Путешествие во все времена воспринималось как значимое событие, требующее документальной фиксации. Мотив странствия, мотив дороги лежит в основе самых ранних мифов, легенд, фольклорных рассказов. Путешествие играет важную роль в гомеровского эпосе, в сочинениях античных историков. Сложились и самостоятельные небеллетристические жанры, основанные на путешествии — путевые очерки, дневники и репортажи, научно-географические описания, письма, послания с дороги, путеводители. Импульсом для развития подобных литературных форм всегда были исторические периоды кризиса и нестабильности, когда появлялась необходимость оперативно зафиксировать реальность и дать ее непосредственное осмысление.
В американской культуре и литературе, в становлении национального сознания и характера жанр путешествия сыграл особую роль. Это было связано с историческими условиями колонизации Нового Света, начавшегося с переселения, то есть с путешествия за океан, и продолжавшегося в течение долгого времени в связи с миграцией к западным границам континента. Зарождавшаяся американская литература неизбежно должна была основываться на мотиве путешествия как на одном из центральных. Тяготение к факту, достоверности и правдоподобию, которое является характерным свойством для жанра путешествия, можно объяснить особенностями пуританского менталитета американцев, предполагающего наличие здравого смысла, не допускающего фантазии и украшательства жизненных реалий.
В силу сложившихся исторических обстоятельств, небеллетристические путевые записки были изначальной и единственной формой культурного и эстетического освоения Америки. Являясь не только источником информации о Новом Свете и летописью американской жизни, но и базой для формирования национальной художественной литературы, записки на раннем этапе во многом взяли на себя функции фольклора, эпоса и беллетристики. В них впервые обретали письменную форму устные рассказы — охотничьи, о животных, об индейцах.
Е. Стеценко в монографии «История, написанная в пути» прослеживает процесс формирования путешествия как жанра, который проходил параллельно со становлением национальной американской литературы в целом. Изначально сочинения о путешествиях существовали в форме небеллетристических записок и являлись своего рода способом документальной фиксации исторических событий, происходивших в переломные, кризисные времена массового переселения на континент, а также миграции внутри материка и освоения новых земель. Особенно активно развивались в этот период, — отмечает Е. Стеценко, — такие небеллетристические жанры, как эссе, записки, дневники, памфлеты, отчеты, хроники1.
Однако эти небеллетристические жанры никогда не имели строгих границ, отделяющих их от художественной литературы, и никогда не были свободны от определенной доли вымысла. Чаще всего «документальность» в таких текстах присутствует лишь в форме установки на достоверность. С одной стороны, для подобных жанров свойственно изложение событий в хронологической последовательности, опора на факт и документ, стремление к объективности и реальности. С другой, жанр путешествия, свободный от канонических рамок, допускал содержание определенной доли субъективизма и образности, заключающихся в неизбежном проявлении авторской позиции, попытках анализа и восполнения недостатка научного знания вымыслом. Поэтому в течение своей истории небеллетристические жанры развивались в двух противоположных направлениях. Одно из них воплотилось в научную прозу, другое развилось в так называемые «смешанные» жанры, документально-художественные — беллетризованные очерки, мемуары, автобиографии и биографии, документальные романы, эссе.
Переход от небеллетристического текста к художественному мог происходить уже в рамках самих записок, когда авторы сознательно стремились к эмоциональному воздействию на читателя и создавали определенную двузначность текста, подавая реальные факты в образной форме. Поскольку путешествие являлось одним из главных моментов американской истории и культуры, оно же стало важнейшим формообразующим элементом национальной литературы, служащим сюжетным и композиционным стержнем художественных произведений. Мотив странствия в той или иной форме присутствует почти у всех американских прозаиков и поэтов. Излюбленными темами американских писателей всегда были морские плавания, жизнь фронтира, скитания по просторам Нового света, поездки в Европу. Достаточно вспомнить моряков Мелвилла, первопроходцев Купера, «паломников» и туристов Твена. Уходят из дома и отправляются в путь навстречу своей судьбе герои Вулфа, Фолкнера, Уоррена. В надежде обрести рай движутся к тихоокеанскому побережью золотоискатели Брет Гарта и Дж. Лондона, фермеры Стейнбека.
Поскольку американский континент заселялся людьми, занятыми построением нового государства и собственной судьбы, их путевые записи одновременно являлись и автобиографическими сочинениями. Автобиографичность как отражение особой роли личности в американской истории стала одной из ведущих черт в национальной литературе на протяжении всего ее развития. Активная позиция американцев, ощущающих себя деятельными строителями собственной истории, воплощалась в сильном авторском начале.
Первые описания Северной Америки на английском языке были собраны Ричардом Хэклитом, издавшим в 1589 году подборку отчетов под заглавием «Главные исследования, путешествия и открытия английской нации». Авторы ранних записок: моряки, купцы, проповедники, искатели приключений, — стремились поведать соотечественникам о том, что они видели во время опасного заокеанского плавания. Они описывают Америку как экзотический край. Эти истории строились по законам устной легенды. Герой встречается с различными чудесами и проходит всевозможные испытания. Вымысел в «записках» тесно переплетается с фактами. В отчете некоего Дэвида Ингрэма (1568 г.) (подборка Р. Хэклита) Америка описана как сказочный мир, утопающий в роскоши, где текут реки небывалой ширины и жители украшают себя огромными драгоценными камнями.
Настраивая английского читателя, уверенного в «потусторонности» Нового Света, на восприятие Америки как чуда, авторы описаний стремились доказать правдивость описываемых событий. Фиксируя реальные факты (описания обычаев, животных, растений), путешественники проводили сравнения со знакомыми читателям Старого Света явлениями. Например, тот же Д. Ингрэм, описывая незнакомое животное, объясняет, что оно больше медведя и похоже на крысу. Эти два приема: личное свидетельство как способ убедить читателя в достоверности истории и описание незнакомых реалий через сравнение с похожими известными читателю предметами, — станут неотъемлемыми элементами, характерными признаками жанра путешествия в американской литературы. Достаточно вспомнить, как М. Твен следует этой традиции жанра, описывая в «Налегке» кустики полыни, и просит читателя «представить себе старый вечнозеленый дуб, низведенный до размеров кустика в два фута ширины, но с такой же шершавой корой»2. Другой традиционный прием — личного свидетельства — становится у Твена в книге «Налегке» одним из центральных, определяющих структуру произведения в целом.
