В языке художественного текста как объекте исследования обнаруживаются два неразрывно связанных аспекта. С одной стороны, это набор лингвистических признаков, свойств и качеств текста: совокупность языковых средств, связность, цельность, законченность, экспрессивность и другие. С другой стороны, это совокупность экстралингвистических его характеристик: содержание текста, намерения автора, то есть мотивы и цели создания текста, личные свойства автора, его потребности, интересы, индивидуальный опыт.
Обратившись к теме детства, возникшей из глубины потаенных переживаний, Марк Твен в то же время дал выражения настроения своей эпохи. Тоска по детству была характерна для послевоенной Америки. По свидетельству американского ученого Линна К, в Америке 80-х годов «детство возносилось на еще небывалую высоту. Оно было прибежищем от коррумпирующих влияний новой эры.., и послевоенные американцы стремились обрести в нем... чудесную новизну и свежесть первых жизненных впечатлений» [106: 61].
Но для Марка Твена это возвращение к детству было чем-то неизмеримо более значимым, нежели уступка духу времени. Его книги о детях давали органическое выражение глубинным тенденциям его творчества.
Тема «наивного сознания» — художественный концентрат идейных настроений писателя в языке его романов о детях вступила в новую стадию своего развития.
Маленькие герои книги «Приключения Тома Сойера» — прямые преемники «простаков», естественные люди нового, психологически более сложного образца. Ограничивая себя точкой зрения «рая для мальчишек», автор романа показывает ушедший уклад жизни в его положительных проявлениях, не сильно греша против истины. Правда, при таком подходе к изображению сцен, событий романа перспектива художественного взора Марка Твена характерно меняется. Социальный быт, как основной материал, оттесняется, присутствуя лишь в своих внешних проявлениях и признаках.
Характерным примером, того, как меняется общая картина под таким углом зрения, может служить оттеснение в книге столь важного компонента изображаемой жизни, как религия, церковь.
Then Tom girded up his loins, so to speak, and went to work to «get his verses». Sid had learned his lesson days before. Tom bent all his energies to the memorizing of five verses; and he chose part of the Sermon on the Mount, because he could find no verses that were shorter.
At the end of half an hour Tom had a vague general idea of his lesson, but no more, for his mind was traversing the whole field of human thought, and his hands were busy with distracting recreations (с. 29).
| Перевод 1 (с. 38) | Перевод 2 (с. 116) |
| После этого Том, как говорится, препоясал чресла и приступил к зазубриванию стихов из Библии. Сид еще несколько дней назад выучил свой урок. Том приложил все силы, для того чтобы затвердить наизусть пять стихов, выбрав их из Нагорной проповеди, потому что нигде не нашел стихов короче.
Через полчаса у Тома сложилось довольно смутное представление об уроке, потому что его голова была занята всем, чем угодно, кроме урока, а руки непрерывно двигались, развлекаясь каким-нибудь посторонним делом. |
Затем Том препоясал, так сказать, свои чресла и принялся набивать себе голову стихами из библии. Сид уже давным-давно приготовил урок. Том напряг все свои душевные силы, чтобы удержать в памяти полдесятка стихов. Он нарочно выбрал отрывок из нагорной проповеди, потому что там были самые короткие стихи, какие он нашел во всем евангелии. К концу получаса он получил только смутное представление о своем уроке, не больше, потому что в это время его ум бороздил все поля человеческой мысли, а руки находились в непрестанном движении, рассеянно блуждая там и сям. |
В определенных ситуациях контекст отражает те замыслы автора, которые он обозначил как вариант трактовки социальных позиций, выраженных через воззрения мальчика. Для Тома религия (в конкретном случае — Божье слово) — понятие отвлеченное. Он учит вирши, не задумываясь над их содержанием. Главное — запомнить порядок чередования слов. Сцена в церкви (с. 40—46) — это отношение автора романа к церкви, пропущенное через мировосприятие Тома. Тема, затронутая Марком Твеном, в период написания романа была актуальна, и можно было бы ожидать, что автор книги ограничится позициями только взрослого населения. Однако, будучи солидарным в душе с подрастающим поколением, представленным в романе в образах Тома Сойера, Гекльберри Финна, их друзей, Марк Твен с нескрываемым юмором через своих «проводников» обозначает свое отношение к этому вопросу: проповедь — пародия на каноническое восхваление; певчие — пародия на церковный хор «где-то за границей»; реакция местных дам на гимн — театральное зрелище. Реакция и, следовательно, отношение Тома Сойера к происходящему «таинству» автор романа передает через состояние мальчика:
«...вертелся на месте», «едва вытерпел», «мораль и поучительность пропали даром».
