Марк Твен испытал себя в разных жанрах. Но среди самых популярных и любимых почитателями, во всем мире остаются его рассказы, прежде всего, юмористические. Он писал их всю жизнь. Но особенно активно в раннюю пору, когда Твен плавно перешел от журналистики к художественной прозе. Тогда малая форма была наиболее для него органична.
В литературе США XIX века, да и в дальнейшем, новеллистическая традиция играла выдающуюся роль. Ее признанными мастерами были предшественники Твена — романтики: Вашингтон Ирвинг, Эдгар По, Натаниэль Готорн, Герман Мелвилл. Брет Гарт справедливо заметил, что новелла «национальный жанр американской литературы». Эдгар По, в критических статьях сформулировал теоретические основы новеллистики. Его эстетические требования к «малой прозе» сводились к следующему: лаконизм; изложение материала сжато и концентрированно; эмоциональный эффект, достигаемый благодаря интересному сюжету и умело выбранным художественным средствам. Новелла должна быть прочитана за один присест. Она предлагает наилучшие возможности для реализации литературного таланта. «Эффект» был одним из ключевых понятий в эстетике По. Новеллисту надлежало идти к намеченной цели кратчайшим путем, используя весь арсенал художественной образности.
Уильям Дин Хоуэллс, ссылаясь на опыт европейских литератур, сетовал: «У нас изобилие новеллы, и в то же время мы испытываем недостаток в романе».
Марк Твен обогатил жанр новеллы новыми красками и приемами. В этом плане он был оригинален, а его стиль — сразу не узнаваем. Его рассказы были реалистическими в своей основе. Они вырастали из нескольких источников: фольклорной традиции; юмористической журналистики; манеры устного рассказа. Они питались наблюдательностью Твена, его буйной фантазией и природным остроумием.
Позднее, в 1895 г., обобщая свой опыт в очерке «Об искусстве рассказа», Твен писал: «Юмористический рассказ это жанр американский... Эффект, производимый юмористическим рассказом, зависит от того, как он рассказывается, тогда как воздействие комического рассказа и анекдота зависит от того, что в нем рассказано. Юмористический рассказ может тянуться очень долго и блуждать вокруг да около, пока это ему не прискучит и, в конце концов, так и не прийти к чему-то определенному... Юмористический рассказ — это, в полном смысле слова, произведение искусства, высокого и тонкого». По мнению Твена, генезис устного юмористического рассказа характеризует Америку. Его манеру, тематику, стилистику Твен воплотил в печатной слове. В 1988 г. в США вышла «Библиотека юмора Марка Твена», в которой было представлено около пятидесяти авторов, в том числе и сам Твен.
Социальные мотивы. В рассказах Твена — пестрая тематика и разнообразие форм повествования. Но какой бы сферы жизни не касался писатель, он погружает читателя в мир комизма, бурлеска, гипербол. Некоторые его новеллы по праву признаны «хрестоматийными», входят в антологии мирового юмора. В них за смешными ситуациями просвечивает серьезное содержание, уловлены важные стороны жизни. Пресса, политика, бизнес, быт, человеческие отношения — все не ускользает от его насмешливого взора.
Яростная конкуренция между газетно-журнальными изданиями выливается в «войны» с применением огнестрельного оружия. Таков его комический рассказ «Журналистика в Теннесси» (Journalism in Tennesse). Чего стоят одни только названия местных газет: «Еженедельное землетрясение», «Гром и Молния, или Боевой клич Свободы», «Утренний вой», «Ежедневное ура» и др. Твен фиксирует нравы, царящие в мире прессы, но чтобы сделать мысль наглядней и острей, прибегает к гиперболе, дает волю фантазии.
Вот как описывает Твен итоги одной из журналистских «разборок»: «...Загнанный в угол и осажденный разъяренный толпой редакторов, политиканов, жучков и головорезов, которые орали, бранились и размахивали оружием над моей головой так, что воздух искрился и мерцал от сверкающей стали, я уже готовился расстаться со своим местом в редакции, как явился мой шеф, окруженный толпой восторженных поклонников и друзей. Началась такая свалка и резня, каких не в состоянии описать человеческое перо, хотя бы оно было и стальное. Люди стреляли, кололи, рубили, взрывали, выбрасывали друг друга из окна. Пронесся буйный вихрь кощунственной брани, блеснули беспорядочные вспышки воинственного танца — и все кончилось. Через пять минут наступила тишина, и мы остались вдвоем с истекающим кровью редактором, обозревая поле битвы, усеянное кровавыми останками. Он сказал...
— Вам здесь понравится, когда вы немножко привыкнете».