Полуфантастические истории о загадочной американской земле на заре развития жанра путешествия в американской культуре соседствовали с сочинениями, в которых важно было найти оправдание и причины переселения европейцев в Новый Свет, которые бы соответствовали их религиозному сознанию. В таких сочинениях, как «Побуждающие мотивы для плавания в Виргинию...» (1585 г.) из сборника Р. Хэклита задача распространения христианства, миссионерские мотивы провозглашаются в качестве главных причин путешествий жителей Старого Света в Новый Свет. Описания путешествий на американский континент до XVII века — это всегда взгляд человека с европейским сознанием, взгляд колонизатора, активно осваивающего Новый Свет исключительно ради завоевания новых ресурсов, будь то природные богатства материка или его обитатели. Путевые заметки на рубеже XVI—XVII веков — это еще наследие английской культуры. Но в них уже очевиден переход к особому, американскому типу сознания. Фантастические описания постепенно вытесняются прагматическим подходом к богатствам новых земель, убежденностью в особой, назначенной свыше роли колонизации и неоднозначным отношением к коренным жителям. Эти тексты представляли собой переплетение легенд, авантюрных историй с фактическим описанием ресурсов Нового Света.
Перелом в развитии американского жанра путешествия произошел, когда колонисты не просто окончательно переселились на американскую землю, но и начали осознавать себя американцами. Появился новый тип текстов в жанре путешествия, который был невозможен в культуре древней Европы — путешествия первопроходцев с целью освоения «глубин» континента. Более того, даже оседлый образ жизни на новом материке коренным образом отличался от европейского. Освоение неведомого, стычки с индейцами, исследовательские экспедиции превратили авантюры и приключения в элементы повседневной хроники. Повествования о путешествиях дополнялись элементами автобиографии, исторической летописи, трактата. Особенностью жанра путешествия этого периода в формирующейся американской литературе стало то, что из сюжетов путевых записок исчез такой обязательный элемент путешествия, как мотив возвращения. Колонисты просто оставались жить на новых территориях.
Тексты авторов, которых уже можно было назвать американцами, появились примерно в середине XVII века, после основания постоянных поселений колонистов на североамериканском континенте. Обосноваться в Новом Свете могли только очень мужественные и активные люди. Не случайно легендарной, мифологизированной фигурой стал Джон Смит. Считается, что именно его первые описания английской колонии в Америке «Правдивые странствия, приключения и наблюдения капитана Джона Смита в Азии, Африке и Америке от 1593 до 1629 г.» (1630 г.) являются началом собственно национальной американской словесности. Джон Смит — герой-индивидуалист, но реализует себя он именно через общественно значимые действия. «Общественный индивидуализм» Д. Смита и ему подобных героев был, по сути, необходимостью, так как в экстремальных условиях новых поселений люди могли выжить только при жесткой дисциплине и тяжелом коллективном труде под началом сильного лидера. Сочинения Смита постепенно превратились в национальный миф, выступив в роли отсутствующего национального эпоса. Именно тогда появляется образ рассказчика — американца, который является главным героем событий, отчаянного путешественника, занимающего активную общественную позицию и в то же время не забывающего о собственном благе.
Характерно, что описания местности, климата, природы в записках, были ориентированы на демонстрацию привлекательности, своеобразную рекламу новых земель. У Д. Смита эстетические и практические характеристики описываемых природных объектов удивительным образом переплетаются. Например, ручей он может назвать столь же удобным, как и восхитительным3.
Отдельный пласт текстов, посвященных путешествиям, в XVII веке занимают произведения религиозной направленности (Уильям Брэдфорд «История поселения в Плимуте» (1630 г.), Джон Андерхилл «Новости из Америки» (1638 г.). Пуритане, пресвитериане, квакеры искали в новых землях, прежде всего, возможность свободно исповедовать свою веру. Они видели свою миссию в распространении веры, в спасении, «очищении» дикой земли, населенной варварами. Придавая любым событиям, произошедшим во время путешествия, священное значение, толковали их как проявление Божьего замысла. Религиозное сознание с установками на то, что они спасители «ничейной» земли, заселенной дикарями, определило отношение белых американцев к коренным жителям. В ряде текстов того времени война с индейцами описывается как богоугодное дело, как война с сатаной (Эдвард Джонс «Чудотворное знамение Сионского спасителя в Новой Англии» (1654), Коттон Мэзер «Magnalia Christi Americana»). На данном этапе американской истории слияния или взаимообогащения культур индейцев и европейцев, как на южноамериканском континенте, не произошло. Между ними существовало непримиримое противостояние.
В период зарождения американской словесности, еще не осознающей себя таковой, в записках отражался многообразный опыт нового мира. Этот опыт был чрезвычайно противоречив и складывался в постоянном напряженном взаимодействии воображения и реальности. В дальнейшем, когда стал осваиваться, американский континент, и к нему возник практический интерес, Америка стала частью мировой истории, объектом исследования науки того времени, что повлекло за собой большую систематизацию географических описаний и появление в них черт исторической хроники и этнографического очерка.
Формирование жанра путешествия происходило в процессе спонтанного накопления многообразного опыта, отраженного в различных свидетельствах, отчетах, наблюдениях. Все эти данные могли соединяться чисто механически. Это породило эклектичность жанра путешествия — сочетание в нем элементов разных жанров, связанных с попыткой их авторов воссоздать целостную картину мира из разнородных элементов. В итоге сложился определенный тематический, композиционный канон, довольно свободный по своему характеру. Основное внимание авторами уделялось не непосредственным впечатлениям, а статичным, обобщающим описаниям, стиль изложения был, как правило, нейтральным. Однако природа жанра, находящегося в постоянном контакте с реальностью такова, что ему всегда были присущи динамичность и открытость. Он включал дневники и письма, хроники и трактаты, факты и вымысел, отличался большим стилевым разнообразием.
Более или менее определенная композиционная структура записок складывается во второй половине XVII века. Авторы того времени (Джордж Олсон, Джон Пори, Джон Ледерер, Джон Хэммонд и другие) больше описывают не то, что попадает в поле их зрения, а дает обобщенную, «статичную» информацию — перечисление природных ресурсов, отчеты о племенах индейцев, трудности колонизации новых земель. В то же время жанр небеллетристических записок, будучи соединением пропагандистского-рекламного сочетания путевого дневника и исторической хроники, мог включать в себя и элементы географических и этнографических описаний, проповеди или авантюрного рассказа.
