Под трансформацией стилистической утраты понимается потеря образных, фольклорных и других коннотативных значений лингвистической единицы подлинника. В теории перевода данное переводческое преобразование именуют также «выпрямление значения» или «утрата сигнификативных коннотаций».
Данный переводческий прием предполагает передачу переносного значения прямым, стилистически окрашенного слова нейтральным, образного слова прямой номинацией, передачу игры слов, каламбуров, эвфемизмов нейтральными интерпретирующими оборотами.
Как мы отмечали в первой главе нашего исследования, перевод, прежде всего, должен сохранять прагматическую нагрузку оригинала, его коммуникативное воздействие. При использовании трансформации стилистической утраты передается лишь предметное значение языкового знака, но не его прагматические коннотации. Однако прагматический аспект содержания текста может нести информацию нередко коммуникативно более значимую, чем его денотативный аспект. Именно поэтому многие ведущие ученые в области теории перевода считают прагматическое значение слова приоритетным. Если обратиться к многоуровневым теориям эквивалентности, то во всех них прагматические коннотации лингвистической единицы занимают высший уровень, и только при совпадении прагматических значений языковых знаков возможно установление эквивалентности на других, более низких ее уровнях. В переводоведении прагматический уровень эквивалентности обозначается термином «адекватность».
Таким образом, трансформация стилистической утраты нарушает принцип переводческой адекватности. Если рассматривать ее графически и представить прагматические значения исходной и переводной лингвистических единиц как две окружности, то, в отличие от вышеперечисленных переводческих преобразований, эти окружности не обнаружили бы ни единой точки пересечения, что позволяет нам сделать вывод о том, что при использовании данного приема принцип адекватности нарушается полностью. Перевод, выполненный с таких позиций, искажает коммуникативный смысл подлинника, его основные задачи и мотивы. Эквивалентность в данном случае может быть установлена лишь на денотативном уровне языкового знака, что, на наш взгляд, не может считаться достаточным для успешного коммуникативного восприятия переводного художественного произведения.
• «No, sir, it aint fair, you just let him alone» (Twain, 2001: 67). — «Это нечестно, сэр, оставьте его в покое!» (Твен, пер. Чуковского, 2006: 86).
• «Now it is all done, Becky. And always after this, you know, you aint ever to love anybody but me, and you aint ever to marry anybody but me, never, never and forever» (Twain, 2001: 70). — «Ну, вот и все, Бекки. После этого знаешь, ты уже не должна никого любить кроме меня, и замуж тоже не должна выходить ни за кого кроме меня. Теперь уж навсегда, на веки вечные» (Твен, пер. Дарузес, 2006: 80).
• «I ain't doing ту duty by that boy, and that's the Lord's truth, goodness knows (Twain, 2001: 8). — «Да, я плохо исполняю свою обязанность относительно этого мальчика. Богу известно, что это истинная правда» (Твен, пер. Рождественской, 2006: 8).
• «Well, Sid don't torment a body the way you do. You'd be always into the sugar if I warn t watching you» (Twain, 2001: 27). — «Сид никогда не надоедает мне; а ты рад бы забрать у меня весь сахар до последнего кусочка, если бы я не караулила» (Твен, анонимный перевод, 1886: 29).
• «The widow rung a bell for supper, and you had to come to time. When you got to the table you couldn't go right to eating, but you had to wait for the widow to tuck down her head and grumble a little over the victuals, though there warn't really anything the matter with them, — that is, nothing only everything was cooked by itself» (Twain, 2005: 7). — «К ужину вдова звонила в колокол, и тут уж никак нельзя было опаздывать — непременно приходи вовремя. А сядешь за стол, никак нельзя сразу приниматься за еду: надо подождать, пока вдова не нагнет голову и не побормочет немножко над едой, а еда была, в общем, не плохая; одно только плохо — что каждая вещь сварена сама по себе» (Твен, пер. Дарузес, 2006: 8).
• «It swore every boy to stick to the band, and never tell any of the secrets; and if anybody done anything to any boy in the band, whichever boy was ordered to kill that person and his family must do it, and he mustn't eat and he mustn't sleep till he had killed them and hacked a cross in their breasts, which was the sign of the band» (Twain, 2005: 13). — «Каждый мальчик обещался во всем держаться команды и не рассказывать тайн. А если бы кто из чужих обидел нашего члена, то надо убить обидчика и все его семейство. И тот, на кого упадет приказ, не должен ни есть и ни спать, пока не исполнит убийства. И еще должен вырезать крест на груди убитых. Кровавый крест — это печать нашей команды» (Твен, пер. Танна, 1911: 11).
