кодекс, когда-либо предложенный людям. Но самыми характерными этическими утверждениями американских просветителей являются следующие: они считали, что моральное чувство — врожденное, и молитвам они предпочитали добрые дела. Франклин считал, что основываясь на простых, природных качествах и потребностях человека, можно добиться высоких нравственных и материальных успехов в жизни.
Повлияло на Твена и масонство — в 26 лет он становится членом Сент-Луисской масонской ложи № 79 «Полярная звезда». Писатель разделял учение ордена о том, что все религии мира — лишь секты (включая христианство) и каждая из них представляет собой искаженную версию Вселенской истины. Так, в романе «Янки из Коннектикута» Твен пишет: «Что говорить, без религии пока не обойдешься, но мне больше нравится, когда церковь разделена на сорок независимых враждующих сект, как было в Соединенных Штатах в мое время»14. В некоторых своих высказываниях Твен еще дальше уходит от веры: «Не понимаю, каким образом человек, не лишенный юмора, может быть верующим — разве что он сознательно закроет глаза своего рассудка и будет силой держать их закрытыми»15.
Религиозной вере Твен (как и просветители) противопоставляет разум и сопутствующий ему здравый смысл, которые он считал единственными надежными критериями истины. Американские просветители «служение богу» целиком сводили к служению людям. Пейн говорил: «Религиозные обязанности заключаются в том, чтобы быть справедливым, любить добро и стремиться сделать счастливыми наших братьев — людей»16. Этика просветителей не устремляла к богу нравственные побуждения людей, а лишь скрывала под видом религиозности гуманистическую, земную мораль. Твен вслед за просветителями считал, что все противоестественное и сверхъестественное лишь затемняет рассудок и вводит в заблуждение. Это привело американского писателя к сложным отношениям с религией. Твен считал, что идеалы общественной жизни должны быть основаны на законах добра и справедливости, но писатель не находил реализации этих нравственных норм в реальной жизни. История рода человеческого представлена им как многочисленные войны и убийства «во имя веры». Американский писатель критикует несовершенство человека, его лицемерие в отношении религии. Получается, что писатель отвергал существование «истинного бога», это позволяет назвать его взгляды атеистическими. Фанатичной вере американский писатель противопоставляет веру в традиционные американские ценности: разум человека и здравый смысл.
Из общей религиозной установки американских просветителей вытекает их концепция человека. Концепция американских просветителей расходилась со взглядами европейских просветителей. В отличие от рассудочной концепции морали Локка и этического учения французских просветителей, американские просветители не отрицали полностью влияния разума на нравственное сознание, но разум они считали вторичным по отношению к эмоциональному началу. Этика просветителей решительно выступала против учения о врожденной порочности человека после грехопадения Адама, они отрицали догму первородного греха как аморальную. Человек по природе своей непорочен, нравственность его естественна, коренится во врожденном, естественном чувстве. Нравственное чувство изначально, инстинктивно. Так, например, Джефферсон говорил: «Нравственность, сочувствие, милосердие — врожденные элементы устройства человека»17. По словам Джефферсона, добрые дела доставляют удовольствие. Это непосредственно вытекает из врожденности морального чувства, из того, что «природа внедрила в наши сердца любовь к другим...»18.
Американские просветители верили, что общество должно и может стать лучше, чем оно есть. Путь к переустройству отношений между людьми просветители США связывали, во-первых, с воспитанием, просвещением, искоренением предрассудков. Т. Джефферсон писал: «Просветите весь народ, и тирания вместе с насилием над душой и телом исчезнет, как исчезают на рассвете злые духи»19. Эти идеи просветителей были близки Твену, они нашли отражение в таких произведениях, как «Приключения Гекльберри Финна», «Простофиля Вильсон» и др. Во-вторых, обосновывая естественное происхождение нравственности, американские просветители выявили, что на ее изменение оказывают влияние физические и социальные причины, поэтому — не изменив социальных институтов, нельзя искоренить зло (эти идеи также были созвучны мыслям Твена, о чем свидетельствует роман «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура»).
