Работа над книгой о Геке Финне, продолжением истории Тома Сойера, которой суждено было стать заключительной частью автобиографической трилогии, продвигалась медленно, с перерывами. Писатель реализовал другие замыслы: выпустил книгу путевых очерков «Пешком по Европе» (1880 г.), а затем повесть «Принц и нищий» (1882 г.), о них речь пойдет позднее. Если творческую лабораторию писателя сравнить с судоверфью, то на ней он одновременно возводил несколько кораблей, переходя от одного к другому, повинуясь настроению, и по мере готовности отправлял их в плавание.
В 1882 г. писатель совершил плавание по Миссисипи: он не был на реке своей юности почти четверть века, с середины 50-х гг. На этот раз путешествовал прославленный писатель, приближавшийся к 50-летию, окруженный всеобщим вниманием: он поднимался на капитанскую рубку, вновь опробовал себя в роли «рыцаря штурвала», как называли лоцманов. А однажды навстречу ему шел пароход, который был назван в его честь: «Марк Твен». Писатель ненадолго остановился в Ганнибале, городке его детства, где встретил друзей и знакомых, катастрофически постаревших, что лишь обострило грустные настроения, овладевшие Твеном. Некоторые впечатления, эпизоды, сюжетные коллизии, почерпнутые во время путешествия, позднее были «интегрированы» в текст «Гека Финна».
Во время путешествия он вновь познавал великую реку, жизнь которой существенно изменилась, особенно после Гражданской войны: разрослись города по ее берегам, усилилось пароходство, но сама атмосфера, отношения между людьми стала иной... Твен имел возможность сравнить «век нынешний» и «век минувший». В прошлом писателю виделась романтика, вольнолюбивый дух, кипение молодых сил. В главе XVI «Гонки» мы читаем: «Как вдохновенно звучали песни матросов в старые времена, когда два парохода пускались на перегонки, а большая толпа народа смотрела на них, особенно когда дело шло к ночи и на баке играли красные отблески факелов! Гонки были чудеснейшим развлечением».
Итогом поездки и стала книга «Жизнь на Миссисипи» (Life on the Mississippi, опубл. 1884 г.) оригинальная, хотя и неровная, аналогичной которой не было в американской литературе.
Как это свойственно Твену, жанровая природа книги нечетко выражена. В основе произведения очерково-документальное начало. В нем сказалось тяготение Твена к свободной, импровизационной форме: наблюдения, зарисовки прослаивались размышлениями, публицистическими отступлениями, авторскими оценками, наконец, цифровыми, статическими вкраплениями. Это определило не только художественное, но и познавательное значение книги, все же близкой по форме к травелогу.
В предисловии Твен подчеркнул общенациональную масштабность и значимость выбранной тематики: «...Бассейн Миссисипи — остов нации. Все другие регионы страны — только члены, важные не столько сами по себе, сколько своим отношением к остову». Его восхищают размеры бассейна реки: в нем уместились бы четыре Австрии, пять Германий или Италий, шесть Франций и с десяток Британских островов. Миссисипи — символ бескрайности американских просторов. «Нет места на земном шаре лучше для жизни цивилизованного человека!» — восклицает Твен.
Миссисипи для писателя подобна живому организму. Река течет, ширится, меняет русло, одухотворяет земли, по которым катит свои воды.
Книга Твена — своеобразная энциклопедия сведений и знаний о Миссисипи. Первая часть книги, главы с 1-й по 21-ю, вбирает в себя текст книги «Старые времена на Миссисипи», воссоздающей, как говорилось, эпизоды из жизни подростка, овладевшего трудным искусством лоцмана; в этих главах разлита общая светлая атмосфера.
Новый материал включается с главы 21, с рассказа Твена о плавании по великой реке: «После тридцати одного года отсутствия я почувствовал такое сильное желание увидеть реку, и пароходы, и тех лоцманов, которые еще могли оставаться в живых, что решил отправиться туда».
Во время плавания от Сент-Луиса до Нью Орлеана он убеждается, как потускнела, исчезла прежняя романтика жизни на реке, лоцманской профессии.
Описания Миссисипи перемежается рассказами о встречах с писателями Джорджем Кейблом, автором книг из жизни негров и креолов на юге США, и Джоелем Чандлером Харрисом, собирателем негритянского фольклора, автором популярной антологии: «Сказки дядюшки Римуса».
В главе 46 («Чары и чародеи») Твен изливает неприязнь на старого литературного «недруга» Вальтер Скотта. Его обвинения по адресу великого писателя не просто несправедливы, но почти комичны. Вот, что пишет автор «Тома Сойера» об авторе «Айвенго»: «И тут появляется сэр Вальтер Скотт со своим колдовским наваждением и единоличной своей мощью останавливает волну прогресса и даже поворачивает ее вспять». Как видно, Твен представляет Скотта апологом столь ненавистного ему средневековья (с которым Твену еще предстоит рассчитаться в «Янки»).
