После завершения работы над рукописью «Простаков за границей» и успеха книги Твену оказались доступны многие возможности, где бы он мог реализовать себя. Прежде всего, Твен думал о том, чтобы повторить свой опыт путешествия. Он планировал поехать в Англию и написать серию репортажей об этой стране, а затем переработать их в книгу, используя творческие приемы, освоенные им при написании «Простаков за границей». Само путешествие всегда было привлекательным для Твена. И уже на этапе работы над текстом «Налегке» Твена охватило желание съездить на алмазные копи в Кимберли, чтобы вновь ощутить тот эмоциональный подъем, который он испытал в период жизни на комстокском руднике, который описывал в «Налегке». Однако обязательства по срокам предоставления текста книги не позволяли ему самому отправиться в путешествие, и Твен даже придумал, как ему казалось, счастливый план: отправить на африканские алмазные месторождения своего приятеля-журналиста Дж.Х. Рили. Он рассчитывал на основе данных отчетов Рили написать новую книгу путешествий. И тот даже поехал в Африку, но вскоре погиб там от лихорадки. Таким образом, планам Твена о книге африканских путешествий не суждено было осуществиться.
Другой возможностью попутешествовать и заработать на этом не меньше, чем принесла книга «Простаки за границей», была организация лекционного тура. Твен к 1870 году уже стал достаточно широко известен как лектор. Он начал свой лекционный маршрут и успел объехать с публичными выступлениями восточные территории. Далее Твен планировал продолжить свое турне большим сухопутным путешествием в Калифорнию и Сан-Франциско. Однако невеста Оливия Лэнгдон убедила его отказаться от этих грандиозных планов.
Путешествия и чтение лекций были выражением творческой индивидуальности Твена на раннем этапе творчества, непременным подготовительным этапом его работы над очередным произведением. Всякий раз, когда Твен задумывал новую книгу, он испытывал потребность в путешествии и чтении лекций. В 1870 году Твен женился и был вынужден поступить на работу в газету «Буффало Экспресс» в качестве редактора и партнера, а также активно писать в журнал «Гэлекси», чтобы обеспечивать семью. Отец невесты, Джервис Лэнгдон сделал на угле солидное состояние, и Марк Твен всеми силами пытался соответствовать уровню благосостояния своих новых родственников. Однако все его лихорадочные усилия не уберегли Твена от неудачи в бизнесе, доход от «Буффало Экспресс» падал, и Твен вынужден был продать свою долю в газете. Кроме того, занятия бизнесом, чтение лекций, путешествия отнимали много времени и творческих сил. Твен в то время приступил к работе над новой книгой путешествия «Налегке».
«Налегке» — книга о «домашнем», фронтирном путешествии по территории американского континента в поисках удачи и богатства. В XIX в американской литературе сложилась своего рода тематическая разновидность произведений в жанре путешествия, посвященная суровой жизни отчаянных покорителей фронтира. В американской литературе в первой половине века сформировался романтический литературный канон (воплощенный в произведениях М. Беркбека, Ф. Паркмена), согласно которому фронтир предстает как экзотический мир, полный опасностей и приключений. Наиболее известны романтические «путешествия» В. Ирвинга, где он, описывая тяготы путешествий, находит во всем, тем не менее, прекрасное и необычное. Дикая природа предстает окультивированной, облагороженной, эстетизированной по законам европейского искусства. Таким образом, Твен одновременно и опирается на предшествующую литературную традицию при написании «Налегке», и пародирует своих предшественников-романтиков, смешивая в своей книге легендарный, романтический и реальный образы фронтира.