В записках этого периода очень заметна установка на документальность, достоверность. Это отразилось в их названиях — трактат (discourse), отчет (report), история (history), что предполагало точное следование фактам, нейтральную строгость формы и ориентацию на выполнение общественной миссии. Были и записки, основывавшиеся на личном опыте автора — дневник (journal diary), записки (notes), повествование (relation), рассказ (narrative), — в любом случае подчеркивалась фактическая достоверность и общественная значимость соответствующего содержания.
В определенной степени путевые записки взяли на себя роль национального эпоса и художественной литературы, в первых английских колониях практически отсутствовавшей.
В XVIII веке жизнь на американском континенте стала осознаваться не просто как поселения европейцев, она приобрела некоторую самостоятельность, культурное своеобразие. Колонии обретали собственную историческую судьбу. Более того, уже стало очевидным различие в культуре, менталитете, и, соответственно, литературе южных и северных поселений. Если в текстах пуритан все еще преобладали идеи религиозного мессианства, то развивающаяся литература южных авторов была уже вполне мирской, обращенной к интересам человека. В книге «южанина» Роберта Беверли «История и нынешнее положение Виргинии» (1705 г.) хотя и присутствуют традиционные сдержанные и подчеркнуто информативные описания ресурсов и природы Виргинии, заметно усиление авторского начала. Америка стала рассматриваться как место, где человек может воплотить в жизнь прогрессивные социальные и политические теории. Характерным мотивом путевых записок «южных» авторов (Роберт Беверли, Хью Джонс) становится идеализация своего края. Виргиния, несмотря на рабовладение и плантаторский быт, объявляется раем, идеальным местом для реализации человеческих возможностей как в социальном и политическом, так и в нравственном плане.
Особое место в развивающейся американской литературе путешествий занимал мотив «естественной жизни». В европейской культуре эпохи Просвещения «естественная жизнь», близкая к природе, традиционно идеализировалась, в Америке же переселенцы столкнулись с реальными людьми, находившимися в первобытном состоянии, с которыми колонисты были вынуждены бороться, чтобы выжить. Мотив естественной жизни приобрел в формирующейся американской словесности иное наполнение. Он мог быть и синонимом дикости и варварства, а мог означать чистоту, невинность, избавление от пороков цивилизации. Часто мотив «естественной жизни» воплощался в описании жизни индейцев и отношении к ним колонистов. В книге начала XVIII века «История и нынешнее положение Виргинии» Роберта Беверли достаточно жестокий и противоречивый мир индейцев приобретает черты пасторали. Но более характерным для путешествий в американской литературе XVIII века станет характеристика местных жителей как хитрых, жестоких, грубых, невежественных дикарей, не способных приобщиться к цивилизации (книги Уильяма Бирда «История пограничной полосы» (1728) и «Тайная история пограничной полосы»). В сознании американца той эпохи именно упорядоченный плантаторский быт и достижения цивилизации, обретенные на тот момент, давали человеку настоящую свободу и возможности для освоения мира.
Для описания путешествий в XVIII веке становится характерна дневниковая форма: «Дневник, историческое описание жизни, путешествий... Томаса Чокли» (1749), «Дневник жизни, путешествий и евангельских трудов... Дэниэла Стентона» (1772), «Дневник Джона Вулмена» (1774), «Дневник Джона Черчмена» (1779). Часто это были дневники миссионеров, описывавших свой духовный путь. Характерной чертой дневниковых записок было усиление индивидуально-авторского начала в тексте, сосредоточение внимания на внутреннем мире повествователя.
Путевые записки приобретали политическую направленность, включая сатирические элементы и закладывая основы жанра памфлета. Даже сугубо фактические описания дел в той или иной местности служили средством полемики или политической критики правителей того или иного штата (У. Стит «История первого открытия и заселения Виргинии» (1747), П. Тайлфер, Х. Андерсон, Д. Дуглас «Правдивый и исторический рассказ о колонии Джорджия» (1741)).
После войны за независимость (1775—1783) и образования Соединенных Штатов (1776) значение записок как источника информации об американском континенте и как средство пропаганды его колонизации заметно уменьшилось, а их количество снизилось. Однако жанр продолжал развиваться в других направлениях. Во второй половине XVIII века для этого жанра характерно обстоятельное, систематичное, рациональное описание тех или иных территорий американского континента. Таковы «Заметки о штате Виргиния» Томаса Джефферсона (1781). По сути, это было ориентированное на зарубежного читателя подробное и всестороннее описание географического положения края, его ресурсов, растительного и животного мира, климата, жизненного уклада местного населения. Заметки полны научных фактов, ссылок на труды ученых, цифровых данных и даже таблиц, карт и схем. Автор вводит в текст восторженные описания виргинской природы. Джефферсон является одним из первых авторов, воспевших национальный пейзаж. От чисто эмоциональных впечатлений он периодически переходит к рациональному, объективному описанию ландшафта с выводами о ресурсах края. «Заметки о штате Виргиния» Т. Джефферсона содержат концепцию развития американского общества, затрагивая и проблемы прав женщин, и рассуждения о проблеме рабства, и отношения к коренному населению континента.
На зарубежного читателя были ориентированы и остро полемические по своей манере, в отличие от «Записок» Джефферсона, более поздние книги Тимоти Дуайта «Путешествие в Новую Англию и Нью-Йорк» (1821—1822) и Теодора Дуайта «Очерк ландшафтов и нравов в Соединенных Штатах» (1829). Целью этих произведений было поспорить с высказываниями многих европейских путешественников, побывавших в Америке и подвергнувших ее жизнь и уклад огульной критике. Тимоти Дуайт восхищается идиллическими картинами лугов, садов, маленьких чистых городков и называет все это лучшими видами в мире. Причину этого благополучия он видит, прежде всего, в уникальности становления самого государства, когда дикие пространства заселялись изначально цивилизованными людьми с высокой культурой, владеющими науками и искусствами, обладающими готовыми формами правления и проповедующими христианство. Патриотически настроенные американцы с целью формирования положительного образа Соединенных Штатов в начале XIX века не случайно выбирали в своем творчестве жанр путешествия. Необходимо было нарисовать многогранную, объемную картину, которая могла бы охватить все стороны жизни американцев. Путешествие как жанр традиционный и испытанный, а, главное, свободный, эклектичный по сути и позволяющий соединять разнородные элементы, подходил как нельзя лучше для этой цели.
