Метаязык (от греческого meta — через, после) — язык «второго порядка», по отношению к которому естественный человеческий язык выступает как «язык-объект», то есть как предмет языковедческого исследования [4: 297].
Определение понятия метаязыка в лингвистической науке связано с «уровнем стилевого или жанрового отслоения традиционно сложившейся лексико-семантической группы слов или словосочетаний на базе (или на основе) одного языка с допустимой в весьма ограниченном количестве терминологической заимствованной лексики» [88: 491].
Положение о языке-посреднике впервые было выдвинуто в «Основах общего машинного перевода» применительно к машинному переводу. В работах И.И. Ревзина и В.Ю. Розенцвейга предпринята попытка распространить понятие метаязыка на обычный, немашинный перевод [103: 58].
По сути дела проблема «языка-посредника» — это проблема метаязыка переводческой теории. С одной стороны, под метаязыком в лингвистике понимается «язык второго порядка», то есть язык, на котором строятся рассуждения о естественном языке. С другой стороны, под метаязыком в языкознании подразумевается и более абстрактная схема лингвистического описания. Подробная схема применительно к процессу перевода включает:
а) набор элементарных смысловых единиц;
б) историю порождения соответствующего отрезка текста;
в) его стилистическую характеристику.
Иными словами, метаязык, или язык-посредник, перевода представляет собой «комплекс структурно-лингвистических характеристик, позволяющих с достаточной полнотой описать процесс перевода» [135: 242].
При изучении метаязыка близкие по значению слова не могут быть не использованы независимо от их осмысления в общей системе миропонимания. В этом отношении интересной представляется идея Лайонза Д. о том, что обычные слова, например, «язык», «предложение», «слово», «значение», «смысл» могут быть подчинены строгому контролю в зависимости от цели коммуникации. Напротив, мы можем увеличить наш словарный запас с помощью употребления, например, технической терминологии, которая обычно не используется в повседневной речи. Однако, не традиционно принятые в письменной репрезентации интонация, рифма, ударение и другие невербальные характеристики, играют важную роль в коммуникации и имеют различные коммуникативные и экспрессивные функции. Лайонз Д. анализирует пример такой металингвистической функции. Предложение: I can't stand Sebastian отличается от I can't stand Sebastian, где первое может относиться к человеку, чье имя «Себастьян», а второе — к самому имени «Себастьян» [88: 502].
При переводе необходимо учитывать такие металингвистические функции, так как перевод с одного языка на другой влечет за собой определенную трансформацию структуры исходного языка и в конечном результате отражает степень формального различия обоих языков. Ю.А. Найда, отмечая такого рода изменения, пишет: «...в процессе изменения структуры особое внимание следует уделить проблеме стиля, ибо качество перевода, пожалуй, в большей степени зависит от его стиля, чем от какого-либо другого набора признаков. ...Однако для огромного большинства людей чтение перевода в очень большой степени зависит от привлекательности его стиля, а не содержания» [85: 12].
Ю.А. Найда предлагает три аспекта перевода. Прежде всего, это степень формального соответствия оригинальному тексту. Второй аспект включает в себя степень формального соответствия в «конечном» языке. И наконец, третий несет в себе степень смысловой нагрузки и приемлемости для людей, на языке которых и предлагается тот или иной перевод. Для того, чтобы определить степень «формального соответствия», ученый предлагает использовать два основных метода: а) тщательное сравнение соотносимых структур (в частности, такая процедура может включать проверку перевода для выяснения вопроса о существовании наиболее близких эквивалентов в структуре перевода и оригинала; б) оценку общих различий в протяженности перевода и оригинала... хорошие переводы обычно длиннее оригинала...» [85: 13].
Такой подход, видимо, можно считать вполне обоснованным, поскольку он предполагает тщательное исследование не только семантикосинтаксических компонентов, перевода любого, в том числе и художественного, текста, но и анализ его стилистической структуры.
Художественный текст представляет собой некую модель сознания, которую создает автор литературно-художественного произведения. Через эту модель «воплощается и объективизируется сознание художника», а перевод художественного текста достигается благодаря контролю «за его декодированием со стороны автора перевода» [111: 24]. Следовательно, метаязыковую основу художественного текста необходимо строить, учитывая специфические особенности языка оригинала и языка перевода во времени, пространстве и социальных аспектах языка.