Вообще, газетный опыт дал Твену еще немало остроумных сюжетов. У всех на слуху неподражаемые детали из сочинений невежественного журналиста, героя рассказа: «Как я редактировал сельскохозяйственную газету» (How I Edited an Agricultural Paper, 1870 г.). Из публикации героя следует, что тыква — разновидность семейства апельсиновых; гусаки — мечут икру; брюква — растет на деревьях. От знакомства с подобными «перлами» один из читателей решает, что он сходит с ума, а посему поджигает свой дом и калечит несколько человек... При всей анекдотичности ситуации воспроизведенной в рассказе «Как меня выбирали в губернаторы» (Running for governor, 1870 г.), в нем точно схвачена «технология» фабрикации самого фантастичного «компромата», что, впрочем, является важной, приметой политической кухни в США, да и в других странах. Герой рассказчик, сам Марк Твен, решивший посостязаться за кресло губернатора, узнает из публикаций местной прессы, что он «Гнусный клятвопреступник», «Монтанский Вор», «Осквернитель гробниц», «Белая Горячка», «Грязный Плут» и «Подлый Шантажист». После того как на одном из собраний девять малышей всех цветов кожи, в «лохмотьях», выполняя чье-то наущенье, начинают цепляться за ноги героя с криком: «Папа!». Твен решает «спустить флаг», «сдаться» и выйти из предвыборной схватки. Ироническое описание политических нравов — тема и другого известного рассказа: «Когда я служил секретарем» (My Late Senatorial Secretary Ship, 1868 г.).
О том, сколь основателен бывает ранний Твен, свидетельствует рассказ «Друг Гольдсмита снова на чужбине» (Goldsmith's friend abroad again): его тема, актуальная для страны, горестное положение некоторых этнических групп в США, в частности, новоприбывших эмигрантов из Китая. В этом, как и во многих рассказах Твен варьирует свои приемы, не повторяется: он избирает оригинальную форму подачи материала, выстроив повествование как монтаж писем китайца А Сун-хи, отправившегося на заработки в Америку, этот «благодатный край, где все равны и свободны», своему другу Цин Фу. Семь писем — это калейдоскоп невеселых приключений, пережитых им в Новом Свете. Происшедшее с автором писем сильно поколебало представление этого простодушного человека о «стране свободных» и «отчизне смелых».
Сначала «добрый американец», пригласивший его на заработки в США, а также консул обманули А Сун-хи с деньгами. Потом капитан корабля вознамерился «утихомирить» толпу китайских эмигрантов, ютившихся в третьем классе, струей горячего пара. На суше доктор, сделавший обязательную прививку, забрал у него последние доллары. Работу он так и не приискал. Молодые люди на улице натравили на него злую собаку. Далее за «нарушение порядка», он был отправлен полисменом в городскую тюрьму, где подвергся грубому обращению. Наконец, после скоротечного «суда» его приговаривают к штрафу в пять долларов или пяти суткам заключения.
Сюжет рассказа — факты, художественные трансформированные Твеном. Действительно, на исходе века в США ввозилось немалое число китайских рабочих, кули, представлявших дешевую рабочую силу, подвергая их откровенно эксплуатации со стороны предпринимателей. Комментарий Твена к его рассказу лаконичен: «В этих письмах ничего не выдумано. Чтобы сделать историю китайца в нашей стране занимательной, фантазия не требуется. Достаточно простых фактов. О горькой участи китайцев эмигрантов говорит и рассказ «Возмутительное преследование мальчика» (Disgraceful Persecution of a Boy, 1870 г.).
Несмотря на «южное» воспитание, Твен художник-гуманист, исполнен сострадания к судьбе темнокожих американцев. На фоне ранних миниатюр выделяется рассказ: Правдивая история записанная слово в слово как я ее слышал» (A True Story Repeated Word for Word As I Heard It, 1874 г.). В ней нет привычных иронии, юмора; все предельно серьезно. Перед нами монолог шестидесятилетней «тетки Рейчел» вспоминающей свою горестную долю в пору невольничества: она «родилась среди рабов, знает, что такое рабство, потому что сама была рабыней». «...Я не испытывала в жизни горя. — подводит она итог. — Но и радости тоже».
Твен придумывает интересные «ходы», освещая актуальные темы. Таков его «Исправленный катехизис» (The Revised Catechism), опубликованный в газете «Нью-Йорк трибюн». Он в дальнейшем не включался в собрания сочинений писателя и был вновь перепечатан только в научном журнале PMLA лишь в 1955 г. Это — сатирическая пародия на «Краткий вестминстерский катехизис»; перед нами язвительные насмешки над современными Твену политиками. Ирония Твена — более чем прозрачна.
«Какова главная цель человеческой жизни?
Ответ. Стать богатым.
Каким путем?
Ответ. Нечестным, если удастся; честным, если нельзя иначе.
Кто есть Бог, истинный и единый?
Ответ. Деньги — вот Бог».
В поле зрения Твена — жестокости, творимые «блюстителями закона» («В полицейском участке», In the Station House, 1867 г.); здесь Твен опирался на реальные факты, собранные им в пору журналистских расследований в Калифорнии. Тогда же Твен написал рассказ «О запахах» (About Smells, 1870 г.), пронизанный иронией по отношению к тем деятелям церкви, которые, угодничая перед богачами, унижают бедняков.
