Существуют писатели, значение которых со временем раскрывается со все большей полнотой. Таков Марк Твен, национальный гений Америки. Его творческое наследие начало открываться в полной мере лишь после смерти художника, в процессе многолетнего освоения его обширного архива. Трудно назвать другого американского классика, который оставил бы после себя такие важные и значительные пласты неопубликованных рукописей. «Король смеха» оказался гораздо глубже и серьезней, чем это казалось его современникам. В творчестве Твена нашли художественное воплощение размышления писателя об истории и ее законах, о природе цивилизации и прогресса, об исторических путях Америки и Европы.
Уже с первых своих шагов Твен не был обделен вниманием ни читателей, ни критиков. Объем критической литературы, посвященной Твену, огромен. «Твениана» представляет особое самостоятельное направление в истории американистики. И хотя исследователями его творчества проделана значительная аналитическая и публикаторская работа, самый знаменитый американский писатель по-прежнему остается не до конца изученным.
Марк Твен жил в переломную эпоху для национальной истории страны, когда резко и быстро менялся весь ее облик. Начало творчества Твена совпало с гражданской войной (1861—1865) — ключевым событием в жизни США, которое называли второй американской революцией. В результате крушения рабства открылись широкие возможности для капиталистического развития страны. Ускорялись темпы промышленного производства, усилился приток эмигрантов в США. Менялась структура американской экономики; появлялись первые монополии и тресты. Твен стал свидетелем первых забастовок, рождения влиятельных политических партий, выражавших интересы как промышленных рабочих, так и фермеров. На исходе XIX века Твен был в рядах тех, кто осудили испано-американскую войну, носившую откровенно агрессивный характер. На его глазах укреплялась экономическая мощь страны, рос ее научный потенциал.
Твен был человеком, сменившим множество профессий. Он был типографским рабочим, репортером, лоцманом на Миссисипи, солдатом в армии южан (правда, очень короткое время), старателем в Неваде, журналистом провинциальной прессы в Калифорнии, лектором; он занимался бизнесом; встречался с огромным количеством лиц из разных социальных групп: представителями «низов», писателями, политиками, членами правящих династий.
Жизненный опыт Твена был исключительно богат, по-своему уникален. Это нашло многообразное отражение в его книгах, в которых присутствует ярко выраженное автобиографическое начало. Этот жизненный опыт явился одним из решающих факторов, определивших постоянный интерес писателя к истории, к ее урокам. Твену было присуще ощущение жизни в ее движении, внутренней динамике.
Твен постоянно путешествовал. Более десяти раз писатель пересек Атлантику. Он совершал поездки по всей Европе, становясь свидетелем важнейших социально-политических коллизий и потрясений. Можно сказать, история творилась у него на глазах.
Художник, наделенный огромной силы фантазией, Твен творил в различных литературных жанрах: был романистом, мастером рассказа, публицистом, мемуаристом. Огромную роль в творческом наследии Твена занимает документалистика. Писатель активно выступал в жанре путевого очерка. Он был просветителем и гуманистом, художником чутко реагировавшем на все социальные и политические события, что подтвердили публикации архива писателя. Долгое время за Твеном был закреплен «имидж» юмориста, баловня судьбы, чуждого постановке серьезных историко-философских проблем. С этой точкой зрения нам и предстоит полемизировать.
Американец до мозга костей, писатель, преданный идеалам демократии, он жил и творил в такое время, когда особенно остро ощущалась потребность в сопоставлении прошлого и настоящего Америки, в прогнозировании ее будущего, в осмыслении «американского» исторического пути. При этом, как будет показано в диссертации, американский опыт он неизменно сопоставлял с опытом европейским.
Интерес к истории проявляется не только в трех главных произведениях Твена, в которых писатель обращается к прошлому Европы (романы «Принц и нищий», «Янки при дворе короля Артура», «Личные воспоминания о Жанне д'Арк»). Историческая тема пронизывает большинство наиболее значимых сочинений Твена, является лейтмотивом его творчества. Сопоставление прошлого и настоящего, далекой истории и живой современности определяло проблематику многих произведений писателя.
Твен исследовал не только европейскую историю; он писал об Америке эпохи его детства и юности, эпохи Гражданской войны, то есть 1840-х — 50-х годов и об Америке на исходе XIX века. Более того, от вопросов истории Твен переходил к проблеме мировой цивилизации. Ее оценка была неотделима в творчестве писателя от концепции человека, его природы. Это ярко показало позднее творчество Твена, отмеченное пессимистическими и мизантропическими настроениями.
Своеобразие твеновского подхода к истории — проблема не до конца изученная и заслуживающая самого пристального внимания. При этом важно учитывать новые методологические подходы к наследию Твена уже в постсоветскую эпоху, в условиях, когда стало возможно отказаться от разного рода идеологических «клише» и штампов, относящихся к трактовке как художественного творчества писателя в целом, так и к оценке американской истории, самой природы общества в США. Необходимо избавиться от «антибуржуазного», «антиамериканского» налета, который явственно сказывался в работах о Твене.
