6. Уильям Дин Хоуэллс и Марк Твен: незамутненная дружба

Многолетние дружеские отношения связывали Твена и Уильяма Дина Хоуэллса (William Dean Howells, 1837—1920 гг.), которого называли «деканом американской литературы». Они были очень непохожи. И вместе с тем, у них было немало общего: они почти одногодки, выросли на Среднем Западе, работали в юные годы наборщиками, потом журналистами; оба активно занимались самообразованием, пополняя знания чтением. Но в отличие от Твена, истинного американца во всем, Хоуэллс, как и его друг Джеймс, был писателем «европеизированным». Активный участник компании в поддержку Линкольна, Хоуэллс в дальнейшем получил от президента должность консула в Венеции, где провел несколько лет. Твен же, часто бывавший в Европе, выступал как своего рода представитель Америки в Старом Свете.

Плодовитый романист, эссеист, критик, редактор, авторитетный деятель, Хоуэллс был одной из «ключевых» фигур литературного процесса в США на рубеже XIX—XX веков.

В его творчестве была заметна ориентация на европейские художественные образцы. Пребывание в Венеции (1861—1865 гг.) позволило ему почерпнуть специфический жизненный материал из быта американских туристов в Европе, позднее использованный писателем в романах семейно-нравоописательного характера. Его ранние романы «Их свадебное путешествие» (1872 г.), «Случайное знакомство» (1873 г.), «Предвзятое заключение» (1875 г.) близки к стилистике «традиции благопристойности». Их тематика — камерные, любовные коллизии в среде состоятельных американцев, коротающих время на курортах или в заокеанских вояжах. В этих романах Хоуэллс заявляет о себе как нравоописатель, мастер пейзажа, искушенный, хотя весьма сдержанный, в духе «викторианского» кодекса, знаток женской психологии. С конца 70-х гг. тематика его романов заметно обогащается, в них усиливаются критические мотивы: «Современная история» (A Modern Instance, 1882 г.), например, отражает его неприятие буржуазного успеха; «Возвышение Сайлеса Лафэма» (The Rise of Silas Lapham, 1885 г, рус. пер. 1887 г.) — история честного дельца старого закала, неспособного конкурировать с напористыми и беспринципными нуворишами.

Время заметной поляризации социальных сил в Америке — середина 1880-х гг. — оказалось переломным как для Твена, так и для Хоуэллса. В ноябре 1887 г. в обстановке антирабочей компании, нападок на «красных» «анархистов» и «террористов», Хоуэллс, литературный «мэтр», писатель кабинетного склада, направил в редакцию газеты «Нью-Йорк трибьюн» письмо протеста в связи со смертным приговором рабочим лидерам в Хеймаркете, обвиненным в организации теракта. Для американцев оно имело такое же значение, как позднее знаменитое «Я обвиняю!» Э. Золя. События в Хеймаркете усилили в Хоуэллсе убеждение», что американская демократия проявляет опасную тенденцию переродиться в «плутократию». В это время он знакомится с социалистическими идеями, в реформистско-фабианском варианте, складывается его дружба с Э. Беллами и участие в движении его сторонников, так называемых национализаторов; он интересуется эстетическими теориями У. Морриса.

Теория и практика реализма. Начиная с 70-х гг. Хоуэллс, во многом опираясь на художественный опыт европейских мастеров, таких как Золя, Г. Ибсен, Дж. Верга, Б. Бьернсон, в журналах «Атлантик мансли», «Норт америкэн ревью», «Харперс мэгэзин» отстаивает свою концепцию реализма с ее акцентом на обыденном, повседневном. Она была заострена против «традиции утонченности» и эпигонского романтизма. Влиятельный и плодовитый критик, Хоуэллс сначала являлся поклонником Тургенева, а затем — Л.Н. Толстого. Последний был для него примером художника-реалиста и правдоискателя, укрепивший Хоуэллса в убеждении, что искусство призвано отстаивать нравственные ценности, служить человечеству. Его литературно-критические работы, статьи, обзоры, рецензии собраны в книгах: «Критика и проза» (1891 г.), «Мои литературные пристрастия» (1895 г.), «Литература и жизнь» (1902 г.) Один из его лучших уже упоминавшихся романов — «Карьера Сайласа Лафэма» (1885 г.), в центре которого привлекательный образ честного дельца старого закала Лафэма, разорившегося из-за происков конкурентов. По мнению ряда исследователей, в образе Лафэма можно обнаружить черты Марка Твена. Последний также занимался бизнесом, а позднее (уже после выхода романа) его постигла неудача в издательских начинаниях.

