Хотя Твен часто остроумно высмеивал девиз современных ему дельцов: «Разбогатеть! Бесчестным путем — при удаче, честным — по необходимости!» — он никогда не выступал в печати с исчерпывающим объяснением, какие силы породили этот девиз. А между тем в неопубликованных рукописях такая теория им изложена. В «Заметках по общественной истории Соединенных Штатов за период от 1850 по 1900 год», которые он намеревался издать, Твен усматривает причину изменения нравов в Америке после 1850 года в том влиянии, какое оказала на жизнь его родины «жажда денег» и порожденные ею «жестокость и цинизм». Богатые люди существовали и до 1850 года, но свое состояние, пишет Твен, они приобретали преимущественно честным путем. И еще важнее тот факт, что никто особенно «не почитал ни деньги, ни их обладателей». В ту пору американская молодежь не была одержима «манией обогащения». Ее любимыми героями были не финансовые и промышленные пираты, ставящие наживу единственной целью своей жизни, а государственные деятели и большие писатели — люди, «движимые высокими идеалами».
Основное изменение в американскую жизнь внесла «золотая лихорадка»1 в Калифорнии, изъязвившая душу нации, по мнению Твена. «Калифорнийская эпидемия молниеносного обогащения» быстро распространилась во время гражданской войны при помощи банкиров с Уолл-стрита, субсидировавших войну и грабивших природные ресурсы страны вкупе с магнатами, строившими железные дороги. Банкиры стали ведущей силой в управлении государством, а также захватили власть в законодательных органах штатов и городских муниципалитетах. Они открыто заявляли, что моральные ценности довоенной Америки 50-х годов утратили значение в новой индустриализованной коммерческой Америке. Они подчеркивали, что принципы и излишняя щепетильность — это лишь досадные препятствия на пути к богатству. Открылись широкие возможности, надо только не зевать.
Так был навязан американцам новый моральный кодекс, ускоривший, как отмечает Твен, «нравственное падение», начатое калифорнийской «золотой лихорадкой» и усугубленное гражданской войной. Поборники этого нового морального кодекса с гордостью указывали на финансовые, индустриальные и технические чудеса новой промышленной Америки и, словно героев, превозносили финансовых дельцов и промышленников, которые «покорили природу, обратив ее силы на общую пользу». Твен подтверждает, что за время с 1850 года осуществлен значительный технический прогресс, но возмущается тем, что изобретения и технические усовершенствования — все, чего достигла американская цивилизация, было направлено на обогащение. «Эта цивилизация лишила нашу жизнь покоя и простоты, — пишет Твен, — и взамен удовлетворенности, поэзии, нежных романтических грез и видений внесла лихорадку стяжательства, корыстные идеалы, пошлые цели и тяжелый, неосвежающий сон; она изобрела тысячу ненужных предметов роскоши, превратив их в предметы необходимости, но не удовлетворила человека; она отреклась от бога и стала поклоняться золотому тельцу».
Во многих своих произведениях Твен бичует тех, кого считал главными виновниками перемен в американской жизни после 1850 года, особенно Дж.П. Моргана, Джона Д. Рокфеллера, Джона Ванемейкера, Корнелиуса Вандербильта и им подобных финансовых и промышленных тузов. Но первым разбойником в незаконченной общественной истории Соединенных Штатов предстает у Твена Джей Гулд. Твен называл этого бесчестного железнодорожного магната, промышленника и газетного издателя «страшнейшим бедствием, какое когда-либо сваливалось на страну», ибо это его заповедь: «Наш бог — деньги». Желание разбогатеть, пишет Твен, было присуще людям и раньше, но только Джей Гулд научил их падать ниц и молиться деньгам. И до него люди уважали богатых, но при этом уважали и личные их качества и трудолюбие, позволившее им скопить капитал. А Джей Гулд научил всю нацию обожествлять деньги и тех, кто ими владеет, «не задаваясь вопросом, каким путем они приобретены».
Истолкование Твеном американской истории было типично для интеллигенции Америки позолоченного века, которая ошеломленно наблюдала, как растущий капитализм уродует общество, и мечтала о возврате к безмятежной жизни, какой жила, по их понятиям, Америка до индустриализации, до «золотой лихорадки», до гражданской войны.