Твена, как и просветителей, интересовала проблема справедливости распределения в обществе материальных благ. Отношение американского писателя к проблеме богатства связано с такими основополагающими категориями пуританской этики, как свобода и самореализация. С пуританской точки зрения даже материальный успех американцев на земле является доказательством милости Божьей — только угодный Богу человек может стать богатым. Эпоха Просвещения внесла новое понимание этой проблемы — богатство воспринималось как результат деятельности частной свободной личности. Твен, как и большинство просветителей, ценил материальный достаток, прежде всего потому, что видел в нем средство обеспечения личной свободы. Также особое значение имело то обстоятельство, что богатство открывало (или закрывало) доступ к образованию. При этом идея наживы ради наживы, конечно же, отталкивала писателя. Особенно актуальной эта проблема стала в период после Гражданской войны, когда культ бизнеса начал вытеснять идейные устремления просветителей. «В известном смысле, — подводит итоги истории американского Просвещения Герберт Шнейдер. — Просвещение потерпело полный провал. Его идеи были вскоре отвергнуты и захирели, его планы будущего похоронены, и безудержная реакция неотступно преследовала его идеалы и убеждения. Просвещение оказалось драматическим эпизодом. Как быстро замерли отзвуки его великих тем!.. Как велико было разочарование!»20.
Составленная Джефферсоном и провозглашенная в 1776 г. Декларация независимости была знаменем борьбы за национальную независимость, равенство всех граждан и право на преобразование общества. Твена очень волновало, во что же вылились эти начинания прогрессивной Америки, и далее — как изменилась не только его родная страна, но и весь мир по прошествии героических времен эпохи фронтира.
Твен большое значение уделял проблеме воспитания, понимая его в просветительском духе. Целью творчества он считал исправление нравов и манер общества. При этом у Твена как у американского автора особое место занимает критика аристократии за ее праздность, и одновременное восхваление людей дела, действия. Для этого Твен использует сатиру — он убежден, что читатели, увидев собственные недостатки через увеличительное стекло сатиры, захотят избавиться от них. Такой подход характерен для раннего периода творчества писателя. В поздний период творчества Твен разочаровывается в природе человека, он почти утратил веру в возможность его перевоспитания и улучшения окружающей действительности («Янки из Коннектикута при дворе короля Артура»).
Все обозначенные выше философские и эстетические учения вполне органично сочетались с собственными исканиями Твена — его, как и всех просветителей, интересовали противоречия между такими философскими категориями, как цивилизация и природа, свобода и рабство, вера и неверие в бога, добро и зло, соответствие юридических законов государства библейским заповедям и законам человеческой природы.
Приверженность Твена просветительской концепции была подкреплена практикой жизни фронтира, где появилась возможность воплотить в реальности идеи просветителей. У поселенцев Нового Света складывались новые идеалы американской жизни — простота, естественность, близость природе. Всеобщим было убеждение, что в Америке XIX века воплотились в реальность надежды эпохи Просвещения — свобода, равенство, братство, права человека, гармоничное существование личности. От писателей века Разума Твен унаследовал веру в разумное устройство мира и человека, в прогресс, хотя в дальнейшем эти взгляды писателя претерпели изменение.
Созвучность мировоззрения Твена просветительским идеям подчеркивается самими названиями его первых больших книг. Оба слова «innocent» — «невинный» и «roughing it» — «обходясь без удобств» (буквальный перевод второй книги Твена) — передают ощущения первозданности и простоты, наивности, грубости и отсутствия культуры в жизни и в сознании американцев того времени. Склонность Твена к мышлению просветительскими категориями проявилась и в его подходе к своим персонажам. Писатель раскрывает своих героев сквозь призму проблемы — соотношение природы и цивилизации, которая отразила национальную трагедию Америки — это трагедия живого в мире мертвого, естественного в мире искусственного.
В своем художественном творчестве Твен пошел дальше просветительства — его произведения продемонстрировали приверженность писателя эстетике и принципам реализма. Выявление поэзии и красоты в будничных предметах стало одним из художественных принципов творческого метода Твена-реалиста. Всем известно высказывание Хемингуэя о том, что вся американская литература вышла из книги Марка Твена «Приключения Гекльберри Финна», он имел в виду, конечно же, американскую реалистическую литературу. Несмотря на то, что в ранний период творчества острая социально-политическая проблематика не выходит на первый план, и в своих крупных произведениях писатель лишь однажды обратился к прямому изображению современной ему действительности («Позолоченный век»), все же он не остался в стороне от бурных событий, происходящих в США — это Гражданская война, отмена рабства, технический и экономический подъем в США. Эта картина мира находит своеобразный отклик в душе американского героя Твена, но его, прежде всего, в этом историческом и социальном процессе интересует человек — более глубокое раскрытие природы человека, его философии бытия. Таким образом, социальный анализ мира в ранних произведениях американского писателя представлен опосредованно, через восприятие героя.
В художественной системе реализма принцип жизнеподобия, как известно, преобладал над условными формами изображения действительности. Художники-реалисты XIX века обычно были скупы на аллегорию, гиперболу, всякого рода иносказания. Однако Твен не просто копировал действительность, основой реалистической картины бытия у Твена являлось соединение различных повествовательных пластов. В его художественном творчестве органически соединялось бытописание, философское и историческое повествование, сатира, юмор и фантастика.