Кажется вполне естественным, что дети всю событийность делят на «интересно» и «неинтересно». Том Сойер честно пытался вести себя в храме божьем благопристойно. Но мысли не удержать — и в голове мальчика всплывают картинки «царства божьего на земле», где он выступает в роли младенца, а «лев ручной».
В психолингвистике утверждается, что без реципиента нет функционирующего текста, он мертв и оживает лишь с воспринимающим его реципиентом. Текст не есть прямой и непосредственный механический передатчик содержания, вложенного автором, а только возбудитель соответствующих психических явлений в виде образов, понятий, эмоциональных переживаний. Следовательно, между реальностью и текстом, ее отражающим, находится сознание языковой личности, как формулирующей, так и воспринимающей текст. Необходимо отметить, что в нашем случае мы имеем дело с переводом, а перевод можно рассматривать как вторичный по отношению к оригиналу текста. При переводе с одного языка на другой читатель воспринимает текст, прошедший «двойную обработку»: автор — переводчик, вследствие че-го возможно снижение художественности языка текста, искажение тех или иных позиций автора оригинала.
В романе «Приключения Тома Сойера» позиции автора обозначены через мировосприятие детей, воплощенное в языковую форму. В этом случае перед переводчиками стоит достаточно сложная задача: не нарушая план содержания, не занизить эмоциональный, экспрессивный уровень языка текста.
При сопоставительном анализе двух переводов выявлено, что перевод 2 более эмоционален, экспрессивен. Он в большей степени, на наш взгляд, передает душевные «муки» Тома, пытающегося выучить стихи.
Сравнить:
to get one's verses.
П 1 — зазубривать стихи.
П 2 — набивать голову стихами.
days before.
П 1 — несколько дней назад.
П 2 — уже давным-давно.
Tom bent all his energies.
П 1 — Том приложил все силы.
П 2 — Том напряг все свои душевные силы.
to memorise.
П 1 — затвердить наизусть.
П 2 — удержать в памяти.
his mind was traversing the whole field of human thought.
П 1 — его голова была занята всем, чем угодно.
П 2 — его ум бороздил все поля человеческой мысли.
his hands were busy with distracting recreations.
П 1 — руки непрерывно двигались, развлекаясь каким-нибудь посторонним делом.
П 2 — руки находились в непрестанном движении, рассеянно блуждая там и сям.
На наш взгляд, перевод 1 менее удачен, так как в переводе взяты в основном словарные значения, то есть при сохранении плана содержания план выражения несколько занижен. Читатель подобный текст воспринимает обыденно, рутинно.
Переводчику 2 удалось не только передать адекватно план содержания, но и план выражения: читатель чувствует то состояние «обреченности», безысходности Тома, вынужденного заниматься нелюбимым делом. Кроме того, переводчик 2 смог передать не только состояние мальчика, но и опосредованное отношение автора к происходящему — теплый юмор, сочувствие.
Описывая жизнь маленького провинциального городка, Марк Твен не мог не внести в план событийности посещение церкви горожанами. Воскресная служба — знаменательное событие в спокойной, размеренной жизни города. И автор романа через изображение сцены воскресной службы обозначил свои позиции, свое отношение к церкви, к церковной атрибутике, к представителям власти города.
for they had a mayor there, among other unnecessaries (с. 40).