Стихия комического. Однако было бы некорректно настойчиво изыскивать у раннего Твена исключительно социально-критические мотивы, неприятие им негативных сторон к американской действительности. Его зоркий взгляд подмечал смешные, алогичные, нелепые явления жизни; при этом он не только вызывал улыбку, веселил, но и заставлял: задуматься: «Ничего не может вызвать во мне большего чувства гордости, чем признание своей правдивости», — писал Твен, только еще вступая в большую литературу... Меня не волнует, буду ли я писать с юмором, поэтически или пафосно или что-либо в этом роде. Моя главная мечта, главное желание — быть «подлинным», считаться таковым».
Искрометный талант Твена позволяет ему «из ничего» слепить блистательную юмореску. Казалось бы абсолютно заурядный эпизод дает ему толчок сконструировать цепь комических перипетий. Таков рассказ «Мои часы» (My Watch, 1870 г.). Рассказчик владел отличным экземпляром часов, которые полтора года безупречно работали, пока герой как-то не забыл их завести и дабы вернуть нормальный ход не рискнул обратиться к часовщикам. С этого момента визиты к ним превращаются для него в безжалостное испытание. Бесчисленные починки имеют своим результатом то, что часы начинают «жить» неконтролируемым образом: они то спешат, то идут так медленно, что тиканье напоминает «похоронный звон»: они кашляют, чихают, лают и фыркают так, что их владелец перестает слышать собственный голос.
Под пером Твена часы становятся едва ли не живым существом. Гротесковыми красками обрисованы колоритные фигуры часовщиков: один, исполненный «свирепой радости», «набрасывается на часы»; другой, разобрав детали, сообщает, что корпус «вспучило»; третий обнаруживает, что «сломан шкворень»; новый специалист, разобрав механизм, рассматривает «бренные останки в лупу» и сообщает: «что-то неладно с волоском». «Сам царь Соломон не мог бы рассудить, сколько на этих часах времени», — сетует рассказчик. После того, как последний часовщик выносит вердикт относительно необходимости «навинтить новую гайку на предохранительный клапан», герой рассказа «раскроил ему череп и похоронил за свой счет». Финал в духе «западного» юмора!
Множество смешных перипетий возникает в процессе «взаимоотношения» героя с другим «механизмом» («Укрощение велосипеда», Taming the Bicycle).
Вообще, рассказы Твена — демонстрируют разные виды и оттенки юмора. Самые заурядные бытовые мелочи, например, стрижка волос, позволяют Твену выстроить цепь комических подробностей («О парикмахерах», About Barbers, 1871 г.). Герой рассказчик, отвечающий на вопросы назойливого репортера, никак не может разобраться, кто же утонул в купели, он или его брат близнец («Разговор с интервьюером», An Encounter with an Interviewer, 1875 г.). Тонкое психологическое наблюдение, эффект, производимый навязчивыми фразами и идеями, лежит в основе знаменитого рассказа «Режь те, братцы, режьте!» (Punch, Brothers, Punch, 1876 г.). Умеет Твен с доброй улыбкой писать о смешных слабостях супругов Мак-Вильямсов («Мак-Вильямсы и круп», Experience of the Mc Williams with Membranous Croup, 1875; «Миссис Мак Вильямс и молния», Mrs Mc Williams and the Lightning, 1880 г.).
В ранних рассказах Твена реализуются приемы создания комического эффекта, которые получат развитие в последующем творчестве Твена: это нарочито серьезный тон при описании всякого рода смешных событий; «интеграция» в текст мнимо подлинных документов и «достоверных» сведений и фактов, расцвеченных фантазий; анекдоты; «подлинные», «неофициальные», «правдивые» истории.
Среди самых действенных приемов комическое сгущение красок, смешное преувеличение. В рассказе «Мои первые подвиги на газетном поприще» (My first Literary Venture, 1871 г.), герой сообщает, как его «словно молнией» с головы до пят пронизало острое чувство юмора», что имело своим результатом публикацию в местной газете его раннего опуса, задевшего сограждан, что вызвало самую бурную, комичную реакцию. Нафантазированные подробности содержатся и в юмористическом очерке «Моя автобиография» (A Burlesque Biography, 1871 г.). Другой настойчиво повторяющийся прием-пародирование, то лежащее на поверхности, то скрытое. Пример тому — рассказ «Средневековый роман» (A Medieval Romance, 1870 г.), в котором иронически обыгрываются штампы ложно романтической беллетристики, претендующей на создание «исторического колорита».
Здесь впервые сказалось неприятие Твеном того, что он позднее называл «вальтер-скоттовской болезнью», имея в виду поэтику и самого автора «Айвенго», и его эпигонов.
В ранних рассказах Твен, по преимуществу, юморист. В дальнейшем, работая в новеллистическом жанре, он усиливает социально-критическое и сатирическое начало.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