Именно жанр записок, с его почти неограниченными возможностями, на тот момент соответствовал ориентации общественного сознания американцев на политические, общественные проблемы, на решение практических задач, на созидательную деятельность в государстве. Просветительское сознание, присущее людям той эпохи рассматривало окружающий мир как объект науки и поле для практической деятельности и воплощения тех или иных идей. И в то же время это сознание, склонное к анализу, уже отмечало противоречия между реальностью и сложившимися в литературе клише, теми моделями культуры, которые были взяты еще из европейской традиции. Это обусловило большую авторскую свободу, которая выражалась в стилевом разнообразии и субъективности оценок. Свойственный жанру путешествия герой-повествователь стал приобретать личностные черты, свой внутренний мир. В книгах о путешествиях появились черты сентиментальности и пародийности, традиционный описательный пейзаж дополнился лирической тональностью.
В конце XVIII — начале XIX века, как отмечает исследователь жанра Е. Стеценко, в развитии американской литературы путешествий происходит своеобразное «расслоение»4. Путевые записки развивались в двух противоположных направлениях. Во-первых, часть их отражала общественную проблематику, это были сочинения с ориентацией на научность, объективность, они тяготели при этом к небеллетристическим формам эссе, трактата. Во-вторых, развивалось и, так называемое, беллетристическое направление в жанре путешествия, характеризующееся стилевой свободой, субъективностью, лиричностью. Путешествие эволюционировало в тот период не в сторону интеграции жанровых черт и обретению жанровой целостности и единообразия. Отдельные элементы путешествия развивались самостоятельно, что еще больше способствовало усилению эклектичности жанра.
Если в XVII и XVIII веках Америка формировала свою самобытность, опираясь на религиозные и философские источники, то в XIX веке — на литературу. Книги путешествий, неся в себе черты просветительского, романтического или реалистического художественного мировосприятия, соответствующим образом влияли на становление национальной словесности. Именно в рамках небеллетристических жанров зародились приемы преобразования конкретного факта в феномен искусства, появились формы национального пейзажа, юмора, сатиры, возникли традиции изображения бытия фронтира, сложились впоследствии распространенные образы и сюжеты.
Появился интерес к внутреннему индивидуальному миру автора. Историческая хроника постепенно вытеснялась частным дневником, появились элементы эмоционального восприятия, за время путешествия могла произойти эволюция характера и мировоззрения автора, героя и рассказчика.
Америка в течение долгого времени находилась под влиянием культуры Старого Света и долго приобретала собственные искусство и литературу. Американская национальная беллетристика вышла из путевых записок, практически единственного жанра, целиком основанного на американской реальности. Несмотря на ориентацию на фактографичность, многие его черты способствовали развитию форм художественной литературы. Рассказы очевидцев содержали элементы легенды и мифа, домысла и фантазии, в них включались литературные и библейские аллюзии и даже стихи.
Особый пласт литературы, посвященной путешествиям, составляла литература фронтира. К литературе фронтира в широком смысле относятся фольклорные истории, анекдоты и юмористические небылицы, отчеты исследователей, путевые дневники переселенцев, автобиографии золотоискателей, художественные произведения различных жанров. Общим мотивом фронтирной литературы стало несоответствие представления о жизни на лоне девственной природы реальным условиям, в которых переселенцам приходилось бороться за свою жизнь. Надежда на то, что человек, порвавший с грехами цивилизованного общества может приобщиться к чистоте и неиспорченности неосвоенного мира оказалась нереализованной. Фронтирсмен был не только исследователем новых пространств, но и завоевателем новых земель, вынужденным применять насилие.
Иногда устные рассказы путешественников записывались и обрабатывались другими лицами. Такова история одного из легендарных персонажей времен освоения западных территорий Дэниэла Буна. Автобиография этого неграмотного переселенца, ставшего героем фантастических фольклорных легенд о войнах с индейцами, была записана с его слов другим человеком — учителем Джоном Филсоном и вошла в книгу последнего «Открытие, заселение и сегодняшний день Кентукки» (1784). В качестве приложения приключения Дэниэла Буна вошли во вполне традиционные по форме и содержанию записки, объективно и подробно описывающие природу и историю штата. История Буна — это отражение всей истории фронтира с захватом новых земель, войной с индейцами и убежденностью в собственной высокой патриотической миссии. Для литературы фронтира вообще свойственен патриотический мотив создания новой жизни на месте диких территорий, мотив превращения пустыни в цветущий сад собственными руками.
Если в ранних американских записках целостность образа мира обеспечивалась доминированием «коллективного» мировосприятия, то в литературе фронтира, принадлежащей к более поздней эпохе, с иным соотношением общественного и индивидуального сознания, сочинения, посвященные путешествиям, приобретали единство в своей структуре с помощью всеобъемлющей авторской точки зрения. Не случайно столь популярными были «камерные» формы дневника и письма, а открытая беллетризация стала узаконенным способом отражения окружающего. В текст часто включались легенды, устные рассказы и биографии прославленных героев. Появляются образцы сочинений, которые уверенно можно относить к национальной художественной литературе. Возникающая художественная литература обладала романтическими чертами. В определенном смысле сама жизнь на фронтире способствовала становлению романтического мировосприятия, приближая человека к природе и формируя у него представления о связи свободы с неиспорченной цивилизацией жизнью.
Ярким примером путевых очерков, написанных в романтической манере, являются произведения Вашингтона Ирвинга («Поездка в прерии», 1835). Автор хотя и ориентирован на достоверное изложение фактов, тем не менее, описывая подробности и тяготы путешествия, Ирвинг ищет во всем необычное, живописное, соответствующее романтически ориентированному мировосприятию. Каждый эпизод, каждая картина подвергается у него обязательной литературной обработке, беллетризирующей повествование и помогающей гармонизировать мир. Ирвинг комментирует почти каждый эпизод историческими параллелями и литературными ассоциациями. Так, индейцев он сравнивает то с арабами, то с римлянами. Автор следует идее облагораживающего влияния «естественной жизни», в соответствии с которой, индейцы предстают благородными и достойными людьми, а белые завоеватели — испорченными грехами цивилизации.