Твен не был мастером исторических романов в привычном понимании этого жанра. Писатель разрабатывал особые синтетические жанровые формы. Его произведения, посвященные проблемам истории, находятся на стыке различных жанров. «Принц и нищий» тяготеет одновременно к сказке и роману воспитания; в «Янки» проявляются черты историко-фантастической повести, антиутопии и социальной сатиры; «Личные воспоминания» о Жанне д'Арк» парадоксальным образом сочетают в себе элементы просветительского романа, агиографии и мифа; чрезвычайно важная для понимания историософских представлений Твена повесть «Таинственный незнакомец» большинством исследователей относится к жанру притчи. Все эти столь разнородные, в жанровом отношении, произведения объединены единой темой — темой истории. Однако тематического критерия явно недостаточно для отнесения вышеуказанных сочинений Твена к историческому жанру.
Следует отметить, что само понятие исторического романа как жанра не имеет четко очерченных границ, что не раз отмечалось исследователями. Так, например, В. Оскоцкий в исследовании «Роман и история» (1980) указал на «непроявленность жанрового начала в образной структуре исторического романа»1.
Литературоведы, так или иначе затрагивающие проблему данного жанра, дают ему различные определения, зачастую указывая на признаки, которые не являются жанрообразующими. Так О. Уинстер полагает, что «любое повествование об определенном периоде или поколении неизбежно является историческим»2, Дж. Херси утверждает, что любой роман со временем превращается в роман исторический, а П.Л. Форд находит жанрообразующим признаком исторического романа наличие в нем общественно-значимой, реально существовавшей фигуры в качестве действующего лица, либо изображение судьбоносных и имевших место в действительности событий. Столь широкие определения исторического романа не могут удовлетворить нас, поскольку, по сути, они отказывают данному жанру в праве на самостоятельное существование.
Гораздо более четкое определение исторического романа мы находим у А.Т. Дикинсона, который выделяет следующие признаки жанра: действия романа должно точно соотноситься с конкретным периодом времени и географическим пространством, в романе должны присутствовать и действовать исторические персонажи, либо роман должен описывать исторически-значимые события. Кроме того, и это главное, в историческом романе должно присутствовать чувство исторической перспективы. Иными словами, изображенные события должны осознаваться автором и читателем как прошедшие. В их оценке должна присутствовать дистанция, обусловленная новым историческим опытом. При этом не столь уж важно, сколько лет их отделяет от настоящего.
М.В. Кратохвил также указывает, что историческим является роман, повествующий о событиях эпохи, осознаваемой автором как завершенной. Аналогичную трактовку исторического романа предлагает и П.М. Топер, указавший, что «повествование становится историческим, если между тем, что в нем изображено, и читательским мироощущением обозначился рубеж, делающий описанный период законченным»3. Соблюдение данного условия при отнесение произведения к жанру исторического романа признается необходимым А. Пауткиным и Т. Комаровской.
Комаровская, в частности, указывает, что причина трудности определения данного жанра заключена в неразличении исследователями исторического романа и такого понятия как историзм, присущего «любому реалистическому произведению со времен «Евгения Онегина» и «Красного и черного»4. Основным жанрообразующим признаком исторического романа она предлагает считать временной критерий. То есть, «прошлое должно представать перед читателями именно как цельное и уже завершенное звено общественного развития»5. Опираясь на работы Ю. Гусева, Г. Баттерфилда, М. Бахтина Комаровская предлагает два основных жанрообразующих признака исторического романа. Во-первых, предметом художественного исследования должны быть, прежде всего, глобальные исторические процессы, которые могут быть раскрыты через судьбы отдельных героев романа, пусть и вымышленных. Во-вторых, прошлое, изображенное в романе, должно непременно сопоставляться с настоящим. Причем это сопоставление может осуществляться и неявно, на уровне подтекста. Остальные же признаки исторического повествования, такие как фактографическая и географическая достоверность, наличие исторических персонажей или изображение общественно-значимого события, признаются исследователем второстепенными, необязательными.
Для понимания особенностей исторического романа и, шире, историзма как такового, особое значение приобретает работа английского философа Ричарда Коллингвуда «Идея истории». Коллингвуд указывает, что задача историка либо исторического романиста заключена не только в «реконструкции» событий прошлого, но и, в первую очередь, в выявлении мотивов, по которым люди прошлого совершали то или иное действие. Для Коллингвуда история была, прежде всего, историей человеческой мысли. Исторический факт, таким образом, оказывался вторичным, производным от интеллектуальной жизни эпохи. Коллингвуд полагал, что в основе исторических событий лежат не столько материальные, например, экономические, причины, сколько обоснования идеологического характера. Иными словами, то, как мыслил себя человек определенной эпохи в потоке истории, его «идея истории».
Отсюда основная задача, поставленная перед исследователем истории — воссоздать особенности видения мира людьми описываемой эпохи, особенности их менталитета, идейные искания того времени. Причем именно воссоздать, а не описать. Автор и читатель исторического романа должны приобщиться к историческому опыту людей прошлого непосредственно, «воскресив» в себе особенности их мироощущения.
Следует отметить, что такой подход, по сути дела, берет свои истоки в философии истории романтиков и является противоположным подходу Твена, восходящего к идеям просветителей.
В настоящей работе будет показано, что в сочинениях Твена на историческую тему далеко не всегда соблюдаются рассмотренные выше условия, и, следовательно, отнесение этих произведений к жанру исторического романа не оправдано.