Если в «Простаках за границей» Твен писал о будущем, о перспективах, о предвкушении собственных открытий, то в «Налегке» он раскрывает свое прошлое, описывает события уже случившиеся. Однако объединяет эти две книги их индивидуальный стиль и творческая манера Марка Твена. Хотя в названных выше книгах Твен обращается к разным жизненным обстоятельствам и приключениям, можно сказать, что и в «Простаках за границей», и в «Налегке» Твен ставит своего героя в положение простака, встретившегося с новым, незнакомым для него ранее миром. О связи этих двух книг свидетельствует и тот факт, что одним из вариантов названия книги было «Простаки дома». Именно под этим названием публиковалась вторая часть книги, как в Америке, так и в России. Не случайно американские критики считают эти две книги отдельным этапом в творчестве Марка Твена-автора книг в жанре путешествия.
Основу структуры «Налегке» составляет фундаментальное, выделенное автором деление книги на две части. Дискретное, отрывочное построение текста из ряда эпизодов, баек, записок, заметок позволяет Твену радикально, но весьма органично изменить форму произведения в ходе движения от начала к концу книги. При первом приближении у читателя складывается впечатление, что «Налегке» начинается как автобиография. Повествователь здесь сосредоточен на самом себе. В конце, рассказывая о поездке на Гавайи, Твен описывает свои впечатления от незнакомой земли, то есть, подчеркнуто пишет в жанре путешествия. На самом деле иллюзия жанрового непостоянства является одной форм литературной игры с читателем. Большинство фактов, составляющих первую часть книги, напоминающую автобиографию, являются вымышленными, а ее герой-повествователь — литературным персонажем, которого было бы ошибочно соотносить с реальным Клеменсом.
В первой части книги Твен не просто описывает путевые приключения молодого человека, при этом часто приукрашивая, сочиняя и фантазируя, в отличие от второй части, где Твену-репортеру «не позволяют» слишком далеко уйти от реальности его же собственные написанные ранее тексты. Первая половина книги — это, прежде всего, рождение нового образа, который потом будет очень долго, в течение всей творческой судьбы писателя, жить, трансформируясь и переживая кризисы, образа героя по имени Марк Твен. Поэтому мы рискнем предположить, что в книге «Налегке», которую как отечественные (А. Старцев, Е. Стеценко), так и американские исследователи (Д. Кокс, Ф. Роджерс) традиционно называют автобиографической, элементов автобиографии намного меньше, чем кажется на первый взгляд. Автор не просто излагает события своей жизни, а сочиняет историю Марка Твена, который, по сути, является литературным героем. Мы изначально подразумеваем, что литературная биография Марка Твена основывается на фактах жизни реального человека, «автора биографического» (в терминологии М. Бахтина) — Самюэля Клеменса. Однако следует учесть тот факт, что в «Налегке» описываются события из жизни Марка Твена еще до появления самого Марка Твена, то, есть еще до того, как Самюэль Клеменс начинает подписывать свои тексты псевдонимом Марк Твен.
Это произошло 3 февраля 1863 года, когда в газете «Территориэл Энтерпрайз» была опубликована корреспонденция из Карсон-Сити. До этого момента жизнь Марка Твена должна была быть, условно говоря, сочинена. Эта сочиненная биография Марка Твена в период до начала его писательской деятельности как раз и нашла отражение в первой части «Налегке» и «Старых временах на Миссисипи». И в той, и в другой книге автор писал не автобиографию. Он создавал собственный литературный образ. Отождествлять биографию Самюэля Клеменса как личности, тщательным образом изученную исследователями (в первую очередь, А. Пейном, а также Д. Капланом, Д. Велландом, В. Фишером и др.) с биографией Марка Твена не вполне корректно. Разумеется, жизнь Марка Твена основывается на фактах жизни Клеменса и не может отрываться от основной канвы его жизненного пути. Но сама природа юмора Марка Твена такова, что в жизни Клеменса и Твена читатель легко может обнаружить расхождения. Чем больше биограф знает о том, что реально произошло с Самюэлем Клеменсом в Неваде, с тем большей уверенностью он должен признать, что Марк Твен постепенно отклоняется от точной передачи фактов. Первая половина «Налегке» является, по сути, «выдумкой» Марка Твена.