Образ фронтира как особого мира созидания и прогресса создает в своей книге «Орегонская тропа. Очерки жизни в прериях и Скалистых горах» (1847) Фрэнсис Паркмен. Ко всему увиденному он подходит уже как литератор, отражая реальность через характерных персонажей. Особое место в его книге занимает образ героя фронтира, человека смелого, близкого к природе, не испорченного цивилизацией, образ, любимый писателями романтической направленности5. Паркмен однако, скептически относится к общей массе переселенцев, людей грубых и не приспособленных к суровой жизни на фронтире. Негативное впечатление производят на него и индейцы, о которых после специального изучения их мира автор делает вывод как о безнадежных дикарях, лишенных души, применительно к которым любая воспитательная деятельность миссионеров бесполезна. Не идеализирует Паркмен и дикую природу, которая служит для него и материалом для исследования, и предметом любования. Есть в книге и живые описания приключений в ходе путешествий, ироничные замечания, комические эпизоды. В целом эта книга показательна в том смысле, как автор по пути освобождается постепенно от романтических иллюзий и клишированных представлений о «вольной жизни» на Западе. Процесс путешествия как разрыв с обыденной жизнью открывает для него скрытую основу жизни на фронтире как довольно жестокую борьбу за существование. Для стиля Паркмена характерно взаимопереплетение романтических и реалистических тенденций.
Другой тематической разновидностью жанра в американской литературе стали книги, посвященные путешествиям в Старый Свет. Подобные произведения были характерны именно для американской литературы. Собственная национальная специфика жизни и быта познавалась при сравнении с европейской социальной и культурной реальностью. Американские путешественники XIX века ехали в Европу в поисках корней и ради приобщения к памятникам мирового искусства. При этом они резко отрицательно относились к феодальным предрассудкам и монархическому правлению и были полны патриотической уверенности в преимуществах республики и демократии. Американцы осознавали, что в области литературы и искусства их страна значительно отставала от Европы. Именно стремление увидеть исторические реликвии стали для сотен американцев причиной столь популярного в XIX веке паломничества в Европу. В определенном смысле это явление называют новым фронтиром. Только в этом случае осваивались не дикие земли, а культурные ценности.
Большинство жителей Нового Света ощущали свое превосходство в сфере морали. Посетив европейские страны, они, как правило, были шокированы развращенностью нравов, невежеством, нищетой значительной части населения европейских стран. Настроения путешествующих были полярными. Одни были движимы комплексом культурной неполноценности и ехали, чтобы восторгаться шедеврами. Другие, наоборот, смотрели свысока на дряхлеющую Европу, у которой все в прошлом. Третьи же хотели найти все ценное в европейской культуре, чтобы перенять и привить на собственной почве.
Благодаря моде на путешествия в Старый Свет, американская словесность получила новую волну небеллетристических путевых записок. Каждый турист считал своим долгом описать собственную поездку, многие вели дневники, писали очерки и публиковали их в периодических изданиях. Хотя эти тексты были очень разными по степени художественной ценности, все они были питательной средой для развития американской литературы. Многие из путевых заметок перерабатывались впоследствии в художественные произведения, как это произошло и в творчестве Марка Твена.
Примечательно то, что путевые записки в середине и второй половине XIX века не носили строго документального характера. Центральным в них был образ автора-рассказчика с его мировоззрением, мнением, субъективными впечатлениями. Была распространена форма дневников и мемуаров, объективные, систематизированные описания уступали место очеркам, запискам, наброскам, передающим спонтанные впечатления. В заголовок выносилось не название жанра, а отрезок времени, проведенного в путешествии («годы», «каникулы», «жизнь на...») или типа путешествия («паломничество», «экспедиция», «тур»).
Но значительная часть путешествий все еще придерживалась традиционной жанровой схемы и преследовала и информационные, и дидактические цели. Авторы подобных сочинений видели свою миссию в том, чтобы «быть глазами» соотечественников, оставшихся дома и знакомить их с европейским миром. Так, в книгах Уилбура Фиска «Путешествие на европейский континент» (1838) и Уолтера Чаннинга «Каникулы врача, или лето в Европе» (1856) читатель находит скрупулезное систематическое описание различных аспектов европейской жизни, практическую информацию о музеях, отелях, исторических достопримечательностях европейских городов.
Тревелоги о посещении Старого Света часто отличались некоторым дидактизмом, их авторы стремились формировать у читателя уважительное отношение к культурному наследию Старой Европы. Подчеркнуто назидательная манера отличает книгу «Картины Европы в рамках идей» (1855) К.А. Бартолы. Автор советует своим читателям изучать чужие нравы и извлекать из них уроки ради совершенствования моральных устоев своих соотечественников.
Главной целью путешествия для Сары Джейн Липпинкотт, издавшей под псевдонимом Грейс Гринвуд дневники «Удачи и неудачи путешествия в Европу» (1854) является изучение европейского искусства. Автор включает в свою книгу только «исключительное» и «возвышенное», что отражает особенности ее романтического мировосприятия. О бытовых реалиях и повседневности она упоминает лишь вскользь. В восторженном, сентиментальном тоне Липпинкот пишет о музеях, знаменитостях, героях, наполняя текст историческими параллелями и литературными реминисценциями.
Гариетт Бичер-Стоу в своей книге «Радостные воспоминания об иностранных землях» (1854) демонстрирует аналогичный взгляд на цели поездки по Европе. Она призывает видеть и отмечать все самое лучшее за границей, восхищаться, а не критиковать увиденное. Между тем, писательница прекрасно видит и осознает несовпадение своих романтических установок и повседневной европейской реальности, включая в ткань своего повествования некоторые бытовые детали, разрушающие романтический пафос авторской точки зрения. При этом Бичер-Стоу остается верной заданной цели — показать, что есть прекрасного в Европе и заостряет внимание преимущественно на эстетических впечатлениях, культуре, литературе, искусстве Европы, богатом древними традициями. Сам процесс путешествия был возможностью для романтического сознания Бичер-Стоу и ее соотечественников вырваться из повседневности, найти нечто уникальное, возвышенное, экзотическое в окружающих их мире.
