Как одно из самых значительных произведений Твена на тему о китайцах, можно назвать блестящую, но малоизвестную сатиру «Возмутительное преследование мальчика», опубликованную в журнале «Галакси» в 1870 году. Рассказ начинается так:
«Недавно в Сан-Франциско прилично одетый мальчик, шедший в воскресную школу, был задержан и отправлен в городскую тюрьму за то, что швырял камнями в китайцев.
Какое странное толкование правосудия! Какое печальное доказательство нашей склонности тиранить слабых! Городу Сан-Франциско не делает чести то, что здесь так поступили с бедным мальчиком. Что внушалось с детства этому ребенку? Откуда ему было знать, что нехорошо бросать камнями в китайцев? Раньше, чем на него обрушиться, как обрушился на него возмущенный Сан-Франциско, дадим ему возможность оправдаться, выслушаем свидетелей защиты».
Твен указывает, что «мальчик был хорошо одет... и был учеником воскресной школы», и поэтому можно предположить, что его родители — «люди зажиточные и цивилизованные, которые сохранили лишь ровно настолько дикости, чтобы с жадностью читать газеты и смаковать их содержание. Таким образом, этот мальчик не только по воскресеньям, но и во все другие дни недели имел возможность учиться добру и справедливости». Таким же путем этот мальчик узнал, что власти «великого штата Калифорния» взимают незаконный налог с китайцев-старателей и что «очень многие сборщики» берут с китайцев этот налог не один раз, а дважды, но, поскольку они делают это «исключительно для того, чтобы отбить у китайцев охоту ехать на прииски, их тактика вызывает горячее одобрение и считается верхом изобретательности и остроумия». Он также узнал, что если белый старатель — любой национальности — запускает руку в чужой лоток с золотым песком, его просто выгоняют из поселка золотоискателей, «а если китаец — его вешают» и что «во многих районах обширного Тихоокеанского побережья у населения замечается такая неистовая, стихийная тяга к справедливости, что всякий раз, когда случается таинственное, неразгаданное преступление, люди заявляют: «Пусть обрушатся небеса, а правосудие во что бы то ни стало должно свершиться!» — и немедленно хватают и вздергивают какого-нибудь китайца». Узнал мальчик и о том, что благодаря своей конституции Америка стала убежищем для бедных и угнетенных людей всех стран, а так как с этих обездоленных, ищущих у нас приюта, конституция не разрешает взимать непосильную въездную пошлину, то правительство издало закон о прививке оспы всем приезжающим китайцам тут же, на пристани, и за прививку китаец обязан уплатить чиновнику десять долларов. А между тем любой врач в Сан-Франциско охотно оказал бы ему эту услугу за полдоллара.
Твен суммирует факты для защиты:
«Так мальчику стало ясно, что китаец не имеет никаких прав, которые следует уважать, что его горестям никто не обязан сочувствовать, что жизнь его и свобода не стоят ломаного гроша, когда белым нужен козел отпущения, что китайцев никто не любит, не дружит с ними и не помогает им. Никто не щадит их, когда представляется случай их обидеть, и решительно все — отдельные люди, общество и даже само государство — ненавидят, оскорбляют и притесняют этих смирных и бедных чужеземцев. После всего этого что могло быть естественнее поступка жизнерадостного мальчика, который весело шел себе в воскресную школу? В уме его теснились преподанные ему истины, поощрявшие к высоким и благородным подвигам, и он сказал себе мысленно: «Ага, вот идет китаец! Бог меня накажет, если я не брошу в него камнем». И за это его арестовали и посадили в тюрьму!»
Твен заканчивает рассказ с гневной иронией: «Все, решительно все убеждало этого мальчика, что швырять камнями в китайца — благое, хорошее дело. И вот при первой же его попытке выполнить священный долг беднягу карают за это!»
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
