Покинув Тихоокеанское побережье, Твен опубликовал ряд статей, в которых осуждалось преследование китайцев. 4 августа 1868 года нью-йоркская «Трибюн» отвела четыре столбца для его статьи под заголовком: «Договор с Китаем. Разъяснение его условий». Договор этот, подписанный государственным секретарем Уильямом Сьюардом и Энсоном Берлингамом и ратифицированный сенатом Соединенных Штатов, дополнял и расширял другой, заключенный в 1858 году.
Твен приветствовал решение предоставить китайскому правительству право назначать своих консулов, которые будут пользоваться правами, привилегиями, властью и полномочиями наравне с консулами Великобритании и России. Он выразил убеждение, что хотя консулами будут американцы, но на эту должность «все-таки подберут людей, способных сочувствовать угнетенным китайцам и готовых привлекать к ответственности всех тех, кто причиняет им зло». Твену доставляла «безграничное удовлетворение» мысль о том, как будут взбешены «калифорнийские любители швыряться булыжниками», прочитав статьи договора Берлингама.
«Теперь им уже не придется бесчинствовать и травить китайцев собаками. Прощайте навеки эти развлечения! Газеты Сан-Франциско сплошь и рядом преподносят читателям волнующие сообщения о подвигах какого-нибудь «дельного и способного» полисмена, задержавшего А Фу, или Чин Вана, или Сун Хи за кражу курицы; но, когда какой-нибудь белый негодяй прошибет кирпичом голову мирному китайцу, газета не похвалит полисмена за арест хулигана по той простой причине, что полисмен и не подумает его арестовать; полисмену смешно, что льется китайская кровь, он это считает приятным развлечением. Я видел, как собаки чуть ли не рвали на куски среди бела дня в Сан-Франциско беззащитных китайцев, а уличные торговцы, имеющие избирательные права, стояли вокруг и наслаждались этим зрелищем. На моих глазах орава мальчишек забросала камнями китайца, мирно шедшего куда-то по своим делам, и бедняга побрел домой весь в крови. Я видел, как подло и трусливо разные мерзавцы обижали и преследовали китайцев, но ни разу не наблюдал, чтобы суд вступился за китайца и наказал кого-нибудь за зло, причиненное бедняге. Законы штата Калифорния не позволяют китайцам свидетельствовать на суде против белых. Калифорния — один из самых либеральных и прогрессивных штатов Америки, и лучшие и наиболее достойные его граждане будут рады узнать, что с преследованием китайцев в их штате покончено».
Твен предсказывал, что, прочитав пункт шестой договора, кое-кто будет возмущен. Согласно этому пункту, китайцам гарантировалась безопасность и права, как и подданным любой уважаемой державы, поселившимся в Соединенных Штатах. Впрочем, в этом пункте не указывалось, что китайцы могут принять американское гражданство. Но Твен, не желая придавать значения этому обстоятельству, писал: «Одним из главных прав, получаемых у нас иммигрантами, является то, что, прожив в нашей стране срок, предусмотренный законом, человек может принести присягу и стать полноправным американским гражданином... совсем не требуется, чтобы вопрос о гражданстве фигурировал в последнем пункте соглашения, если в нем и без того предусмотрен порядок получения американского гражданства обычным, законным путем».
Не в силах сдержать ликование, Твен с восторгом называет пункт шестой «чудом», затмевающим даже волшебство Аладина. По его словам, этот пункт «поднимает из грязи униженный народ, который все презирают, ненавидят и бранят, и укрывает его порфирой американского суверенитета. Он превращает рабочий скот в людей». Надо полагать, продолжает Твен, что теперь будет уничтожен несправедливый и обременительный налог на старателей китайцев, которого не требуют в Калифорнии ни с каких других старателей — американской или иной национальности. Этот договор позволит китайцам приобретать недвижимость, давать показания в суде против белых, состоять в числе присяжных заседателей. «И скоро настанет время, когда их, с божьего соизволения, допустят к участию в выборах... когда они смогут поступать на государственную службу и выставлять свою кандидатуру в конгресс». Особенное значение Твен придавал тому факту, что благодаря пункту шестому «дети китайских граждан будут допускаться в государственные школы на равных условиях с детьми белых». Однако он предвидел неизбежную реакцию националистических элементов на Тихоокеанском побережье: «Поднимется вой, и стенание, и скрежет зубовный, ибо разом все вредные шовинистические неконституционные законы, принятые в Калифорнии против китайцев, потеряют силу и перед нашим взором предстанут, говоря высокопарным слогом, 20 тысяч будущих избирателей и государственных служащих родом из Гонконга и Сучжоу».