Так, например, в «Принце и нищем» Твен не рассматривает события истории сквозь призму судеб своих героев, но напротив, ставит историю в зависимость от своих персонажей. Его внимание сосредоточено отнюдь не на историческом процессе, который Твен подчиняет событиям вымышленным, а на внутреннем мире двух героев. В «Янки» не может быть и речи о воссоздании исторических событий и менталитета людей прошедшей эпохи. Факты истории в этом романе мифологизируются. Они более не имеют значения. Перед нами притча об истории. Свершившееся и вероятное переплетены в этом романе подобно тому, как переплетены прошлое и современность. В романе Твена об Орлеанской Деве героиня противостоит исторически обусловленному миру. В образе Жанны писатель подчеркивает непреходящее, «вневременное» значение ее деяний. В результате историческое зло в финале превращается в зло метафизическое. Перед нами роман-миф, роман-легенда, в центре которого вечная борьба добра и зла.
Таким образом, осмысление Твеном истории осуществлялось вне жанровых рамок исторического романа. Поэтому, мы будем говорить, прежде всего, о своеобразии поэтики Твена, а не о безусловной принадлежности его произведений к какому-либо конкретному жанру, поскольку книги писателя, как это будет показано позднее, обладают признаками целого ряда жанров.
Актуальность сформулированной нами диссертационной темы становится очевидной, если представить в сжатом виде основные этапы и тенденции в развитии твенианы как в США, так и в России, в которой популярность Твена была огромной.
Долгое время образ писателя не получал объективной оценки. Вскоре после смерти Марка Твена наметилось две, в известной степени мифотворческие, тенденции изучения творчества писателя. Твена воспринимали либо исключительно как юмориста, мастера анекдота, короля смеха, либо как критика американской демократии и капиталистического общества. Подобное одностороннее и, в целом, неверное понимание твеновского гения было неизбежно. Трудности, с которыми сталкивались исследователи Твена как на родине писателя, так и в России, были обусловлены целым рядом факторов, в том числе и идеологических. Среди них были и обстоятельства, связанные со сложной судьбой творческого наследия писателя.
После смерти Твена остался огромный архив. Писатель много писал «в стол», не считая возможным печатать ряд своих произведения в силу их социально-критической направленности либо пессимистической тональности. Твен понимал, что его читает вся Америка, и остро ощущал личную ответственность за каждое опубликованное им художественное или публицистическое произведение.
Значительную часть архива писателя составляет его обширная переписка и записные книжки. Ряд произведений Твена существуют в нескольких вариантах. Сохранилось множество фрагментов книг, которые так и не были завершены.
Архив Твена осваивается вот уже почти сто лет, и этот процесс все еще далек от завершения. Всякий раз публикации неизвестных ранее материалов архива открывают нам новые грани творчества Марка Твена. В высшей степени интересна и история самой «твенианы», которая отразила в себе определенные идеологические веяния общества.
Твен предоставил архив в распоряжение своего секретаря и помощника Альберта Пейна, которому он также поручил написать свою биографию. Пейн, став хранителем архива писателя, уже в 1912 году выпустил фундаментальное трехтомное жизнеописание Твена под названием «Марк Твен. Биография. Личная и литературная жизнь Сэмюэля Ленгхорна Клеменса». Значение этой книги в истории твеноведения трудно переоценить, поскольку ее автору был открыт доступ к заметкам и рукописям, которые сам писатель тщательно скрывал от окружающих. Следует, однако, заметить, что Пейн представил жизнь Твена не столько такой, какой она была на самом деле, сколько такой, какой она должна была бы быть по его мнению. Душеприказчик Твена явно старался придать образу писателя как можно больше «респектабельности»; он «сглаживал» противоречивые стороны натуры Твена, умалчивал о существование тех рукописей писателя, которые могли бы поколебать, культивируемое им представление о Твене как о человеке гармоничном, баловне судьбы, творчество которого явилось гимном американской демократии и прогрессу.
Первой крупной публикацией мемуаров Твена была двухтомная «Автобиография Марка Твена» («Mark Twain's Autobiography»), изданная Пейном в 1924 году. В ней Пейн вновь произвольно опустил чересчур резкие главы, а также рассуждения писателя о проблемах истории и прогресса, если они носили пессимистический характер и не соответствовали американскому мифу. В «Автобиографию» вошли обширные воспоминания о детстве и юности, написанные Твеном в 80—90-х годах, и значительная часть диктовок 1906 года. При этом размышления на острые социально-политические темы Пейн печатал выборочно, произвольно купируя текст. Подобная судьба, например, постигла страницы диктовок Твена, уличающие американских военных в массовых убийствах местных жителей на Филиппинах. Пейн специально не оговаривает сокращений и купюр, лишь обозначает кое-где многоточиями перерывы в тексте6. Когда архив Твена стал более открытым, обнаружилось, что его секретарь, полагая, что этим способствует славе писателя, старательно приглаживал образ писателя, наводил на него «хрестоматийный глянец». Более того, возложив на себя роль публикатора, он редактировал Твена, купировал все, что считал неподходящим, «крамольным» в его переписке и автобиографических записях. Он «дописал» одно из важнейших произведений позднего Твена — «Таинственный незнакомец», в котором писатель в художественной форме излагал свои взгляды относительно истории, значительно изменив первоначальный замысел автора.