Не говоря уже о том, что минувшее невозвратимо, такая идеализация Америки до 1850 года не выдерживала проверки фактами. Еще за четырнадцать лет до «золотой лихорадки» де Токвиль2 отметил характерное для американской жизни пагубное влияние, оказываемое на нее «людьми, чьи капиталы растут быстро, а аппетиты еще быстрее, людьми, предвкушающими все новые крупные барыши». Де Токвиль обратил особое внимание на все увеличивающуюся пропасть между идеалами американской революции и их реальным воплощением.
В последующие десятилетия эта пропасть еще больше увеличилась по мере того, как распространялась рабовладельческая система и церковь, государство и печать спешили защитить рабовладельцев и помочь им увеличивать свои прибыли. В 1846 году Эмерсон заметил, что хлопковая нить соединила южных плантаторов и северных капиталистов в братство искателей наживы. Пресса, писал Эмерсон, превозносит это как единение «самой солидной части общества», в действительности же это было единение аферистов, для которых богатство являлось основной жизненной ценностью. Назревал неизбежный конфликт между демократической частью населения и этим союзом искателей наживы, от которых «нельзя было ждать ни благородных поступков, ни щедрости, ни справедливости». «Говоря об элементах демократизма, — писал Эмерсон, — я имею в виду не то, что предлагают нам мерзкие, тщеславные крикуны, распространяющие неправду в газетах, разглагольствующие на заседаниях своих фракций и продающие ложь за золото, а искреннюю заботу о всеобщем благе, которая лежит в основе демократизма. В том, что ныне именуется демократией, нет подлинных элементов демократизма, и такая демократия должна пасть, ибо она насквозь пронизана духом коммерции». Так, еще до начала «золотой лихорадки» и засилья послевоенных «баронов-разбойников» Эмерсон предвидел, какая опасность грозит нации, пораженной язвой стяжательства.
Твен, разумеется, видел, что столь упрощенное понимание есть не что иное, как идеализация довоенной Америки. Он вынужден был признать, что даже в первый период существования Североамериканской республики «поклонники всемогущего доллара», унаследовавшие «инстинкт стяжательства от английских предков, поклонников всемогущего фартинга», оказывали огромное влияние на американскую жизнь. Изображая «богатого негодяя» Азу Гувера, жившего перед гражданской войной, в простой деревушке на Миссисипи, Твен говорит: «Сколь велики были его богатства, никто не знал, знали лишь, что у него бездонный кошель. Все смотрели на него заискивающе, кланялись ему, льстили, боялись как огня и лезли из кожи вон, чтобы ему угодить». Очевидно, Твен забыл об этом Азе Гувере, когда писал: «Во времена моей юности не было ничего похожего на поклонение деньгам и тем, кто ими владеет».
Хотя Твен излишне идеализировал довоенную Америку, он был прав, утверждая, что нравственность в деловых взаимоотношениях во время гражданской войны и после нее чудовищно пала. Рамки настоящей работы не позволяют проиллюстрировать примерами это заключение, к которому пришел Марк Твен. Но есть немало книг, в которых отражены и циничная коррупция, процветавшая в деловых и правительственных кругах в период между 1861 и 1875 годами, и появление капиталистов нового типа, расценивавших каждое общественное событие с точки зрения прибыли или убытка, и, как следствие этого, возникновение лозунга «Обогащайтесь!». Для достижения богатства все средства были хороши — и честные и бесчестные. «В нашей стране быстро вырастают гигантские корпорации, владеющие и управляющие колоссальными капиталами, приобретающие в силу этого огромное влияние и власть, — предупреждала Америку Комиссия конгресса в своем докладе в 1873 году. — Эти корпорации зачастую контролируют законодательные органы многих штатов, в результате чего становятся правящей силой в штате... Широко распространилось убеждение, что с помощью денег можно подчинить себе всех и что применение подобных методов для осуществления общественных мероприятий не нарушает закона и морали».
Примечания
1. «Золотая лихорадка» — ажиотаж, вызванный открытием золота в Калифорнии в 1848 г.
2. Де Токвиль Алекс (1805—1859) — французский политический деятель, автор книги «Об американской демократии» (1835—1840), в которой описываются американские общественные институты и анализируется влияние американской общественной и политической системы на формирование американского национального характера.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