Являясь основоположником реализма в литературе США, Твен в своем художественном творчестве обращался к традициям Просвещения. Так, сквозной образ его произведений — простак, помимо американской фольклорной основы, содержит в себе традицию просветительской литературы. При этом Твеновский простак имеет свою специфику. Просветительские простаки были философски-отвлеченными образами, они представляли лишь формулу «естественного» сознания, поступки героев были слабо психологически мотивированными, персонажи действовали в условной реальности (Вольтер «Кандид», «Простодушный»). У Твена простой, здравомыслящий, практичный американец становится особым вариантом «естественного человека». Таким образом, твеновские простаки представляют собой слияние черт «естественного человека» и реально существующего американского типа — героя фронтира, что породило разновидности типа простака. Простаки-фронтирсмены предстают как живые образы, они обладают необузданным энтузиазмом, энергией, не укрощенной приличиями, деловитостью, самомнением, наивностью со специфически американским оттенком невежества и грубости. Они — добросердечные, простодушные, отзывчивые, непосредственные, наивные, любознательные, изобретательные, обладают практической сноровкой, житейской мудростью и чувством здравого смысла. Но, в то же время, в них проявляются черты грубого, невежественного, ограниченного, необразованного дикаря. Они могут быть легкомысленными, серьезными, лукавыми. Они глубоко постигают истинные ценности окружающего мира (природа, нравственные ценности, дружеские и родственные отношения между людьми), для таких героев Америка — страна, дающая возможность осуществления идей Просвещения (всеобщее равенство и право и др.). Простаки Твена замещают стандартные понятия «американской мечты» (достижение успеха, материального благополучия и т. п.) и ставят для себя новые жизненные цели — уединение на лоне природы, в отрыве от власти государственных законов и обывательских нравов (персонаж «Марк Твен» и Джонни на Западе, Том Сойер, Гек Финн, Простофиля Вильсон). Неудивительно, что общество воспринимает их как чудаков в глазах цивилизованных людей, что, в свою очередь, привносит в их характеристику иронический контекст. Эта точка зрения на реальность утверждается в качестве нового для американской литературы XIX века эстетического принципа. Эта идея нового сознания будет руководить поступками американских паломников из сборника очерков Твена «Простаки за границей» (1869).
Образ простака у Твена нельзя характеризовать как величину раз и навсегда заданную, его эволюция определяется исторической судьбой Америки. Как только закончилась Гражданская война, реальность «позолоченного века» многие прогрессивные устремления американцев наделила драматическими очертаниями, и герои-простаки изменялись под влиянием этой реальности.
Становление образа простака у Твена связано еще с ранними юмористическими рассказами американского писателя, в которых проявилось «наивное», «неискушенное», «естественное», целостное мироощущение героев. При этом «наивность» простака выступала как некая нравственная сила. Столкновение наивной логики простаков с объективной реальностью легло в основу сатирико-юмористического конфликта большинства рассказов Твена.
Первой значительной удачей писателя в обрисовке простака стал фронтирсмен Саймон Уилер («Знаменитая скачущая лягушка из Калавераса», 1865), в мировоззрении которого Твен увидел толчок к пересмотру традиционных социальных и нравственных критериев. Далее — это образ «Марка-Твена»-письмоводителя из рассказа «Обстоятельства моей недавней отставки», 1868), который, обладая инициативным характером и кипучей энергией, считал себя неудовлетворенным ролью переписчика докладов и решил исправлять политические ошибки. Этот простак, возомнивший себя просвещенным, не обладал чувством меры и доводил до абсурда все рациональные идеи. Этот герой, действовавший без оглядки на авторитеты, осуществлял собственную нравственную оценку политической власти. События и поступки, увиденные его глазами — без предубеждения и предвзятости, отражали безумие всего происходящего на политической арене того времени.
Простак из рассказа «Когда я служил секретарем» (1868), составляющего диптих с историей о письмоводителе, ставит под сомнение устоявшиеся предписания и своей воинственностью, грубоватым напором бросает вызов респектабельности и пуританской нравственности. Вместо вежливых ответов избирателям сенатора он составляет, как ему кажется, правдивые и понятные адресатам послания, так, например, на просьбу о создании почтовой конторы секретарь пишет: «На кой черт сдалась вам почтовая контора?.. ...Если даже вы получите какое-нибудь письмо, вы все равно не сумеете его прочесть; что же касается транзитной почты со вложением денег, то легко догадаться, где будут застревать эти деньги!»21. Обвиненный сенатором в «безнадежном идиотизме» за составленные письма, простак-секретарь оставался в полном недоумении. Его естественное поведение рассматривалось как отступление от нормы, при этом оно позволяло увидеть вещи с точки зрения здравого смысла, не завуалированными культурными и моральными условностями. В ранних рассказах Твена проявилась одна из ярких черт его будущей юмористики — в первую очередь он всегда смеялся над собой.