Реальная история заменена автором личной историей Марка Твена. Глобальные события, которые не могли пройти мимо Клеменса, в жизни Марка Твена могут отсутствовать. Исследователи (В. Маклинн, Д. Каплан, Д. Аарон) отмечают, что когда Твен находился в Неваде, в разгаре была гражданская война между Севером и Югом, но он не пишет о ней в «Налегке» ни слова. Этот факт подтверждает наш вывод о том, что первую часть книги «Налегке» нельзя считать автобиографической.
Эпизод со «слепой жилой» в конце первого тома — кульминация отклонения автора от фактов из жизни Клеменса. В этом эпизоде рассказывается, как Марк Твен и его напарник Келвин Хигби нашли «слепую жилу» («a blind lead»), которая, как определяет ее Марк Твен, не выходит на поверхность и, таким образом может быть открыта лишь случайно при прокладке тоннеля в поисках другой жилы. Сделав заявку на «слепую жилу», они предаются мечтам о будущей роскоши, но поскольку они не провели специальные работы в течение определенного времени, десяти дней, после открытия месторождения, по закону они потеряли право на обладание этой жилой. Причины неудачи компаньонов, согласно книге, заключаются в том, что Марка Твена позвали поухаживать за заболевшим приятелем капитаном Джоном Нэем, а Хигби, обычно надежный человек, ушел на поиски цементного рудника. Оба вернулись слишком поздно, чтобы выполнить соответствующие условия для подтверждения заявки.
Однако, американские биографы Клеменса (Д.В .Ганн, Д. Каплан) выяснили, что этот эпизод не имеет под собой фактического основания. Названные исследователи утверждали, что да, были такие реальные личности, как капитан Нэй и Кельвин Хигби, Твен действительно работал старателем на руднике Эсмеральда и подал заявку на разработку «слепой жилы». Но драматичную развязку этой истории Твен целиком сочиняет, эпизод завершается вымыслом. В письме к брату Ориону, написанном в то же время, Самюэль Клеменс говорит о своем возвращении на Эсмеральду после посещения капитана Нэя, но совершенно не упоминает об их праве собственности на какую-либо «слепую жилу»1. При этом именно драматичная развязка эпизода со «слепой жилой» является главным событием, формирующим структуру книги и переломившим судьбу литературного персонажа по имени Марк Твен, после которого он коренным образом решает изменить свой образ жизни и стать журналистом.
Уже в самом начале книги заложена некоторая провокация. Герой, собирающийся в путешествие, представлен как «молодой и неискушенный» («I was young and ignorant»), который сам признается, что «еще ни разу не уезжал из дома» («I never had been away from home»)2. В действительности же Клеменсу на тот момент было двадцать шесть лет, за плечами у него был опыт, полученный на многих работах, и он уже ездил достаточно далеко — в Нью-Йорк и Новый Орлеан. Большое количество фактических несовпадений и вымышленных эпизодов жизни Марка Твена в Неваде, а главное, сама литературная природа образа героя-рассказчика не позволяют считать первую часть «Налегке» автобиографической.
Не следует относить к жанру автобиографии и вторую часть книги. Хотя очевидно, что она гораздо более насыщена фактической информацией, представленной в форме публикаций, записок, фрагментов дневника. Особенность подобного структурирования текста, безусловно, порождена обстоятельствами написания книги, но не исчерпывается только ими. Описывая во второй части книги свое журналистское прошлое, Марк Твен располагает большим количеством зафиксированного на бумаге фактического материала — его газетными статьями и отчетами, своим дневником, к которому он прибегает как к источнику. Сошлемся на начала глав XXIII и XXVI: «Приведу запись, сделанную мною в дневнике на третий день моего пребывания в Гонолулу...»3. В начале главы он пишет: «Продолжаю цитировать свой дневник...»4. Раздел книги, посвященный Сандвичевым островам, скомпонован из отрывков дневника писателя, что весьма характерно для жанра его путешествий. Более того, по мере того, как Твен движется вперед во времени к моменту начала путешествия на «Квакер-Сити», стиль книги все больше приближается к стилю «Простаков за границей», а образ рассказчика все более напоминает центрального героя «Простаков».