П 1 (с. 48) — ибо в городишке имелся и мэр, вместе с прочими ненужностями.
П 2 (с. 125) — ибо в числе прочих ненужностей в городке был и мэр.
The Rev. Mr Sprague turned himself into a bulletin board (с. 40).
П 1 (с. 49) — ...его преподобие м-р Спрэг повернулся к доске объявлений.
П 2 (с. 127) — ...достопочтенный м-р Спрэг превратился в местный листок объявлений.
There was once a church choir that was not ill-bred, but I have forgotten where it was, now (с.40).
П 1 (с. 49) — Был когда-то один такой церковный хор, который вел себя прилично, только я позабыл, где именно.
П 2 (с. 126) — В одной церкви я видел певчих, которые вели себя более пристойно, но где это было, не помню.
В нарратив автора романа при описании сцены в церкви то тут, то там вклиниваются описания состояния, ощущений Тома Сойера, то есть происходящее пропускается через мироощущения и автора, и его маленького героя.
Tom counted the pages of the sermon: after church he always knew how many pages there had been, but he seldom knew anything else about the discourse (с. 43).
| Перевод 1 (с. 50) | Перевод 2 (с. 127) |
| Том, считал страницы проповеди: выйдя из церкви, он всегда знал, сколько страниц было прочитано, но зато почти никогда не знал, о чем читали. | Том сосчитал страницы проповеди: выйдя из церкви, он всегда мог сказать, сколько в проповеди было страниц, но зато ее содержание ускользало от него совершенно. |
...and when a little trifle of new matter was interlarded, his ear detected it and his whole nature resented it: he considered additions unfair, and scoundrelly (с.43).
| Перевод 1 (с. 50) | Перевод 2 (с. 128) |
| И когда пастор вставлял от себя что-нибудь новенькое, Том ловил ухом непривычные слова, и вся его натура возмущалась: он считал такие прибавления нечестными и жульническими. | Но стоило священнику прибавить к своей обычной молитве хоть слово, как ухо Тома тотчас замечало прибавку, и вся его душа возмущалась: он считал удлинение молитвы бесчестным поступком, мошенничеством |
Если бы подобные мысли и чувства исходили от взрослого человека, то у читателя возникло бы негативное отношение к герою и, в определенном контексте, и к самому автору. Но детскость мироощущений Тома Сойера оставляет впечатление мальчика-проказника, шалуна, чьи чувства чисты, искренни. Однако было бы неверно утверждать, что Том Сойер — «безбожник». Вспомнить хотя бы эпизод с мухой.
As indeed it was; for as sorely as Tom's hands itched to grab for it they did not dare — he believed his soul would be instantly destroyed if he had such a thing while the prayer was going on (с. 43).
| Перевод 1 (с. 51)? | Перевод 2 (с. 108) |
| ...как ни чесались у Тома руки поймать ее, они на это не поднимались: Том верил, что в один миг загубит свою душу, если выкинет такую шутку во время молитвы. | Хотя у Тома чесались руки сцапать муху, он не решался на это во время молитвы, так как был уверен, что погубит свою душу на веки веков. |
От переводчика, который в определенном смысле является проводником воззрений, чувств и мыслей автора, такое переключение мироощущений (взрослый человек — ребенок), ожидается такая же перестройка для адекватного во всех отношениях перевода.
Сохранение в переводе эмоциональной характеристики высказывания путем использования слов с соответствующим коннотативным значением представляет исключительную важность для достижения эквивалентности перевода. Несоблюдение этого требования делает перевод неэквивалентным (полностью или частично), снижает уровень эмоциональности.
Сравнить:
to enjoy (с. 40).
П 1 — радоваться.
П 2 — наслаждаться.
to read poetry (с. 42).