Образ «Марка-Твена» — путешественника в Старый Свет («Простаки за границей», 1869) и образ «Марка Твена»-старателя на Дальнем Западе (Налегке», 1872) продолжают эту традицию. В целом мировосприятие Твена в ранний период творчества (конец 1860-х — начало 1870-х) было жизнерадостным и оптимистичным, ознаменованным верой в разум, в человека, восторженным по отношению к американскому мироустройству, прежде всего, к его главным атрибутам — республиканскому строю и демократии.
Ранний период творчества Твена представлен двумя большими книгами — «Простаки за границей, или Путь новых паломников» (The Innocents Abroad, or The Pilgrims' Progress, 1869), «Налегке» (Roughing It, 1872) — представляющими собой сборники путевых очерков.
Примечания
1. Самохвалов Н.И. Американская литература XIX века (Очерк развития критического реализма). — М.: «Высшая школа», 1964. — 563 с.
2. Старцев А.И. Марк Твен и Америка. — М.: Сов. писатель. — 1985; Боброва М.Н. Марк Твен. Очерк творчества. — М., 1962; Мендельсон М.О. Марк Твен. Изд. 3-е, перераб. — Москва: Издательство «Молодая гвардия», 1964. — 429 с.; Мендельсон М.О. Марк Твен. — М.: Издательство ИКАР, 2005. — 228 с.; Гиленсон Б.А. Марк Твен: судьба «короля смеха». — М.: МГПУ, 2007. — 248 с.
3. Как пишет исследователь Э.Я. Баталов, этот термин впервые в 1832 г. употребил Генри Клей, выступая в стенах Сената конгресса США // Баталов Э.Я. Русская идея и американская мечта. М., 2009. — С. 242.
4. Мендельсон М.О. Реализм Марка Твена. — М.: ИМЛИ РАН, 2005. — С. 95.
5. Брукс В.В. Юмор Марка Твена // Интернациональная литература, 1936, № 6. — С. 143.
6. Кайзерлинг Г. фон Америка. Заря нового мира. — СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2002 . — С. 68—69.
7. Старцев А.И. Об американском фольклоре // Интернациональная литература. — 1942. — № 8—9. С. 143; Старцев А.И. Марк Твен и Америка. Издание 2-е, дополненное. М.: Советский писатель, 1985.
8. Анастасьев Н.А. Зазеркалье. Книга об Америке и ее литературе. — М.: ООО «Центр книги Рудомино», 2011. — С. 274—275.
9. Анастасьев Н.А. Зазеркалье. Книга об Америке и ее литературе. — М.: ООО «Центр книги Рудомино», 2011. — С. 275.
10. Балдицын П.В. Творчество Марка Твена и национальный характер американской литературы. — М.: Издательство «ВК», 2004. — С. 50.
11. Общепринятая аббревиатура, в переводе в англ. означает «белый американец англосаксонского происхождения, протестант».
12. Мендельсон М.О. Реализм Марка Твена. — М.: ИМЛИ РАН, 2005. — С. 167.
13. Твен М. Простаки за границей, или Путь новых паломников // Собрание сочинений: В 12 т. Т. 1. — М.: ГИХЛ, 1959. — С. 61.
14. Твен М. Янки из Коннектикута при дворе короля Артура // Собрание сочинений: В 12 т. Т. 6. — М.: ГИХЛ, 1960. — С. 416.
15. Твен М. Простаки за границей, или Путь новых паломников // Собрание сочинений: В 12 т. Т. 1. — М.: ГИХЛ, 1959. — С. 61.
16. Американские просветители. Избранные произведения в двух томах. Сост. Н.М. Гольдберг. Пер. с англ. Т. 1. — М.: Мысль, 1968—1969. — С. 44.
17. Американские просветители. Избранные произведения в двух томах. Сост. Н.М. Гольдберг. Пер. с англ. Т. 1. — М.: Мысль, 1968—1969. — С. 45.
18. Там же. — С. 49.
19. Там же. — С. 52.
20. Американские просветители. Избранные произведения в двух томах. Сост. Н.М. Гольдберг. Пер. с англ. Т. 1. — М.: Мысль, 1968—1969. — С. 63.
21. Твен М. Когда я служил секретарем // Твен М. Собрание сочинений: В 12 т. Т. 10. — М.:ГИХЛ, 1961. — С. 89.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