Долгое время неполнота знания твеновского наследия приводила к искаженному восприятию как личности Твена, так и его творчества. Публикации Пейна привели к всплеску научного интереса к писателю и его наследию. Идеализация образа Твена, предпринятая хранителем архива, вызвала негативную реакцию в литературных кругах. Настоящей сенсацией в твеноведении стала книга известного критика, представителя историко-культурной школы, Ван Вик Брукса (1896—1963) «Пытка Марка Твена», вышедшая в 1920 году. Книга отразила новую атмосферу, связанную с усилением критических настроений в литературе США, которая наступила после окончания Первой мировой войны. Брукс оспорил точку зрения Пейна, изображавшего жизнь Марка Твена в безоблачных тонах. Исследователь, который не был знаком со многими, не изданными к тому времени, сочинениями Твена, впал в другую крайность, представив писателя пленником буржуазного общества.
Согласно Бруксу, Твен мог бы стать великим сатириком, американским Вольтером или Свифтом, силой своего смеха очищающим мир, а вместо этого он посвятил свой талант созданию малозначительных юмористических произведений и зарисовок.
Брукс однобоко интерпретировал Твена как художника, убоявшегося сказать правду. Согласно Бруксу, Твен настолько страшился общественного мнения, что ограничился изображением только комической стороны жизни и не смог реализовать свой творческий потенциал.
Другой причиной, не позволившей Твену реализовать себя, по Бруксу, было то, что становление личности Сэмюэля Клеменса происходило в условиях «фронтира». Все, начиная с детства, проведенного в Ганнибале, и заканчивая Невадой и Калифорнией, вело к формированию шаблонного мироощущения американского пионера с его сугубо утилитарным подходом к действительности и ограниченностью кругозора.
Все эти факторы, в соответствии с концепцией Брукса, обусловили раздвоение личности писателя, боящегося сказать правду, идущего ради общественного одобрения на компромиссы с совестью. Согласно Бруксу, с годами ощущение того, что он предал свой талант, не выполнил свою миссию художника-просветителя, привели Твена к психическому расстройству, которым и обусловлен пессимизм позднего Твена7. Таким образом, Брукс не придавал значения историософским взглядам писателя, рассматривая их либо как простой «перепев» господствующих в американском обществе представлений о прогрессивном движении американской цивилизации (в главах, посвященных раннему периоду творчества Твена), либо как доказательство душевной болезни писателя (в главах, посвященных творчеству позднего периода).
Мы подробно остановились на работе Ван Вик Брукса «Пытка Марка Твена» потому, что она оказала огромное влияние на все последующие трактовки жизни и творчества Марка Твена. В каждой книге или статье, написанной о нем после 1920 года, тезис Брукса подвергается рассмотрению. По словам Эдварда Вагенкнехта: «С Бруксом можно соглашаться и не соглашаться. С Бруксом можно ожесточенно спорить. Единственное, что невозможно, — это его игнорировать»8.
Несмотря на определенную некорректность методологии исследования, Ван Вик Брукс в корне подорвал ложное представление о Твене, как о писателе, жизненный и творческий путь которого явился воплощением «американской мечты».
Полемический по отношению к Ван Вик Бруксу взгляд на феномен Марка Твена высказал известный твеновед Бернард ДеВото в своих книгах «Америка Марка Твена» (1932) и «Марк Твен — не потухший вулкан» (1940). ДеВото полагал, что именно стихия юмора и смеха определяет своеобразие художественного таланта и мировосприятия Твена. Однако, рассматривая Твена, прежде всего, как юмориста, критик упустил из виду как социально-критическую направленность творчества Твена, так и его философские представления о сущности истории и прогресса.
Принципиально иначе трактуется ДеВото и роль фронтира в формировании Твена как художника. Если Брукс и его последователи утверждали, что жизнь на фронтире отрицательно сказалась на широте и самостоятельности мышления писателя, то ДеВото, наоборот, доказывал, что именно она способствовала формированию многогранного таланта Твена9. Таким образом, Твен, согласно ДеВото, органически вписывался в традицию национальной, самобытной американской литературы и фольклора. Именно в его творчестве в полной мере отразились особенности американского менталитета и те проблемы, которые вставали перед Новым Светом в пору национального самоопределения.
В 1940 г. Бернард ДеВото издал свой вариант «Автобиографии» Твена под названием «Марк Твен — не потухший вулкан» (Mark Twain in Eruption). Он добавил в него ряд новых материалов, которые Пейн не решался напечатать, в том числе антиклерикальной и социально-критической направленности, однако, в целом, не изменил охранительной позиции по отношению к образу писателя. Несмотря на это, книга вызвала широкий резонанс. Впервые в ней были напечатаны резкие отзывы писателя о ряде американских политических деятелей, его размышления о том, что в Америке коррупция, алчность большого бизнеса и милитаризм нанесли серьезный ущерб демократии, направили страну по тупиковому пути развития10.