Поскольку условием адекватности перевода служит передача коммуникативно-функционального содержания, возникает проблема соотношения инвариантного перевода и личности переводчика, часто изменяющего текст оригинала. Так как в сознании переводчика возникает «двутекст» и «элементарное понимание» основывается на переводе «следующих друг за другом и воспринимаемых слухом предложений на собственный мысленный язык» [17: 403], то сам по себе «двутекст» предполагает «воссоздаваемую («понимающую») последовательность предложений отправителя (в нашем случае с художественным произведением таким отправителем является сам автор) и «собственный комментарий» (видимо, сам переводчик).
Переводчик-профессионал представляет, как правило, степень владения иностранным языком, когда дух нового языка уже усвоен и когда можно обойтись без мысленного перевода. Но независимо от степени свободного владения иностранным языком переводчик, по самой сущности своей работы, все время переключается с одного языка на другой. Процесс перевода, как бы он быстро ни совершался в отдельных, особо благоприятных или просто легких случаях, неизбежно распадается на два момента. Чтобы перевести, необходимо прежде всего понять, точно уяснить, истолковать самому себе переводимое (с помощью языковых образов, то есть уже с элементами перевода), мысленно проанализировать (если оригинал представляет ту или иную сложность), критически оценить его. Далее, чтобы перевести, нужно найти, выбрать соответствующие средства выражения в языке перевода (слова, словосочетания, грамматические формы). Таким образом, процесс перевода предполагает сознательное установление соотношений между данными иностранного языка и языком перевода. Это — предпосылки для него.
Метаязык перевода есть результат сложного взаимодействия двух (и более) языков в структуре перевода, где, естественно, метаязыковая функция происходит в том или ином языке. Особенности и характеристики языков-участников процесса перевода реализуются в метаязыке, таким образом, сам перевод становится метаязыком, так как он лексически, лексикографически, семиотически, в языковой интерпретации, филологической реализации отличается от каждого из языков в отдельности и является результатом образования двух (и более) языков, включая в свой формально-грамматический статус их семиотику и семантику [88: 502].
Процесс перевода все время так или иначе приводит к процессу двуязычия, без которого перевод как факт и перевод как процесс не достигают искомого. Даже процесс так называемого «профессионального перевода» не только не исключает, а, наоборот, рассматривает как необходимые обращения к таким понятиям, как «чувство языка», «интуиция», «переводческая находчивость» и т. п. Однако, несмотря на весь комплекс усилий, определяемых как творческий процесс в профессиональном переводе, проблема прагматики метаязыковой аспектности заслуживает особого внимания. И здесь, видимо, будет уместным обращение к положениям, выдвинутым Л.Л. Нелюбиным: «...по сравнению со случайным построением логическая классификация материала увеличивает возможность его запоминания. Она позволяет оперировать не только первичными понятиями, но и обобщениями (групповыми понятиями) и переходить от одного алфавита к другому». Рассмотрение номенклатурной организации выборочной совокупности и ее классификация играют особую роль для последующей работы по декодированию текста и его обработки в системе «человек — машина — человек».
Совокупность моделируемых текстов представляет собой одну из категорий генеральной совокупности. Структура генеральной совокупности выявляется на основе тщательно проведенной инвентаризации, систематизации и классификации номенклатуры моделируемого (исследуемого) корпуса, в результате чего строится структурно-организационная схема — модель.
Моделируемый подъязык (МПЯ), как один из подъязыков, обслуживающих административно-управленческие сферы общения, по своей функционально коммуникативной направленности служит для порождения (генерирования) текстов организационно-руководящей тематики — организационно-руководящих документов (ОРД) [90: 24].
Автор не оперирует термином «метаязык», но его описание функциональной сущности подъязыка в какой-то степени отражает структурно-семантические совокупности языка о языке.
Достаточно убедительным можно считать, видимо, вывод о двуязычии процесса перевода, к которому приходит Э.П. Шубин: «При переводе коммуникативная деятельность индивида протекает в сферах двух языков, причем функции этих языков различны: язык, с которого выполняется перевод, функционирует в плане реализации, а язык, на который осуществляется перевод, используется в плане трансмиссии. Соответственно мы назовем первый из поименных языков P-языком, а второй — Т-языком... Отличие перевода от чтения вслух и записи речи обусловлено тем, что знаковые системы двух разных языков коррелированны значительно слабее, чем звуковой и письменный языки одного языкового коллектива... При совпадении многих знакотипов и структур на разных уровнях (части речи, синтаксические, дистрибутивные и сочетаемостные структуры синтагм, типы предложений и др.) здесь отмечается ряд существенных расхождений как в плане выражения, так и в плане содержания» [136: 195].