П 1 — почитать стихи.
П 2 — декламировать стихи.
a queer custom.
П 1 — странный обычай.
П 2 — дикий обычай.
a good, generous prayer it was, & went into details (с. 43).
П 1 — Это была очень хорошая, длинная молитва.
П 2 — То была хорошая молитва, великодушная, щедрая, не брезгавшая никакими мелочами.
...his hand began to curve & steal forward (с. 42).
П 1 — ...его рука дрогнула и поползла вперед.
П 2 — ...рука Тома сама собой прокралась вперед.
...and tortured his spirit (с. 42).
П 1 — ...и долго не давала ему (Тому) покоя.
П 2 — Эта муха положительно истерзала его.
При сопоставительном анализе выявляется явное занижение уровня эмоциональности переводчиком 1.
Коммуникативная равноценность языка текстов оригинала и перевода предполагает высокую степень подобия соотнесенных языковых единиц этих текстов.
Сравнить:
The Rev. Mr Sprague turned himself into a bulletin board (с. 40).
П 1 (с. 49) — ...его преподобие м-р Спрэг повернулся к доске объявлений.
П 2 (с. 127) — ...достопочтенный м-р Спрэг превратился в местный листок объявлений.
Языковое своеобразие любого текста, ориентированность его содержания на определенный языковой коллектив, обладающий лишь ему присущими «фоновыми» знаниями и культурно-историческими особенностями, не может быть с абсолютной полнотой «воссоздано» на другом языке. Переводчик 1 механически перенес словарное значение глагола to turn в текст перевода, что сделало перевод полностью несоответствующим контексту и ситуации (сцена в церкви). Подобный перевод можно считать переводческой неудачей, поскольку в данном конкретном случае реципиент (русский читатель) получил информацию о том, что во время написания романа Марком Твеном в церквях находились доски объявлений, что не соответствует действительности.
В американском твеноведении господствовало мнение, что образ Тома Сойера — это образ маленького дельца, своеобразная миниатюрная «модель» типичных американских дельцов, бизнесменов. Подобное мнение зиждилось на описанных Марком Твеном в повести сцен покраски забора, скупки Томом билетиков для большего авторитета в глазах сверстников и так далее.
Чтобы согласиться с подобной точкой зрения, на наш взгляд, следует, в первую очередь, проанализировать те ситуации, в которые попадает герой Марка Твена. Сцена с покраской забора возникла как следствие проступка (не злого, не жестокого, а продиктованного естественным желанием мальчика искупаться) Тома; это своеобразный вид наказания (тетя Полли знала, что Том не любил трудиться), так сказать, воспитательный момент.
Находчивый, сообразительный герой Марка Твена сразу находит выход — привлечь знакомых мальчишек к порученной работе. Возможно, чувства и мысли Тома были бы другими, но:
He surveyed the fence, and the gladness went out of nature, and a deep melancholy settled down upon his spirit. Thirty yards of broad fence nine feet high! It seemed to him that life was hollow, and existence but a burden (с. 16).
| Перевод 1 (с. 26) | Перевод 2 (с. 103) |
| ...он оглядел забор, и всякая радость отлетела от него, а дух погрузился в глубочайшую тоску. Тридцать ярдов дощатого забора в девять футов вышиной. Жизнь показалась ему пустой, а существование — тяжким бременем. | ...он окинул взглядом забор, и радость в одно мгновение улетела у него из души, и там воцарилась тоска. Тридцать ярдов деревянного забора в девять футов вышиной! Жизнь показалась ему бессмыслицей, существование — тяжкою ношею. |
Непосильный объем работы заставил Тома искать выход. Не материальной выгоды искал мальчик (хотя и пытался использовать материальный фактор как положительный довод), а свободы, реализации желаний. Том хотел, как и все его сверстники, принять участие в празднестве. И разве можно поставить мальчику в вину, что он смышлен, находчив, прекрасный актер, и если фантазирует, то и сам в это верит? Однако, мысли, чувства и поступки Тома Сойера не антисоциальные, не злые; они не направлены против его друзей, жителей городка, Человека. Через сцену покраски забора, на наш взгляд, Марк Твен передал ряд черт маленького героя, в первую очередь, находчивость, изобретательность. Причем автор романа не имел намерения вывести на страницах книги положительного героя в абсолюте. Тому присущи и такие человеческие черты характера, как самолюбие (но не гордыня), умение воспользоваться чужими слабостями (но не агрессия). Как подтверждение этому — реакция мальчиков, красивших забор: радость «созидания», удовольствие от проделанной работы, благодарность Тому.