О своих путевых впечатлениях от Европы писали и другие крупные американские художники XIX века. Уже упоминавшийся Вашингтон Ирвинг в путешествие по Европе, нашедшее отражение в его «Книге очерков» (1820), отправляется не в поисках красот дикой природы, прекрасней которых, чем в Америке, по его убеждению, не найти, а ради интереса к культурным достижениям человечества. Он восхищается прошлым Европы, наполненным легендами. Европа предстает перед ним именно такой, какой он с детства знал ее по книгам. Однако преклонение перед стариной сменяется у Ирвинга критикой архаичного политического устройства Европы и прославлением американской демократии. Объективность описания в романтических путешествиях уступает свободе повествования, персонифицированности изложения. Автор-романтик — это прежде всего интересная личность, которая не просто следует за обстоятельствами, а отбирает материал по собственной воле и является, в первую очередь, участником всех событий. Ему важно не столько описать увиденное, сколько поделиться личными впечатлениями. В книге «Альгамбра», написанной на основе впечатлений Ирвинга от Испании, в романтической манере автор вплетает в текст национальные легенды и придает повествованию экзотический испанский колорит. Вместе с тем, уже в этом произведении Ирвинг все же признается себе в том, что его романтические грезы не совпадают с реальностью, он иронизирует по поводу собственных фантазий.
В рамках канонов романтического мировосприятия остается в своих произведениях о путешествии в Старый Свет Генри Уордсворт Лонгфелло («Outre-mer. Паломничество за море», 1833). «Outre-mer» — старинное французское название Святой земли. Путешествие в Европу для автора — настоящее паломничество. Он сравнивает себя с пилигримом. Описания природы и сцен деревенской жизни в идиллических тонах перемежаются в «Outre-mer» новеллами-зарисовками неординарных событий и ярких впечатлений. Это странствие выстроено согласно литературным канонам, где обязательны пасторальные пейзажи, герои, действующие по законам романтической литературы. Лонгфелло не постигает разочарование от несовпадения мечты и реальности. Автор не скрывает восторга, если обнаруживает, что достопримечательности, которые он видит, соответствуют тем или иным литературным описаниям их. Это соответствие жизненных реалий литературным описаниям является высшей оценкой для Лонгфелло красоты европейских памятников.
Отсутствие многовековой истории в собственной стране заставляло американских романтиков переживать своеобразный комплекс неполноценности. В своих очерках об Англии «Старый дом» (1863) Натаниэл Готорн с трепетом и почтением описывает английскую старину, ему близок «аромат ушедших столетий». И хотя он осознает, что во многом поэтическое очарование английской старины создано воображением поэтов, что бессмысленно противиться прогрессу, тем не менее, очарование старой Англии, ее история, овеянная легендами, дорога сердцу американского романтика.
Джеймс Рассел Лоуэлл в своей книге «Путешествия у очага» (1864) делает своего рода попытку преодолеть американский комплекс отсутствия истории. Он считает, что история в Америке не линейная, а пространственная, поскольку территории континента сосредоточили и сконцентрировали историю почти всего мира, которую привезли с собой представители огромного количества древних культур. Лоуэлл рассуждает о пользе путешествий вообще. Он считает бессмысленным занятием гоняться за стариной по разным странам. Молодой человек, по его мнению, может совершить путешествие ради развлечения. Но после тридцати лет человек должен приумножать свои знания. Начать необходимо с самопознания и изучения человеческой природы, которая повсюду одинакова. Только после этого имеет смысл изучать дальние страны. Будучи романтиком, писатель считает целью путешествия не собирание фактов — дело это, с его точки зрения поверхностное, — а познание «духа места». Лоуэлл сожалеет, что не осталось настоящих путешественников, которые были в прошлом. Описания путешествий в Европу Лоуэлла полны литературных ассоциаций. Он смотрит на мир глазами художника, отмечая изящество увиденного во время путешествия. В текст путешествий Лоуэлла нередко включаются стихи. Но, несмотря на романтическую установку отмечать все исключительное и прекрасное, в поле зрения автора попадают и фрагменты быта посещаемых им стран, а разговор о прекрасном перемежается бытовыми и даже комическими сценками. Восхищаясь красотой Европы, Лоуэлл остается американцем, он убежден в том, что американцы, оставшись «без наследства», всего добьются собственными силами.
Джеймс Фенимор Купер написал целый ряд книг о путешествиях по Европе («Англия. С очерками об обществе и метрополии», 1837; «Экскурсии по Швейцарии», 1836; «Экскурсии по Италии», 1838). В своих путешествиях Купер постоянно сравнивает жизнь на родине и в посещаемых им странах. В книге о путешествии в Англию именно эта страна подвергается им жесткой критике. Купер ставит своей задачей опровергнуть устоявшиеся предубеждения англичан по отношению к Америке. Он обнажает пороки английского общества и даже критикует английскую литературу, прежде всего, романы Вальтера Скотта за их недемократическую, феодальную направленность. Во всех сферах жизни двух государств — общественном и политическом устройстве, морали, искусстве Купер отмечает преимущество Америки. Однако в путешествиях по другим странам он критикует и американскую систему ценностей, основанную на деньгах. Являясь сторонником американского демократического устройства общества, Купер отмечает, что в таких условиях люди проявляют чрезмерную активность и не чувствуют себя счастливыми. Он считает, что путешествия в другие страны полезны для избавления от национального чванства и учат уважать особенности других народов. Тексты Купера состоят из перемежающихся зарисовок нравов, описания достопримечательностей, эссе на политические темы и размышлений по разным поводам. Подобно другим романтикам, он смотрит на мир, прежде всего как художник. Любая достопримечательность для него — элемент общей европейской культуры, вызывающий те или иные литературные ассоциации.
Двойственность и противоречивость бытия, атрибутивно присущая творчеству писателей-романтиков, нашла отражение и в жанре путешествия. Текст «Дневника путешествия в Европу и Левант. (11 октября 1856—6 мая 1857 г.)» Германа Мелвилла имеет фрагментарную, отрывочную структуру. Это обусловлено не только спецификой свободного жанра путешествия, в котором часто фиксируются непосредственные, спонтанные впечатления, но и характерной для романтического сознания восприятием мира как неупорядоченного, основанного на противостоянии прекрасного и безобразного, гармоничного и хаотичного, возвышенного и низменного, доброго и злого. Рассказчик придает свойственный романтическому творчеству мистический ореол памятникам древности, они вовсе не восхищают его, а навевают мысли о смерти, о бренности всего земного. Мелвилл еще отдает должное старинному европейскому искусству, восхищенно описывая посещение музеев Италии. Однако он одним из первых в американской литературе путешественников выступает в жанре своеобразного «антипаломничества». Впечатления Мелвилла от путешествия по святым местам Палестины принципиально отличаются от общепринятых. В них нет традиционного для описания паломничества религиозного трепета и восторга. Он сетует, что духовные святыни стали способом привлечения любопытствующих.