В серии романов, называемых критикой «экономическими», или «нью-йоркскими», написанных на исходе 80-х — в начале 90-х гг.: «Энни Килберн» (1889 г.) «Превратности погони за богатством (1890 г., рус. пер. 1890 г.) «В мире случайностей» (1893 г., рус. пер. 1898 г.), — отразился новый социальный опыт Хоуэллса. Переехав из Бостона в Нью-Йорк, город решительно выраженных контрастов и противоречий, писатель выходит за рамки чисто семейных коллизий; в поле его зрения — конфликт богатства и нищеты. В «Превратностях», наиболее значительном произведении этого периода, обладающем, по выражению одного из критиков, «толстовской панорамностью», Хоуэллс показывает противостоящие друг другу старую денежную аристократию и радикалов, представителей художественной интеллигенции; воротил большого бизнеса и бедняков Ист-Сайда. Главным антагонистом нувориша капиталиста Дрейфуса выступает социалист Ландау, трагически гибнущий; в его уста писатель вкладывает слова обличения «олигархии торговцев и обманщиков... владельцев «собственных рабов на заводах». В «ньюйоркских» романах Хоуэллса складывается новый для него тип героя, отчасти навеянный чтением Толстого: Энни Килберн, Бэзил Марч и Конрад — выходцы из состоятельных слоев, озабоченные горестной судьбой бедняков.

Утопическая дилогия. Вслед за Беллами Хоуэллс в утопической дилогии «Путешественник из Альтрурии» (A Traveller from Altruria, 1894 г. рус. пер. 1895 г.) и «Сквозь игольное ушко» (Through the Eye of The Needle, 1907 г.) обращается к проблеме общественного устройства, основанного на христианско-социалистических началах.

Во второй части дилогии, художественно более бледной, центр тяжести перенесен на изображение Альтрурии, в которой реализуется принцип: кто не работает, тот не ест. Перу Хоуэллса принадлежит несколько томов новелл, а также около трех десятков пьес, ставившихся на сценах.

Хоуэллс был первым писателем США, который открыто называл себя социалистом. Правда, между радикализмом его общественных воззрений и художественной практикой заметен очевидный разрыв. В книгах Хоуэллса дает о себе знать оглядка на правила «хорошего тона», тяготение к спокойным тональности и краскам. Это однако не помешало Хоуэллсу-критику приветствовать первые шаги писателей «новой волны», близких натурализму: С. Крейна, Х. Гарленда, Ф. Норриса, хотя они были весьма далеки от его манеры.

В 20—30-е гг. (для Э. Синклера, С. Льюиса и др.) Хоуэллс, что, конечно, несправедливо, сделался синонимом викторианской робости и «джентильности». В дальнейшем однако появилось немало серьезных исследований о его творчестве; они способствовали формированию объективного взгляда на писателя, сыгравшего важную роль в утверждении реализма в американской литературе. С 1968 г. издаются его «Избранные сочинения» в 41 томе, а также 4-х томник его переписки.

«Мой Марк Твен»: «Линкольн отечественной литературы».

Твен и Хоуэллс стали тесно общаться, переписываться с начала 1870-х гг. Хоуэллс печатал Твена в своем журнале «Атлантик мансли», содействуя советами, проницательными критическими замечаниями. В год смерти автора «Гека Финна» Хоуэллс выпустил свою книгу «Мой Марк Твен» (1910 г.), он включил в нее около двух десятков статей и рецензий, посвященных творчеству умершего друга, написанных в разные годы. Там же были опубликованы воспоминания Хоуэллса о Твене, в которых, в частности, говорилось: «Он был самым совершенным из поборников общественных реформ, с каким мне когда-либо довелось встречаться; и это было невыразимое наслаждение слушать его лекции».

Хоуэллсу принадлежит одна из наиболее проницательных характеристик Твена: «Эмерсон, Лонгфелло, Лоуэлл, Холмс, я знал их всех, равно как и других наших мудрецов, провидцев, поэтов, критиков, юмористов; они были в чем-то похожи друг на друга, равно как и на всех прочих литераторов; но Клеменс был уникален, ни с кем не сравним: «Линкольн нашей литературы». 



Обсуждение закрыто.