В ряде эпизодов стиль «Налегке» становится неотличимым от стиля «Простаков за границей». Так, в главе XIII второй части книги, когда Твен описывает в своей манере проблемы китайского населения Америки, город Вирджиния, о котором идет речь, воспринимается рассказчиком так же, как Париж, Рим или Иерусалим воспринимается автором-путешественником из «Простаков за границей». И в том, и в другом случае автор описывает новые, незнакомые ему земли, их население, выясняя интересующие его детали. И в той, и в другой книге читатель встречается с материалами из путеводителя, написанными в ироническом ключе. Характерно в этом плане описание китайского квартала и его обитателей в «Простаках за границей»: «Народ безобидный, если только белые оставляют их в покое или обращаются с ними не хуже, чем с собаками. <...> Китайский квартал отстоит несколько в стороне от прочей части города. Основное занятие здешних китайцев — стирка. Они всегда присылают счет, приколотый к выстиранному белью. Но это лишь ритуал, так как клиент редко может что-нибудь разобрать в этом счете»5. В качестве подтверждения собственных наблюдений автор ссылается на свои публикации: «Что представлял, да и поныне представляет собой китайский квартал в Вирджинии (а впрочем, и в любом городе на Дальнем западе), можно видеть из следующей статейки, которую я поместил и «Энтерпрайз», когда работал в этой газете».
Во второй части книги мы видим активное насыщение текста путешествия фактической информацией, что является следствием трансформации образа рассказчика и его мировосприятия. Прошлое Марка Твена-репортера резко отличается от прошлого Марка Твена-рудокопа. Марк Твен как персонаж первого тома отправляется в путешествие, полный ожиданий и предвкушения удовольствий от увиденного. Отличительной чертой героя является то, что он устремлен в будущее. Это литературный персонаж, имеющий мало общего с реальным Клеменсом. Его прошлое, как и будущее, в предвкушении которого он живет, плод авторской фантазии. Герой второго тома иной. Он приближен к реальности. Его история пишется не по памяти и фантазии автора, а на основе его фактических записей, журналистских заметок, о чем свидетельствует большое количество вкрапленных в текст газетных материалов, призванных не только проиллюстрировать описываемые события, но и подтвердить их достоверность.
Некоторые американские критики (Д. Кокс, Д. Каплан) высказывают предположение о том, что здесь Марк Твен (вернее, герой-рассказчик с таким именем) перестает быть литературным персонажем и становится Марком Твеном-писателем, а вторая часть книги приобретает подчеркнуто мемуарный характер. С нашей же точки зрения, герой-рассказчик по имени Марк Твен остается литературным персонажем и во второй части книги. Здесь происходит трансформация образа, весьма свойственный творческой манере Твена прием, с особым мастерством воплощенный в «Простаках за границей». Действительно, во второй части книги автор использует больше фактических элементов, чем в начале книги. Чаще всего они включены в художественную ткань книги в форме подлинных газетных сообщений. Но эти публикации раскрывают читателю не события из биографии реального Клеменса, а рисуют образ героя-повествователя Марка Твена в роли журналиста, каковым он представляет себя читателю, начиная со второй половины книги.
Примечания
1. Mark Twain's Letters, 2 vols. — N.Y., 1917. P. 78—79.
2. Твен М. Налегке // Собр. соч.: В 12 т. — М., 1959. — Т. 2. С. 9.
3. Твен М. Налегке // Собр. соч.: В 12 т. — М., 1959. — Т. 2. С. 361.
4. Там же. С. 378.
5. Твен М. Налегке // Собр. соч.: В 12 т. — М., 1959. — Т. 2. С. 302—303.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