В творчестве Марка Твена переплелись черты реалистической и романтической традиций (мотив «романтического» бегства от действительности, пародирование псевдоромантических героев-путешественников, развенчание романтических иллюзий самого автора-повествователя и т. д.) Как отмечает П.В Балдицын, Твен «совершено осознанно соединял романтические и реалистические элементы в своем творчестве, <...> никогда не порывал полностью с традициями романтического романа — в его больших произведениях явно заметны сюжетика, образность и стиль romance...»6
Писатели, склонные к реалистическому взгляду на мир, отдавая дань высокой культуре и истории посещаемых стран, больше внимания, чем романтики, уделяли современной жизни, социальным отношениям и нравам. В путешествии американской писательницы Джулии Хау «От дуба к оливе» (1868) (деревья — символические обозначения Англии и Греции) сконцентрированы темы и мотивы, характерные для реалистических произведения в жанре путешествия в американской литературе 60—70-х годов XIX века. Писательница пытается охватить в своих описаниях сразу и прошлое, и настоящее, и будущее. Она с интересом и уважением относится к древнему искусству Европы, но иронизирует над наивными попутчиками, приходящими в восторг от любой древности только потому, что это ветхий предмет старины. У Хау появляется мотив смерти, пустоты, безжизненности, когда она описывает какие-то предлагаемые туристам достопримечательности. Для нее это останки, скелеты из прошлой жизни, а потому они не представляют для нее интереса. Главное же внимание писательницы обращено к настоящему стран Европы, к которому она подходит весьма критично. На протяжении всего повествования она сопоставляет американский и иноземный образ жизни, неизменно приходя к выводам о преимуществах демократического политического и социального устройства ее родного государства, а также много рассуждает о недостатках католицизма по сравнению с протестантской религией. Будущее же в сознании Хау связано исключительно с Америкой, на которую, она уверена, — будут ориентироваться в будущем и европейские государства.
Умение взглянуть на окружающее одновременно с разных позиций отличает творчество Уильяма Дина Хоуэлса, написавшего более десятка книг о путешествиях в страны Европы. («Итальянские путешествия», 1867; «Венецианская жизнь», 1865; «Тосканские города», 1886). Как и многих других писателей реалистической направленности, его интересует прежде всего современная жизнь посещаемых им стран. Он ставит под сомнение достоверность различных легенд и подлинность многих достопримечательностей, иронизирует над романтическими историями, адресованными туристам. Хоуэлс признается, что знания истории и книжные описания стран мешают ему получать непосредственные впечатления от поездки. Посещая места, где произошли великие события, гуляя по улицам, где жили знаменитые исторические личности, Хоуэлс пытается с помощью собственного воображения восстановить исторические факты и ощутить аромат прошлого. Для него как человека, принадлежащего культуре, лишенной глубоких исторических корней, важно самому непосредственно прочувствовать дух старины. Хоуэлс уверен в превосходстве нового американского жизненного устройства, свободного от слепого поклонения перед признанными святынями, перед варварской, косной, феодальной Европой, чья слава осталась в прошлом.
В путешествиях XIX века, описывавших иные (по сравнению с записками предыдущих столетий) реалии целостная картина мира обеспечивалась не столько многообразием фактов и описанием жизни увиденных стран с нескольких сторон, сколько определенной философской концепцией и индивидуальной точкой зрения автора. Объективная информация во второй половине XIX века уже перестала быть главной целью подобных сочинений, где ведущую роль стала играть фигура автора, уникальность его опыта, литературное мастерство. Как и прежде, не существовало строгого жанрового канона, но структура произведения стала зависеть не от фактов, которые встречал автор в пути и которые ему следовало зафиксировать, а исключительно от авторских впечатлений, порожденных увиденным. Ранее главным структурообразующим фактором были факт и событие, в XIX веке — человеческое восприятие, мысли, эмоции.
В путешествиях Генри Джеймса («Трансатлантические очерки» (1875), «Портреты мест» (1883), «Зарубежные края» (1883), «Английские часы» (1905)) впечатления от путешествия подчеркнуто субъективны. Исторические памятники Европы для писателя важны не как объекты интереса, а как объекты авторских эмоций, вызывающие определенные ассоциации. Описание европейских достопримечательностей у Г. Джеймса носит импрессионистический характер. Восприятию старинных городов мешает то, что о них уже написано, поэтому Генри Джеймс сосредоточен на собственных впечатлениях. При этом автор не оставляет без внимания и современность посещаемых стран с ее бытовой приземленностью и социальными проблемами. Так же, как и Хоуэллс, в путешествии Джеймс «играет» формами повествования и ипостасями рассказчика. Когда автор описывает современность, он выступает как реалист и социальный критик, сторонник американского общественного устройства. Когда же в его поле зрения попадают памятники старины, он превращается в сентиментального созерцателя, наслаждающегося красотой и совершенством Европы.
В целом эволюция жанра путешествия и всех его элементов происходила в направлении общих тенденций духовного и культурного развития нации — от шаблонности восприятия, от готовых заимствованных образцов к формированию национального своеобразия жанра, его индивидуализации, отражению внутренней сути увиденного. На этапе формирования и развития жанра путешествия, в XVII—XVIII веках, важна была фактическая составляющая описаний еще, по сути, до конца не изученного американского континента. Эти данные нуждались в рациональной систематизации в соответствии с определенным типом мышления. Таким образом, автор был прежде всего носителем определенного сознания и культуры. Его задача заключалась лишь в том, чтобы четко, по уже сложившемуся канону осветить жизнь посещенной им страны в соответствии с определенной мировоззренческой позицией. Постепенно статичные, стандартизированные описания стали вытесняться текстами, несущими индивидуальные авторские черты — оценки, впечатления, мнения, появилась тенденция к дневниковой форме повествования. Научные описания путешествий не исчезли — они сформировались в отдельный жанр научной литературы. В XIX веке в американской литературе в жанре путешествия центральной становится личность автора. Вместо факта в центр произведения в жанре путешествия становятся индивидуальные авторские впечатления.