Твен делает такое признание: «Самая мысль о превращении китайца в гражданина Соединенных Штатов несколько лет тому назад была бы нестерпима для меня, но теперь я это как-нибудь переживу». Он видел в китайцах бережливых тружеников, тихих, спокойных и мирных людей, «обладающих редкой, вероятно первобытной чертой — не совать нос в чужие дела». Они «умны и удивительно расторопны, умеют читать, писать и считать». Так почему же не дать им возможность стать американскими гражданами? «Разве они не такие же, как остальные иммигранты? Неужели они не будут хорошими гражданами? Или не помогут процветанию любого штата?»
Однако последующие события показали, что договор Берлингама не явился провозвестником золотого века для китайцев в Соединенных Штатах. Наоборот, способствуя ввозу китайских рабочих на Тихоокеанское побережье, в частности для постройки железной дороги «Юнион — Пасифик», где начались недоразумения с рабочими, договор вызвал усиление антагонизма между белыми и китайцами. Когда в 1869 году строительство трансконтинентальной железной дороги было закончено, значительное число рабочих осталось без работы и калифорнийские профсоюзные организации винили в этом китайцев. Кое-кто из наиболее дальновидных руководителей рабочего движения считал целесообразным вовлечь китайских рабочих в профсоюз, но их слабые голоса тонули в истошных воплях: «Вон китайцев из нашей страны!»
Твен считал, что антикитайские настроения исходили в значительной мере от рабочих, полагавших, что «конкуренция кули» снижает их жизненный уровень. То, что привезенные в Америку китайцы соглашались работать за невообразимо мизерную плату, делало реальными эти предположения. Вначале Твен не видел ничего худого во ввозе кули и убеждал калифорнийцев пользоваться их трудом, а не требовать их изгнания из страны. В 1866 году в корреспонденциях из Гонолулу в газету «Юнион» города Сакраменто Твен писал: «Не станете же вы постоянно платить за работу 80 и 100 долларов в месяц, если можно нанять человека, который будет выполнять ее за 5 долларов! Чем скорее Калифорния начнет применять труд кули, тем полезнее будет для нее. Это не отразится на заработке других, так как дело идет только о самой невыносимо тяжелой работе... которую все белые ненавидят и рады уступить кому-нибудь другому».
Однако вскоре Твен начал сожалеть о своей несправедливой поддержке эксплуатации труда кули. В статье о договоре Берлингама он призывал «покончить с позорной эксплуатацией кули». Только тогда исчезнет страх, что китайцы подорвут жизненный уровень белых рабочих. Собственно говоря, Твен считал, что даже в Калифорнии, где оседало большинство китайских иммигрантов, конкуренция труда китайцев никогда не была столь опасной, как утверждали подстрекатели из недовольных. По мнению Твена, в значительной мере антикитайскую пропаганду сознательно раздували богачи, которым было выгодно натравливать белых рабочих на китайцев, якобы являющихся единственной помехой их благополучию. Подстрекая рабочих против>китайцев, богатые отвлекали этим от себя их недовольство.
Твен не слишком вдавался в экономические подробности этой проблемы, но ознакомление с его архивами показывает, что он был прав в своих заключениях. В основном он стремился разоблачать «возмутительное, зверское обращение» с китайцами в стране свободы, а в те времена мало кто из американских писателей интересовался этим вопросом.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