К 1935 году, когда отмечалось столетие со дня рождения Марка Твена, исследователи его творчества образовывали две группы. С одной стороны, это были последователи Брукса, развивающие тезис, согласно которому Твен не смог реализовать себя как большой художник. Взгляды Брукса разделяли такие критики и писатели, как Луис Мамфорд, Альфред Креймборг, Карл Ван Дорен, Гренвил Хикс, В.Ф. Калвертон, литераторы Эптон Синклер, Эдгар Ли Мастерс, Фрэнк Харрис. В другом лагере находились исследователи, близкие к ДеВото, среди которых можно выделит Джона Мейси, Сирила Клеменса и Хартли Греттена. И если первые критически воспринимали великого классика, то вторые, напротив, идеализировали его. Пытаясь примирить эти две противоположные точки зрения на феномен Твена, Эдвард Вагенкнехт издает в 1935 году книгу «Марк Твен и его сочинения», в которой образ писателя впервые предстает во всей своей неоднозначности и противоречивости11. Вагенкнехт подробно рассмотрел опубликованные к тому времени произведения писателя на историческую тему. Однако исследователь не до конца понял особенности твеновского подхода к историческому материалу. Отдавая дань художественным достоинствам таких книг Твена как «Принц и нищий», «Янки при дворе короля Артура», «Личные воспоминания о Жанне д'Арк, Вагенкнехт находил представления писателя об истории глубоко дилетантскими, а реалии былых эпох, воссозданные Твеном, рассматривал лишь как декорации, на фоне которых развертываются коллизии нравственного плана.
Таким образом, долгое время американские исследователи Твена, в большинстве своем, не придавали значения историософскому и социально-политическому аспекту твеновского наследия, отказывая писателю в способности к социальным и философским обобщениям12. Однако, со временем, как реакция на охранительную тенденцию академического твеноведения, начали появляться работы принципиально иной направленности, «радикализующие» образ писателя. Ключевое место среди таких работ занимает монография Филиппа Фонера, американского историка и критика промарксистской ориентации, «Марк Твен — социальный критик» (1958, рус. пер. 1961).
Ф. Фонер работал с архивами, собирал и систематизировал высказывания Твена, носившие социально-критический характер, обличающие махинации правящих верхов и империалистические войны, под новым углом рассмотрел такие произведения Твена, как «Принц и нищий» и «Янки при дворе короля Артура». Фонер, однако, повторяя ошибку своих предшественников, абсолютизирует лишь одну из сторон твеновского творчества. В его интерпретации Твен предстает, прежде всего, как социальный критик, «идеолог», сочинения которого иллюстрируют те или иные общественные проблемы. Великий художник в его книге предстает исключительно как обличитель, борец с пороками буржуазного общества. Историческая концепция Марка Твена рассмотрена Фонером крайне тенденциозно, односторонне и без учета ее развития. Исследователь абсолютизирует веру Твена в прогресс, «навязывает» ему социалистические взгляды и явно игнорирует идеи писателя позднего периода творчества относительно циклического развития цивилизации. При этом и эстетическая, художественная сторона наследия Твена раскрыта Фонером слабо.
В начале 50-х годов личный архив Марка Твена был передан в распоряжение библиотеки Банкрофта Калифорнийского университета в Беркли. Только после этого архив стал в полной мере доступен для исследователей.
Несколько лет спустя возник и второй центр твеноведения: в университете штата Айова собралась группа текстологов, начавших работу над подготовкой академического издания сочинений Твена. В отличие от университета в Беркли, центра публикаций архивных материалов, университет штата Айова издает преимущественно увидевшие печать сочинения Твена. Эти издания образуют две различные, но взаимосвязанные и взаимодополняющие друг друга серии. В 1980 ученые обоих университетов объединили свои усилия, в результате чего при государственной поддержке, была разработана научная издательская программа, под названием «Проект Марка Твена» (The Mark Twain Project), в рамках которой, вплоть до сегодняшнего дня публикуются как сочинения писателя, так и архивные материалы, проливающие новый свет на творческий облик писателя13.
Начиная с 70-х гг. исследовательская работа в области твеноведения приняла исключительно широкий размах. В 1990-е гг. были обнародованы считавшиеся утерянными фрагменты рукописи романа о Геке Финне. В 1984 г. в США широко было отмечено столетие со дня выхода великого романа «Приключения Гекльберри Финна». Разнообразные научные публикации, посвященные роману, обогатились находкой неизвестной главы произведения, обнаруженной в одной из мансард Голливуда14.
В настоящее время американским твеноведением накоплено немало работ академического характера, посвященных рассмотрению различных аспектов творчества писателя. Это исследования в области биографии Твена, особенно раннего этапа; его взаимоотношения с современниками; роли фронтира и приграничного юмора в формировании его художественного метода; влияния журналистской работы на его манеру; поэтике отдельных произведений и их творческой истории.
И в тоже время на родине писателя работ, которые были бы посвящены проблеме эволюции историософских представлений, крайне мало. Одним из немногих таких исследований является капитальный труд Р. Саломона «Твен и его видение истории» (1961), написанная более сорока лет назад. Книга Р. Саломона, несомненно, ценна как попытка рассмотреть творческий путь Твена во всем его объеме с точки зрения представлений писателя об истории.
Несмотря на бесспорную научную значимость труда Саломона, многие положения, им выдвинутые, нуждаются в серьезном пересмотре. В книге ощутимо как влияние «антихудожественной» теории Брукса, так и неполнота знания творческого наследия Твена. Последнее было неизбежно: исследование писалось в годы, когда многие важные произведения Твена, а также большая часть переписки и дневниковых записей писателя, были неизвестны.
Вслед за Бруксом Саломон пишет о раздвоенности личности писателя. Совмещение в рамках одного сочинения двух разнонаправленных потоков — философских представлений автора и его творческой фантазии — приводили, по мнению Саломона, к появлению внутренне нежизнеспособных произведений, в котором отсутствовало единое мировоззренческое ядро. Множественность «голосов» в таком случае приводила не к порождению новых смыслов, а к отсутствию таковых, не к полифонии, а к какофонии. Ярким примером подобного произведения Саломон считал роман Твена «Янки при дворе короля Артура».