По причине исключительной зависимости жанра от внелитературных обстоятельств путешествие постепенно теряет свою ведущую позицию в XX веке и перестает быть столь популярным, как в предыдущую эпоху XVII—XIX веков. Достижения технического прогресса позволили людям самим много путешествовать, получая непосредственные впечатления. А главное, развитие и распространение средств массовой коммуникации, таких, как кино и телевидение, определило развитие путешествия, как в формальном, так и в содержательном плане. «Описания» путешествий стали осуществляться средствами телевидения и кино с преимущественной тематической ориентированностью на необычность и экзотику.
Итак, отсутствие должного внимания со стороны исследователей к творчеству Марка Твена в жанре путешествия можно в известной степени объяснить теоретической непроработанностью данного жанра в теории литературы. «Путешествие» как жанр либо загонялось в узкие рамки разновидности очерка, которому обычно отказывалось в правах самостоятельного жанра художественной литературы. С другой стороны, рамки жанра порой трактовались чрезвычайно широко, ограничиваясь лишь темой путешествия, по сути, включая тексты разных жанров, что также не давало жанру путешествия самостоятельных прав гражданства. Исследования «литературы путешествий» довольно обширны, но, тем не менее, в теории литературы и публицистики не существует единодушия относительно самостоятельности и признаков данного жанра. Тем не менее, жанр путешествия является самостоятельным жанром художественной литературы, обладающим весьма определенным кругом атрибутивных признаков, в том числе уникальных, присущих исключительно текстам данного типа. К ним мы относим как специфические тематические особенности (выстраивание фабулы по ходу маршрута путешествия, сквозные «дорожные» темы и мотивы), так и особенности структуры и поэтики жанра. Главным из них является принцип жанровой свободы. Он вовсе не свидетельствует о неопределенности границ жанра, но, напротив обуславливает и упорядочивает все прочие жанровые черты. Принцип жанровой свободы проявляется, прежде всего, в многоуровневой синтетичности «путешествия». Он предполагает возможность именно в жанре путешествия «прорастания» черт и элементов других жанров, как художественной литературы, так и небеллетристических. Также обязательным проявлением синтетичности жанра путешествия следует назвать переплетение в рамках целостного текста элементов документальных, фактических, публицистических и откровенно вымышленных, либо подчеркнуто субъективных, несущих на себе отпечаток сильной личности автора-путешественника.
Для возникновения, становления литературы США и развития ее истории жанр путешествия сыграл принципиально важную роль. Он являлся одним из центральных жанров в системе национальной американской литературы на протяжении трех столетий, как на этапе ее формирования, так и в уже зрелой системе литературных жанров. На каждом очередном этапе истории американского континента этот свободный, «гибкий» жанр открывал все новые возможности для соответствия новым объективным историческим обстоятельствам. В эпоху колонизации континента путевые заметки были практически единственной формой отражения этого процесса. Они послужили своего рода исторической летописью новой страны, став, по сути, первым объектом формирующейся национальной культуры Америки. В рамках путешествия формы нелитературной словесности (документальные отчеты, записки, устные фольклорные байки) постепенно приобретали черты беллетристики. Отражение спонтанного многообразного опыта, которое в «зрелой» литературе с развитой жанровой системой реализуется в форме различных жанров публицистики и художественной литературы, в нарождающейся литературе Америки воплотилось в жанре путешествия. Этим обусловлена эклектичность жанра, «законное» присутствие в нем черт и элементов других жанров (дневника, письма, исторической хроники, научного трактата, автобиографии), стилевое разнообразие и неоднородность. В XVI—XVII веках именно жанр путешествия стал своеобразной литературной заменой отсутствовавшего национального эпоса. Вместо мифических и былинных героев в американской литературе возник необходимый для формирования национального самосознания героический образ сильного лидера, покорителя диких земель.
Жанр путешествия, обладая потенциальной публицистичностью, давал неограниченные возможности, в том числе и для пропагандистских целей, на разных этапах истории американского континента. В XVI—XVII веках национальной политической задачей была пропаганда переселения и освоения новых земель, а также миссионерские задачи. В XIX веке в жанре путешествия же создавался образ новой Америки с прогрессивным политическим и социальным устройством, который был призван формировать положительный образ Америки за рубежом. Существовала и религиозная литература в жанре путешествия.
Принцип жанровой свободы дал самые обширные возможности в ходе развития американской литературы и отвечал самым разнообразным культурным и литературным потребностям, возникавшим в ходе истории американской нации. В целом о роли жанра путешествия в американской литературе можно сделать следующие выводы.
1. Ранние путевые заметки были первой и единственной формой отражения процесса колонизации, по сути, исполнив роль национальной исторической хроники, летописи.
2. Жанр путешествия стал своего рода «поздним», по сравнению с европейскими образцами, национальным эпосом, в рамках которого сформировался национальный тип героической личности, который получил дальнейшее развитие и долгую жизнь в американской литературе.
3. Будучи жанром свободным, путешествие имело возможность заимствовать отдельные элементы других жанров и включать в свою структуру нелитературные формы словесности, в том числе местный фольклор, облекая его в литературную форму.
4. Путешествие как жанр стал основой для формирования всей системы жанров национальной словесности. Жанр путешествия был базой, на которой развивались другие литературные жанры, став своего рода «сферой вызревания» национальной литературы США.
Примечания
1. Стеценко Е.А. История, написанная в пути. — М., 1999. С. 14.
2. Твен М. Налегке // Собр. соч.: В 12 т. — М., 1959. — Т. 2. С. 19.
3. A Collection of Early Reports by Englishmen of the New World. — Cambrige, 1965. P. 172.
4. Стеценко Е.А. История, написанная в пути. — М., 1999. С. 81.
5. Саруханян А.П. Проблема фронтира в американской литературе // Проблема становления американской литературы. — М., 1981.
6. Балдицын П.В. Система жанров в творчестве Марка Твена и американская литературная традиция: Дис. ... д-ра филол. наук. — М., 2004. С. 17.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