Таким образом складывается совершенно новая субстанциональная метаязыковая сущность — метаметаязык, — которая образуется в процессе перекодирования и порождения равнозначных или относительно равнозначных отпечатков слов двух языков. Образовавшийся метаметаязык в процессе двуязычного перевода является результатом сложного взаимодействия двух языков, входящих в состав структурной парадигмы перевода, где метаязыковая функция прослеживается то в одном, то в другом из языков: языка-объекта и языка-основы. Каждый из языков-участников процесса перевода имеет свои особенности и характеристики на уровне сложившихся моделей, которые соответственно реализуются в метаязыке. Но сам перевод, тесно связанный с билингвизмом, становится как бы метаметаязыком, поскольку он и лексически, и лексикографически, и семиотически, и в знаковой интерпретации, и в фонологической реализации и т. д., будучи продуктом образования этих метаязыков и включая их семиотику и их семантику в свой формально-грамматический статус, в то же время значительно отличается от каждого в отдельности.
Теория перевода — очень многогранная проблема. Сам процесс перевода остается лингвистическим полем актуального исследования. Ибо развитие каждого языка, будучи тесно связанным с развитием общества, постоянно находится в состоянии динамической функциональности, которую обеспечивает не только прагматика общения, но и поиск все более совершенных форм реализаций. Коммуникативная сущность языкового тезауруса особенно ощутимо воспринимается в процессе перевода на уровне метаязыковой аспектности билингвизма.
Как пишет В.Н. Комиссаров, коммуникация при переводе осуществляется более сложным путем. Один из коммуникантов передает информацию, создавая речевое произведение (текст) с помощью языка ИЯ (исходный язык или язык-источник). Эта информация поступает к переводчику, который передает ее с помощью речевого произведения на ПЯ (переводящий язык или язык перевода). Последнее и интерпретируется другим коммуникантом, завершая акт общения. Понятно, что прежде всего отличительным признаком перевода является участие в процессе общения двух языков, его «двуязычный характер».
Процесс коммуникации как бы раздваивается: первая часть его осуществляется с помощью речевого произведения (текста) на ИЯ, вторая — с помощью текста на ПЯ. Указанный признак отличает интересующий нас феномен как от речевой деятельности на одном языке, так и от всевозможных внутриязыковых и межсемиотических преобразований [62: 97].
Целесообразно подчеркнуть также, что и ИЯ, и ПЯ содержат в потенциале метаязыковую основу, способствующую образованию метаметаязыка, включающего лексику (и ее единицы), семантику, семиотику и другие языковые (речевые) факты, представляющие собой активный арсенал выбора для образования нового метаметаязыка, о котором говорит В.Н. Комиссаров.
Характерной особенностью перевода можно полагать то, что в этом варианте межъязыкового общения происходит триединое отождествление двух равноязычных текстов. Наблюдаемое коммуникативное употребление исходного и конечного текстов отличает перевод от любых иных способов передачи на другом языке содержания оригинала. Специфическая прагматика процесса перевода содержит в себе широкие возможности отношений в семантическом и лексическом плане на семиотическом уровне. Перевод всегда предполагает наличие двух текстов плюс их объединение в процессе общения в третий, возникающий путем совмещения адаптированной терминологии, универсалий, устойчивых сочетаний, пришедших из других языков.
Известная теоретическая трактовка сущности прагматики, предложенная Л.С. Бархударовым, во всех своих аспектах может быть характеризующей отношение между знаком и данностью (предметом, явлением, действием, состоянием и так далее), обозначаемой этим знаком. Более того, «референтные значения знака как нельзя более отражают семантику отношений в метаязыке (а еще рельефнее этот процесс обнаруживается в метаметаязыке), поскольку процесс перевода, порождающий метаязыковую и метаметаязыковую субстанцию в двуязычии... фактически объективизирует семантическую вариативность языкового знака и доводит его до «нужного» адекватного уровня, способного удовлетворить локутивность перевода в речевой реализации» [17: 302].