Исследователь показал, что взгляды Твена на историю претерпевали трансформацию, эволюционировали. Им рассмотрены философские представления писателя позднего периода творчества, в частности, теория Твена о циклическом движении истории. Саломон уделяет внимание и роману «Личные воспоминания о Жанне д'Арк», трактуя, однако, твеновские представления об адамической невинности, способной преодолеть власть истории над человеком, во фрейдистском духе, как проявление инфантилизма писателя.
Анализируя особенности историзма Твена, Саломон не сумел в полной мере принять твеновскую шкалу ценностей, твеновские философские ориентиры и судит о писателе с точки зрения современной исторической науки. Историософские воззрения Твена предстают в чисто логическом, рациональном виде, вне их художественно-эстетического воплощения. Однако, несмотря на эти недостатки, труд Саломона продолжает сохранять свою актуальность.
Таким образом, долгое время историческая проблематика в творчестве Твена либо не учитывалась вовсе, либо исторические воззрения писателя рассматривались как сложившиеся, застывшие. А между тем, они менялись в процессе общей эволюции мировидения Твена. В последнее время ситуация изменилась к лучшему: стали появляться исследования, посвященные историософским воззрениям Твена и их художественной реализации. Однако большинство из них освещают локальные аспекты данной проблемы.
К примеру, А. Стоун в книге «Жанна д'Арк Марка Твена: божественное дитя» (1959) рассматривает такой аспект философии Твена, как представление писателя о неподвластности «невинности» законам истории, а также исследует проблему источников, которые использовал писатель при создании романа. Стоун обращает внимание на фольклорные истоки образа твеновской Жанны; рассматривает проблему соотношение мифа и истории в романе.
С. Уильям в своем исследовании «Твен как Фауст» (1962) говорит о «фаустианском» характере мироощущения Твена, которое и определяло его взгляд на историю человечества. Исследователь указывает, то роман о Жанне д'Арк являл собой закономерную реакцию Твена на детерминистскую философию, которая оказала значительное влияние на мировоззрения писателя в поздние годы. Особый акцент Уильям делает на богоборческом аспекте романа. Уильям отмечает, что для позднего Твена исторический процесс, как таковой, был наказанием человечества за грехи. Таким образом, историческое повествование о Жанне превращалось в мифологическое, а борьба Девы с исторической предопределенностью интерпретировалась как восстание против установленного небом несправедливого порядка.
Дж. Фултон в статье «Бочка крови: новые пометы Марка Твена на полях «Французской революции» (1997) рассматривает проблему влияние труда Т. Карлейля на историко-философскую проблематику «Янки». Автор выявляет как моменты сходства исторических концепций Твена и Карлейля, так и полемику Твена с историком.
Скотт Дэлримпл в своей работе «Справедливая война: «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» и Гражданская война в Америке» (1996) исследует исторические источники, с которыми работал Твен, а также проводит интересные параллели между реальными историческими событиями времен Гражданской войны и некоторыми эпизодами романа. Им отмечен, в частности, параллелизм ряда сюжетных линий «Янки» и мемуаров генерала Гранта, изданных самим Твеном.
Появились отдельные работы, затрагивающие особенности поэтики исторических произведений Твена. Так Х. Мэрогоу в работе под названием «Игра в романе Твена «Янки при дворе короля Артура» (1993) рассматривает игровую природу данного произведения, которая и предопределяет, по мнению исследователя, особенности историзма «Янки», многоплановость и неоднозначность этого романа.
Т. Златик в статье «Ясный взгляд» и «творение мифа»: литературная и устная традиция в романе Марка Твена «Жанна д'Арк» (1992) рассматривает способы мифологизации истории в творчестве Твена на примере романа об Орлеанской Деве. Им исследована проблема соотношения фактов и вымысла в романе, исторической достоверности бытовых реалий средневековья.
Д. Малкольм в работе «Архаическая гносеология Марка Твена: иллюзорность и трансцендентность в «Таинственном незнакомце» (1996) исследует дуализм философского мировосприятия Твена в поздний период его творчества. Исследователь указывает на мифологический генезис циклической концепции истории писателя; проводит интересные параллели между художественным пространством рассказа и поэтикой мифа, между архаическим мировосприятием и той философской позицией, которую занял Твен в поздние годы.
В свете интересующего нас вопроса интересна и работа Т. Аунина «Миф и реальность в книге очерков Марка Твена «Жизнь на Миссисипи» (1992), посвященная специфики твеновского историзма в автобиографической книге писателя.
Значительный интерес проявляли к творчеству Марка Твена и отечественные критики15. Научное изучение творчества писателя началось лишь в 1930-е годы. Наиболее значительный вклад в становление научного твеноведения сделал А.И. Старцев. Именно он, одним из первых в России, стал рассматривать Твена не просто как юмориста, но как философа, занимающегося проблемами истории, и социального критика. В 1939 г. в серии ЖЗЛ вышла биография Марка Твена, написанная другим видным американистом — М.О. Мендельсоном. При всей серьезности названных работ, особенно у Мендельсона, заметно давление на авторов господствующих идеологических стереотипов. Не до конца проясненным остается художественное своеобразие воплощения исторической темы в творчестве Твена. Взгляды Твена на историю упрощались, зачастую сводились к критике писателем феодализма и буржуазного общества.
