Твену действительно нравились внешние атрибуты богатства и житейского успеха: большие дома, красивая одежда, хорошее виски, путешествия. Он ожидал крупных доходов от каждой из своих книг, и нередко казалось, что на литературу он смотрит как на источник обогащения. «Безденежье — корень всех зол», — читаем мы в его записной книжке. Он не упускал случая подчеркнуть, что из него мог бы выйти превосходный бизнесмен, а однажды, уже в пятидесятилетием возрасте, даже горделиво заявил: «...к чему я ни прикоснусь, все превращается в золото». Он любил встречаться с финансовыми и промышленными воротилами, будто самый факт общения с ними свидетельствовал о его коммерческих способностях.
Все это легко обнаружить, ознакомившись с автобиографией писателя, его письмами и записными книжками. Твен не скрывал, что им владеет «жажда успеха, свойственная каждому человеку». Но вдумчивый читатель заметит и другое. Марк Твен никогда не считал успех самоцелью и, хотя ничего не имел против богатства, презирал и ненавидел жестокость, коррупцию и лицемерие, свойственные дельцам той эпохи, бесцеремонно распоряжавшимся человеческими жизнями ради своих прибылей. Они действовали по одному принципу: «Нажить деньги как можно быстрее, как можно больше. По возможности нечестным путем; а уж на худой конец честным».
Презрение к этому девизу Твен выразил еще в самых ранних своих произведениях. В фельетоне «Запрос по поводу страхования жизни», напечатанном в его первом сборнике, писатель высмеял растленных дельцов, грабивших живых и мертвых и наживавшихся на людском горе. В другом фельетоне того же периода «Даниил во рву львином — и снова благополучно на свободе», опубликованном в газете «Калифорниен» в ноябре 1864 года, Твен критикует биржевых маклеров, которые разоряют простодушных держателей акций. «Вся деятельность биржи основана на благовидном мошенничестве, — пишет он с гневной иронией. — Место ежедневных биржевых сделок заинтересованные лица называют Палатой комитета биржевых маклеров Сан-Франциско, но беспристрастный, незаинтересованный наблюдатель скорее назовет его Пещерой сорока разбойников; второе название романтичнее, зато первое гораздо вежливее».
Твен провел несколько дней «на бирже в обществе маклеров... подолгу болтал с ними» и, покинув их, сделал вывод, что игра на бирже уничтожила все то хорошее, что было в них от природы. Он понимает, что «маклеры рождаются на свет с душой», но «за годы биржевой деятельности от нее остаются одни ошметки». Однако эти воры пользуются репутацией солидных граждан, и полиция вряд ли осмелится арестовать их, а церковь — осудить. Они даже не теряют надежды попасть в рай! «Не примите мои слова за утверждение, что маклер обязательно замолит свои грехи, — лукаво замечает Твен, — я этого вовсе не утверждаю, но ведь был же Лазарь воскрешен из мертвых, хватило двенадцати хлебов, чтобы накормить пять тысяч голодных, превратилась же вода в вино, а иудеи перешли Красное море, не замочив и ног, так почему же маклеру не попасть в рай! Правда, ангелу, чтобы выхлопотать ему отпущение грехов, пришлось бы, возможно, потратить на это целую вечность, но это уже другой вопрос!»
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