• «I told him I had an old slick counterfeit quarter that warn't no good because the brass showed through the silver a little, and it wouldn't pass nohow, even if the brass didn't show, because it was so slick it felt greasy, and so that would tell on it every time. (I reckoned I wouldn't say nothing about the dollar I got from the judge.)» (Twain, 2005: 23). — «Я сказал Джиму, что у меня есть старый истертый фальшивый четвертак, никуда уже не годный, потому что медь немножко сквозит из-под серебра, — никто его не примет, даже если б не была видна медь, до того монета гладка и истерта, все тотчас догадаются. (Признаюсь, что про доллар, полученный от судьи, я ничего не сказал.)» (Твен, пер. Ранцова, 1911: 200).
В переводах книги «Приключения Тома Сойера» наибольшее количество трансформации стилистической утраты зафиксировано в анонимном переводе 1886 года — 263 примера, что составляет 66% от общего числа грамматических отклонений в английском тексте. В переводе Н.Л. Дарузес обнаружено 131 пример применения данного переводческого преобразования (32%). Примерно такое же количество стилистически утраченных лексических элементов выявлено в переводах К.И. Чуковского и Е. Рождественской — 108 и 101 примеров соответственно, что составляет 27% от общего числа грамматического субстандарта в романе.
Таблица № 8. Количественные показатели трансформации стилистической утраты в переводах романа «Приключения Тома Сойера»
| Переводчики | Количество случаев стилист. компенсации | % от всех отклонений |
| Анонимный пер. | 263 | 66% |
| Дарузес | 131 | 32% |
| Чуковский | 108 | 27% |
| Рождественская | 101 | 27% |
В переводе произведения «Приключения Гекльберри Финна», выполненном Н.Л. Дарузес, было обнаружено 3161 пример (87% от общего числа грамматических отклонений в романе) применения трансформации стилистической утраты. В переводе В.Г. Танна трансформация стилистической утраты представлена 3039 примерами (84%). В переводе В.Л. Ранцова данное переводческое преобразование встречается 3208 раз (88%).
Таблица № 9. Количественные показатели трансформации стилистической утраты в переводах романа «Приключения Гекльберри Финна»
| Переводчики | Количество случаев стилист. компенсации | % от всех отклонений |
| Дарузес | 3161 | 87% |
| Танн | 3039 | 84% |
| Ранцов | 3208 | 88% |
Как можно увидеть в приведенных выше примерах, словоформы и конструкции, содержащие в своем составе грамматические отклонения от нормы в оригинальном тексте, на русский язык передаются нейтральными словами, без свойственных подлиннику стилистических коннотаций.
В произведениях «Приключения Гекльберри Финна» и «Приключения Тома Сойера» грамматические отклонения от нормы в высказываниях персонажей неотделимы от фонетических и стилистических (словоформ, относящихся к разговорному или разговорно-сниженному регистру). Именно поэтому, говоря о компенсации грамматического субстандарта тем или иным лексическим элементом переводного текста, мы допускаем определенную степень условности.
Данное утверждение справедливо не только для трансформации компенсации, но также и для переводческого приема стилистической утраты. Результаты нашего исследования показывают, что большая часть грамматических отклонений при переводе остаются не переданными, а если добавить к этим данным еще фонетические и стилистические отклонения от нормы английского языка, присутствующие в оригинальном художественном произведении, то показатели стилистических потерь в переводных текстах существенно увеличатся. Совершенно ясно, что применение подобного рода трансформаций не могло не исказить образы главных персонажей произведения.
К.И. Чуковский в своей книге «Высокое искусство» затрагивая проблемы стилистических потерь при переводе нестандартных языковых элементов произведения «Приключения Гекльберри Финна», обращает внимание на то, что «беглый раб Джим, который в оригинале практически ни одного слова не произносит правильно, в переводе вполне владеет интеллигентской, безукоризненно правильной речью, а, читая монологи Гека, невозможно поверить, что в подлиннике они написаны от лица «полуграмотного, темного, диковатого малого, не имеющего никакого понятия о правильной речи» (Чуковский, 1968: 156). «В переводе этот «дикарь» говорит книжным, грамматически правильным языком культурных, интеллигентных людей. Правда, это выходит иногда как-то странно: читаешь, например, сделанное им описание природы, и кажется, что читаешь Тургенева: «Нигде ни звука, полная тишина, весь мир точно уснул...», и т. д. (Чуковский, 1968: 156).
Таким образом, переводческая трансформация стилистической утраты искажает прагматический смысл оригинального произведения, его стилистические и образные коннотации. Ниже мы попытаемся выявить причины, побудившие переводчиков к применению данного переводческого преобразования.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
на правах рекламы
• строительные материалы https://timetovape.ru/