Изображение Марком Твеном сцены покраски забора Томом и его командой проникнуто тем добрым, теплым юмором автора, который не дает оснований считать Тома Сойера расчетливым дельцом, накопителем материальных благ и выгод. Именно такое впечатление оставляют оба перевода сцены у русского читателя. А правомерное применение ряда технических приемов, нарушающих формальное подобие перевода оригиналу, обеспечивает достижение более высокого уровня эквивалентности.
Городок на берегу Миссисипи, в котором живут Том Сойер и его друзья, имел, без сомненья, не только светлые улочки, но и темные закоулки.
Сцена убийства на кладбище — один из самых драматических эпизодов во всем романе. Искатели приключений, Том Сойер и Гекльберри Финн стали невольными свидетелями ссоры доктора Робинсона и индейца Джо. Этот темно-фиолетовый, тревожный фон, возникший с событий на кладбище, почти до конца повести преследует Тома и его друга Гека. Оба мальчика, не желая того, вовлекаются в отношения взрослых людей, отношения столь же противоречивые, как и чувства друзей, связанных с этим событием. Именно на фоне этих трагических событий автор романа показывает неиспорченность, пылкость и непосредственность детских душ.
Then Huckleberry and Tom stood dumb and staring, and heard the stony-hearted liar reel off his serene statement, they expecting every moment that the clear sky would deliver God's lightnings upon his head, and wondering to see how long the stroke was delayed. And when he had finished and still stood alive and whole, their wavering impulse to break their oath and save the poor betrayed prisoner's life faded and vanished away, for plainly this miscreant had sold himself to Satan, and it would be fatal to meddle with the property of such a power as that (с. 90).
| Перевод 1 (с. 90) | Перевод 2 (с. 166) |
| Тут Гек и Том, онемев от страха и вытаращив глаза, услышали, как закоренелый лжец спокойно рассказывал о том, что видел: они ожидали, что вот-вот грянет гром с ясного неба и падет на его голову, и удивлялись, что так медлит удар. А когда индеец Джо замолчал и по-прежнему стоял живой и невредимый, их робкое желание нарушить клятву и спасти жизнь бедняги, выданного индейцем, поблекло и исчезло без следа, им стало ясно, что этот негодяй продал душу черту, а путаться в дела нечистой силы — значило пропасть окончательно. | Гекльберри и Том онемели от ужаса и, не отрывая глаз, глядели на бессердечного лгуна, когда он повел свой хладнокровный рассказ об убийстве. Каждую минуту они ожидали, что вот-вот с безоблачного неба на его голову низвергнется молния и дивились, почему так медлит божья кара. Когда же он и по окончании рассказа остался цел и невредим, у них возникло робкое желание нарушить клятву и спасти жизнь несправедливо обвиненному Поттеру, но это желание увяло и скоро совсем исчезло, потому что им сделалось ясно, что этот негодяй Джо продал душу дьяволу, а с дьяволом шутки плохи: только сунься в его дела — и сгинешь на веки вечные. |
Искренне веря в кару божью, дети были поражены и внутренне возмущены произошедшей сценой. Но суеверия, тот налет тайны, связанной с понятием «душа», не позволили им совершить честный, справедливый поступок — открыто признать вину индейца Джо. Дальнейшая цепь событий, эпизодов и сцен, в которых маленькие герои — ядро повествования, вскрывает то лучшее, чистое, светлое, что есть в детских душах.