Во второй части тускнеет веселость ранних глав. Анекдоты, разного рода истории из «речной жизни», описание прибрежных городов перемежаются с весьма критическими зарисовками «южных» нравов, яростной вражды между аристократическими семействами. Этот мотив получит развитие в «Геке Финне», в эпизодах феодальной свары между Грэнжерфордом и Шефердсонами. Хотя в книге можно встретить рыхловатый, необязательный материал, критическая наблюдательность писателя постоянно дает себя знать. Еще в «Позолоченном веке» он писал о коррупции, как об одном из главных зол американского общества: подкуп чиновников, должностных лиц, законодателей стал общераспространенным явлением. На этот счет, сопоставляя лихоимство в старые времена и в современной Америке, Твен высказывается таким образом: «Взяточничество, как мы видим, существовало в те старые времена, но это искусство находилось в совершенно зачаточном состоянии. Разве тот, кто давал взятку в старое время, понимал, какие возможности открыты перед ним? Только в наши дни мы постигли всю глубину человеческого падения. Наши предшественники воображали, что власть имущих можно подкупить только деньгами».
Тема подкупа будет не раз возникать в литературе США. Еще при жизни Твена об этом ярко написал Линкольн Стеффенс (1866—1936 гг.), американский журналист номер один, в своей книге «Позор городов» (1904 г.). Он впервые употребил термин «система», имея в виду повсеместно укоренившуюся продажность. Вот его классическая характеристика в развитии мыслей Твена: «Всякий раз, когда я стремился доискаться до источников политической коррупции городской верхушки, потоки грязи разливались в самых неожиданных направлениях и проникали в сплетения вен и артерий так глубоко, что не оставалось такой части политического организма, которая оставалась бы не зараженной».
Нетрудно заметить, что эти суждения представляют отнюдь не только исторический интерес, имеющий отношение лишь к твеновской Америке.
Творческая история многих произведений Твена неординарна. Со временем обнаруживаются пропавшие фрагменты текста, заголовки, части произведения, подвергшиеся купированию. Твеноведов подстерегают неожиданные находки и открытия. Так, в 1944 г. был выпущен полный текст книги «Жизнь на Миссисипи». И тогда выяснилось, что в прижизненном издании книги были купированы отдельные куски и даже целые главы. Сейчас трудно установить, кто был к этому причастен: не исключено, что Твен испытал давление издателей. Что же подвергалось купированию?
Так Твен приводит в своей книге в дальнейшем исключенные цитаты из книги английской писательницы Френсис Троллоп (1780—1866 гг.), специализировавшейся на путевых очерках. В 1832 г. после посещения США она опубликовала книгу «Домашние нравы американцев». Подверглись купированию также ссылки на другого английского писателя Бэзила Холла, автора сочинения «Путешествие по Северной Америке» (1832 г.). Книги Троллоп и Холла содержали весьма нелицеприятную характеристику существенных сторон американской действительности 20—30-х гг. XIX века. Все это вызвало раздраженную реакцию американцев, обиженных на авторов. (Вспомним, как были уязвлены соотечественники Твена после публикации «Американских заметок» великого Диккенса, которому долго не могли простить его критических стрел). Так Холла, по ироническому замечанию Твена, клеймили как «подонка рода человеческого», «воплощение всех предрассудков, образчик высокомерия, низости, желчности, зависти» и т. д. Аналогичные поношения были адресованы и Френсис Троллоп. Между тем, критические замечания Троллоп были вполне справедливы. «Она рисовала быт, — писал о ней Твен, — который не скоро переменился. Я заставал еще в юности подобные нравы и отлично их помню». Подверглись «усечению» и некоторые характеристики самого Твена. Он писал о Цинциннати, в котором процветали худшие формы работорговли; о Филадельфии, в которых душевно больных держали на цепях в душных погребах; о зазнайстве и бахвальстве своих соотечественников; о газетах, исполненных брани, грубости, невежества, нетерпимости; об обществе в котором пользовались «общим почтением» лишь две вещи: религия и рабовладение. Видимо, соотечественники Твена, которых он порой называл «моральными трусами», опасались, что эти и подобные высказывания могли бы бросить тень на «имидж» Америки.
По свидетельству друга Твена Хоуэллса, писатель считал «Жизнь на Миссисипи» своей лучшей книгой, с чем, пожалуй, не согласятся профессиональные критики. Видимо, она была ему дорога не только как художественное создание, но как произведение, запечатлевшее важнейший для него жизненный опыт и глубинные стороны мировидения. Во всяком случае, это была единственная книга, которую уже после публикации Твен захотел переработать. Он приступил к новому варианту в мае 1908 г., но задача осталась не выполненной; возможно, ему просто уже не хватило времени и сил.
На первый взгляд, романы о Томе Сойере и Геке Фине в сюжетно-тематическом плане образуют дилогию. Таковой она воспринимается широким читателем. И вместе с тем, в общем замысле Твена книга о Миссисипи оказывается срединным звеном трилогии. Образ реки играет важную роль в романе о Томе Сойере. Он вырастает до сюжетообразующего символа в «Геке Финне», придавая роману общеамериканскую масштабность. Выйдя за пределы Ганнибала, описанного в «Томе Сойере», Твен в заключительной части трилогии приходит к размышлениям об Америке в целом.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