Таким образом, на интерпретации Твена советским литературоведением сказывался идеологический климат в стране. Так, в годы «холодной войны», Твен однобоко и упрощенно рассматривался, прежде всего, как обличитель американского буржуазного общества. Эта тенденция особенно явственно сказывалась в книгах М.Н. Бобровой (1952, 1962), в которых образ писателя упрощался и искажался, в соответствии с требованиями советской идеологии. Мало учитывались при этом и особенности Твена-художника.
Событием в развитии отечественного твеноведения стало издание (под редакцией А. Елистратовой, М. Мендельсона и А. Старцева) в 1959—61 гг. 12-томного научно откомментированного собрания сочинений писателя, включавшего в себя обширный пласт публицистики, переписку, и записные книжки Твена. Данное издание, по широте охвата твеновского творчества, не имеет в России аналогов и по сей день. Несмотря на то, что с момента выхода его в свет твеноведение ушло далеко вперед, оно сохранило свою научную значимость.
Выход собрания сочинений стимулировал публикацию 3-го издания биографии Твена, написанной М. Мендельсоном, в серии «ЖЗЛ» и монографии А. Старцева «Марк Твен и Америка» (1963), в целом, объективного для того времени исследования творчества писателя. Публикации из архива Твена, появившиеся в США, заставили внести определенные коррективы в книгу, и в 1986 году она была переиздана в дополненном виде. Под редакцией А. Старцева вышел сокращенный восьмитомник М. Твена (1980).
Значительным событием в отечественном твеноведение стал выход книг А.С. Ромм («Марк Твен», 1977) и А.М. Зверева «Мир Марка Твена. Очерк жизни и творчества» (1985), продемонстрировавших новые подходы к наследию писателя. Ромм стала одним из первых российских исследователей Твена, усмотревших в качестве доминантной темы творчества писателя проблемы исторического пути Америки и мировой цивилизации. Под данным углом зрения она рассматривает весь творческий путь Твена. Цель предпринятого исследования, по словам самой Ромм, заключается в том, чтобы «показать как углубившийся разлад между идеалами писателя-демократа (в их социально-критическом и нравственно-философском просветительски-руссоистском аспекте) и складывавшейся в США реальной действительности постепенно привели Твена-юмориста к пессимизму и горькой сатире»16. При этом, однако, исследование Ромм еще не полностью избавлено от той идеологизированности, которая была свойственна работам о Твене предыдущих лет. Кроме того, особенно в главах, посвященных позднему периоду творчества писателя, нередко заметна тенденция к сглаживанию противоречивых аспектов мировоззрения Твена.
Книга Зверева «Мир Марка Твена. Очерк жизни и творчества» особенно интересна тем, что в ней уделено внимание философским взглядам писателя, в том числе и на историю. Рассмотрена проблема отношения преемственности между романтиками и реалистом Твеном, что проливает свет на особенности историзма писателя, во многом обусловленные задачами полемики с романтической теорией истории.
Во многом, этапным представляется издание коллективного сборника ИМЛИ «Марк Твен и его роль в развитии американской реалистической литературы» (1987) (под ред. Я.Н. Засурского), в котором, с учетом современных достижений твеноведения, рассматривались основные проблемы творчества писателя, его художественная методология, специфика разных жанров, жизненность его традиций в XX веке (работы А. Зверева, Е. Стеценко, П. Балдицына, Н. Шогенцуковой, А. Шемякина и др.). На этом сборнике мы остановимся подробнее.
Е.А. Стеценко в статье «Книги путешествий Марка Твена» рассматривает жанровые особенности «травелогов» писателя; отмечает, что историзм в них преобладает над бытописанием; исследует различные грани противопоставление Твеном Европы и Америки; уделяет внимание маске простака, которую примеривает на себя писатель. В статье «Автобиографическая проза Марка Твена» Стеценко рассматривает соотношение объективного и субъективного начал, исторического факта и вымысла, мифа в автобиографических книгах писателя.
Особый интерес представляет включенная в сборник ИМЛИ статья А.М. Шемякина «Историческая проза Марка Твена», посвященная исследованию исторической трилогии писателя (романы «Принц и нищий», «Янки при дворе короля Артура», «Личные воспоминания о Жанне д'Арк»). Исследователь рассматривает проблемы преемственности и новаторства Твена в области развития исторической тематики в США. Обращено внимание на пародийно-антиромантическую направленность творчества Твена, которая определяла своеобразие поэтики его произведений, посвященных проблемам истории. Шемякин указывает на тот факт, что в романе «Принц и нищий» история начинает протекать по законам сказки, поскольку главное для писателя — не историческая достоверность описываемых событий, а те моральные уроки, которые читатель должен извлечь из них. Исследователь обращает внимание на условность хронотопа романа о Янки, пародийную природу книги; предлагает новое для отечественного литературоведения прочтение «Янки» как произведения, отразившего сомнения писателя относительно облагораживающего воздействия прогресса.
Интересные аспекты историософских взглядов Твена представлены в статье П.В. Балдицына «Политический памфлет Марка Твена», так же включенной в сборник «Марк Твен и его роль в развитии американской реалистической литературы». Делая акцент, в основном, на жанровом своеобразии твеновских памфлетов, Балдицын, тем не менее, при исследовании таких произведения Твена, как «Странная республика Гондур» (1875), «Великая революция в Питкерне» (1879), «Монолог царя» (1905), «Монолог бельгийского короля Леопольда» (1905), «Человеку, ходящему во тьме» (1901), «Грандиозная международная процессия» (1901) и др. уточняет многие аспекты историософских представлений писателя разных лет, проливает свет на причины эволюции мировоззрения писателя.