Прагматика метаязыковой сущностной характеристики процесса перевода предусматривает и второй план отношений — отношения между знаком и человеком, пользующимся данным знаком. Бенвенист Э. подчеркивал, что «основным понятием для определения процедуры анализа будет понятие уровня. Лишь с помощью этого понятия удается правильно отразить такую существенную особенность языка, как его членораздельный характер и дискретность его элементов. Только понятие уровня помогает обнаружить за всей ложностью форм своеобразие строения частей и целого. Понятие уровня трактуется применительно к языку как органичной системе языковых знаков.
Цель всей процедуры анализа заключается в том, чтобы выделить элементы на основе связывающих их отношений. Эта процедура состоит из двух взаимообусловленных операций, от которых зависят и все остальные:
1) сегментация и
2) субституция [19: 129].
Именно в этом выделении двух взаимообусловленных операций содержится принцип прагматики процесса перевода вообще и процесса выкристаллизации метаязыка в частности. Сам процесс перевода в условиях билингвизма предполагает несомненно процесс текстовой сегментации и семантической семиотически реализуемой субституции. Поэтому, когда в определении прагматического значения мы обращаемся к семантическому переносу субъективных отношений к знакам, а через них — и к самим референтам, обозначаемым данными знаками, мы тем самым репрезентируем субституциональный процесс перевода, то есть создаем (организуем) межъязыковую субстанцию.
И, наконец, поскольку «любой знак, в том числе и языковой, существует не в изоляции, а как составная часть определенной языковой системы», постольку «любой знак находится в сложных и многообразных отношениях с другими знаками той же самой знаковой системы (в случае языковых знаков — того же самого языка). Иначе говоря, система определяет качественную сторону отношений в плане результативности взаимодействия знаков, что позволяет выйти на путь результативной аспектности семантики значения данного знака, но в иной семиотической интерпретации, то есть на путь перевода. А путь перевода, который «весьма основательно зависит от интуиции двуязычных говорящих» [88: 459], составляет содержание искомой реализации.
Каждый язык, составляющий ингредиент процесса, располагает широкими возможностями для переноса значения, семантики слов и словосочетаний в соответствующих конситуативных условиях реализации для нужд моноязыкового общения. Однако процесс перевода стимулирует билингва производить отбор межъязыковой плазмы (образования) из обширного множества единиц одного языка — языка-основы — с максимально параметральной лексикой, которая могла бы на тех же условиях функционирования определить свое место в новом межъязыковом субстанциональном пространстве, что и язык-основа.
Та же ситуация наблюдается и в другом языке — языке-объекте (языке-перевода), — который подвергается такому же семантическому (и семиотическому) анализу для выбора наиболее оптимальных вариантов отбора значений в знаковой репрезентации коммуникантов, могущих составить межъязыковую плазму (образование) метаязыка — объекта (языка-перевода). Видимо, поэтому не может быть абсолютного перевода в условиях двуязычия.
Вместе с тем, что очевидно, перевод представляет собой процесс творческого характера, поскольку те абстракции, которые объединяет в систему грамматика каждого языка, не могут адекватно идентифицировать друг друга в двух языках, выступающих в роли языков-переводов и соответственно языков-основ. Поэтому наиболее актуальным вариантом выступает метаметаязык, возникший на базе метаязыков в процессе перевода: метаязыка-основы и метаязыка перевода. Однако, поскольку установлено локутивное начало данности (метаязык двуязычия), постольку неотвратимо логическое следование цели этого аспекта речевого поведения, актуальной сутью которого является важность сообщения о чем-либо, то есть пропозициональный и референциальный акт. Или иначе — иллокуция, то есть речевое действие, функциональной сущностью которого является направленность на успех коммуникации между участниками общения. Процесс перевода, рассматриваемый в аспекте прагматики метаязыковой субстанциональности, практически только тогда может определяться как завершенное явление, если присутствует сторона речевого поведения, направленная на воздействие на собеседника, речевое давление на него, то есть иначе говоря, — результат усилий к достижению цели, завершение семантического метаязыкового взаимопроникновения, порождающего метаметаязык, — перлокуция [88: 468].
Как ни в одном другом текстовом, полевом образовании в процессе перевода (как и в самом переводе) наиболее эффективен прагматический (локутивный в своем содержании) метаязыковой семантико-лексический выбор фактических, целевых и результативных аспектов двуязычия, используемого для направленного межъязыкового общения.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
на правах рекламы