Вполне вероятно, что Марк Твен, первоначально задумав роман «Приключения Тома Сойера» как книгу для взрослых, пропуская всю трагическую событийность через восприятие детей, предлагает читателю задуматься о человеческих ценностях, таких как милосердие, жалость, сочувствие, угрызения совести, справедливость.
Every day or two during this time of sorrow, Tom watched his opportunity and went to the little grated jail window and smuggled such small comforts through to the «murderer» as he could get hold of (с. 92).
| Перевод 1 (с. 91) | Перевод 1 (с. 169) |
| В продолжении всего этого тревожного времени Том каждый день или через день, улучив удобный случай, ходил к маленькому решетчатому окошку тюрьмы и тайком просовывал через него угощение для «убийцы», какое удавалось промыслить. Эти подарки облегчали совесть Тома. | В это печальное время Том чуть не каждый день, улучив удобную минуту, пробирался к маленькому решетчатому оконцу тюрьмы, в которой был заключен «убийца», и контрабандой приносил ему разные лакомства, какие удавалось добыть. Эти маленькие подарки значительно успокаивали совесть Тома. |
Поскольку переводчик является языковым посредником, то в процессе перевода текста интуиция, догадка, а также уровень владения переводчиком своим родным языком имеют не последнее значение в плане адекватности перевода.
Творческий характер процесса перевода предполагает использование различных способов, технических приемов, направленных на поиск и сохранение возможно полного тождества во всех отношениях оригинала и перевода. Однако термин «тождество» не означает равенство оригинала и перевода на уровне слов, так как перевод слово в слово искажает содержание оригинала и губит красоту формы. А поскольку читатель отождествляет перевод с оригиналом (в первую очередь на эмоциональном, чувственном уровне), то выбор переводчиком не окказиональных значений, а только словарных, или выбор варианта перевода с несколько заниженным уровнем эмоциональности по сравнению с возможным снижает уровень художественности перевода. Например:
| Оригинал | Перевод 1 | Перевод 2 |
| staring | вытаращив глаза | не отрывая глаз |
| the stony-hearted liar | закоренелый лжец | бессердечный лгун |
| every day or two | каждый день или через день | чуть не каждый день |
| ...how long the stroke was delayed | ...что так медлит удар | ...почему так медлит божья кара |
| The clear sky would deliver lightnings upon his head | ...грянет гром с ясного неба и падет на его голову | ...с безоблачного неба на его голову низвергнется молния |
| & it would be fatal to meddle a power as that | ...а путаться в дела нечистой силы — значило пасть окончательно | ...а с дьяволом шутки плохи: только сунься в его дела — и сгинешь навеки вечные |
Нежелание мальчиков участвовать в повседневных житейских конфликтах взрослых людей, тем более в окружающих плутнях, низости и насилии, как бы ставит их за пределы «взрослого мира», отделяет от его целей, методов, средств. В особенности это относится к другу Тома Сойера — Гекльберри Финну.
Марк Твен, выступая в романе как историк нравов «старосветской Америки|, рисует ханжеское, высокомерное отношение городских маменек к Геку, по сути доброму, чуткому мальчику (оригинал — с. 50; п 1 — с. 57; п 2 — с. 134). Однако Том «и другие мальчики из приличных семей» завидовали положению подростка, потому что «он (Гек) делал, что хотел, никого не спрашиваясь. Этот своеобразный манифест вольной жизни притягивал детей неимоверно, поскольку Финну, например, не надо было ходить ни в школу, ни в церковь; не надо было никого слушаться; ...и ругаться тоже он был мастер». А «все городские маменьки от души ненавидели Гекльберри Финна за то, что он был лентяй, озорник, не признавал никаких правил».
Но эти боль и горечь, с которыми Марк Твен описывает отношение части жителей городка к Финну, в контексте восприятия детей в романе приобретают «двойное прочтение»: с одной стороны, порицание, осуждение автором нравов городка; с другой стороны, жгучая зависть детей, стоящих вне социальных распрей и амбиций, к вольной, свободной жизни Гека. («...у этого оборванца было все, что придает жизни цену. Так думали все задерганные, замученные мальчики из приличных семей в Сент-Питерсберге»).
Невозможность полного тождества оригинала и перевода предполагает наличие языковой интуиции, элемента творчества со стороны переводчика.
Насколько он сумел «вжиться» в мир автора, героев оригинала, настолько качественным, целостным в художественном отношении является перевод.
Huckleberry was cordially hated and dreaded by all the mothers of the town (с. 50).
| Перевод 1 (с. 56) | Перевод 2 (с. 134) |
| Все городские маменьки от души ненавидели и презирали Гекльберри Финна. | Все матери в городе от всего сердца ненавидели Гекльберри и в то же время боялись его. |
Перевод 1, на наш взгляд, можно рассматривать как неудачный, поскольку переводчик опускает в переводе глагол to dread. Данный глагол играет ключевую роль во всем отрывке текста, так как, исходя из контекста, а также принимая во внимание позиции самого автора в этом вопросе, маменьки действительно боялись Гека, точнее, того влияния и притягательности, с которыми он воздействовал на их детей: дружба с Геком, находившемся на низшей ступени социальной лестницы, могла отрицательно сказаться на реноме «благородных» семей, или, в лучшем случае, отрицательно повлиять на характер и привычки их отпрысков.
Также несколько неудачным можно считать перевод 1 фразы:
...his coat, when he wore one, hung nearly to his heels (с. 51).
| Перевод 1 (с. 57) | Перевод 2 (с. 134) |
| ...сюртук, если он имелся, доходил чуть не до пят | ...пиджак в те редкие дни, когда Гек напяливал его на себя, доходил ему чуть не до пят |
В оригинальном тексте нет упоминания, указания (ни прямого, ни контекстуального) о наличии у Гека сюртука вообще. Речь идет о том, как выглядел пиджак и как в нем смотрелся Гек.
Наиболее общими и широко распространенными техническими приемами перевода являются приемы перемещения, добавления и опущения лексических единиц в процессе перевода. Предполагается, что формальная нетождественность перевода оригиналу при использовании этих приемов направлена на достижение высокой степени эквивалентности. Однако, если переводчик, используя данные переводческие приемы, предлагает перевод с заниженным уровнем экспрессивности, то такой перевод назвать адекватным, эквивалентным нельзя. Так, перевод 1 оригинального предложения His hat was a vast ruin (с. 51) звучит как «Вместо шляпы он носил какую-то рвань» (стр. 56)
Переводчик 2 дает более красочный и максимально близкий к тексту оригинала перевод: «Шляпа его представляла собою развалину обширных размеров» (стр. 134).
При частичном параллелизме лексического состава переводчик 2 дает высоко художественный, эквивалентный перевод оригинального предложения Huckleberry came & went at his own free will (с. 51):
«Гекльберри был вольная птица, бродил, где вздумается» (стр. 134)
(Ср: п 1. «Гекльберри делал, что хотел, никого не спрашиваясь»)
Это оригинальное предложение является, на наш взгляд, одной из ключевых установок Марка Твена, проведенной через мировосприятие детей: Гек Финн действительно обладал той «детской» свободой и вольностью, которые в глазах его друзей и всех мальчиков имели притягательную силу, делающую Гека, по мнению детей, счастливым. Поэтому в этом смысле перевод 1 несколько неудачен: более спокойный, рутинный, без ярко выраженного отношения мальчиков к завидной доле Гекльберри Финна.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