Особое значение в свете рассматриваемой нами проблемы приобретает статья Н.А. Шогенцуковой «Антиутопическое начало в творчестве Марка Твена и современная антиутопия» (сборник «Марк Твен и его роль в развитии американской реалистической литературы»). Исследователь рассматривает роман «Янки при дворе короля Артура» и повесть «Путешествие капитана Стормфилда в рай» как образцы антиутопии. При этом Твен представлен одним из родоначальников данного жанра. Шогенцукова отмечает, что после романа о Янки историзм Твена становится все менее конкретным, обобщенным. Утрачивая свою неповторимость и необратимость, история в представление позднего Твена становится частью космического процесса всеобщего повторения. Его начинает интересовать не уникальное, а то общее, что присутствует в истории. В соответствии с такой концепцией, исторический факт, будучи бесконечно повторяемым, девальвируется, обесценивается. Именно поэтому, полагает Шогенцукова, писателя не слишком волнует историческая достоверность описываемых им событий. Прошлое и современность начинают все больше сближаться в произведениях Твена; граница между ними, столь характерная для раннего Твена, стирается.
Статья А.М. Зверева «Последняя повесть Марка Твена» («Марк Твен и его роль в развитии американской реалистической литературы») проливает свет на историю формирования и реализации замысла повести «Таинственный незнакомец», в которой отражены важнейшие мысли писателя, относительно сущности таких понятий как история, цивилизация и прогресс. Зверев демонстрирует процесс эволюции историософских взглядов писателя, начиная с 1998 г., времени начала работы над «Таинственным незнакомцем», и заканчивая 1910 г.
Исследование Т.Л. Морозовой «Проблема трагического в творчестве Марка Твена», включенная в рассматриваемый нами сборник статей, также важна для понимания твеновских историософских исканий, поскольку в ней рассмотрены различные нюансы представлений Твена о сущности человека, его месте в истории, проблеме существования зла в мире.
В 1994 г. в серии «Литературные мемуары» появился том Марка Твена (сост. А.Н. Николюкин). В него, в частности, вошли воспоминания о писателе У.Д. Хоуэлса, Р. Киплинга, Б. Шоу, А. Пейна и многих других людей, общавшихся с «королем смеха».
В последнее время, к сожалению, в 1980—90-х гг. интерес американистов к Марку Твену заметно снизился. Твен казался фигурой достаточно изученной. Однако время показало неверность такой точки зрения. Ослабление внимания литературоведов к творчеству Твена было вызвано тем, что наши представления об американской литературе второй половины XIX столетия расширились и углубились. Внимание американистов, занимающихся этим периодом, сместилось на изучение творчества писателей, явно слабо исследованных: Генри Джеймса, Эмили Диккинсон, Уильяма Дина Хоуэлса, «натуралистов» Гарленда, Крейна, Норриса и другие.
Однако наследие Твена в настоящее время все еще остается недостаточно исследованным. Новые материалы и документы, введенные в оборот, позволяют увидеть корпус творческого наследия писателя во всем объеме и, следовательно, в его многогранной сложности.
Нетрудно заметить, что большинство исследователей обходило стороной историософские представления Марка Твена. Несмотря на то, что действие таких хрестоматийных произведений писателя как «Принц и нищий», а также «Янки при дворе короля Артура» отнесено в далекое прошлое, Твен практически не рассматривался критиками как автор исторических произведений. Ему отказывали в чувстве историзма. История, полагали они, лишь фон, на котором развертывается сюжет, отражающий либо «вечные» проблемы («Принц и нищий»), либо события современности («Янки»). Твен, таким образом, никогда не рассматривался как историк, между тем как история являлась центральным объектом его творческого исследования на протяжении всей жизни писателя.
Кратко обозревая тенденции как американской, так и российской «твенианы», правомерно констатировать: наименее исследованным по-прежнему остается творчество писателя рубежа веков. Осмысление позднего творчества Марка Твена проясняет характер развития не только самого писателя, но и всей американской литературы рубежа XIX—XX веков. Проблема эта — очень не простая, так как некоторые произведения писателя не опубликованы до сих пор. Между тем, как именно в позднем творчестве Твен раскрывается перед нами как оригинальный философ, предвосхитивший многие направления западной философской мысли. Эта сторона его гения еще не оценена по достоинству.
Во многом причина такого положения заключается в широко распространенной точке зрения, согласно которой Твен был самоучкой, не получившим систематического образования и, следовательно, человеком, имевшим самые поверхностные представления об истории и философии. Следует отметить, что виновником этого заблуждения был, отчасти, сам писатель, который сделал мнимую «необразованность» неотъемлемой частью своей шутовской маски «простака», которую он долго использовал в своих публичных выступлениях. Во многих своих интервью, статьях и письмах он заявлял: «Я ничего не знаю о книгах»; «Я ничего не знаю ни о чем и никогда не знал»17. Однако американские исследования последних лет доказывают обратное. Библиотека прочитанных Твеном книг огромна, его знакомство с исторической, научной и философской литературой далеко выходило за рамки простой эрудиции. Среди работ, посвященных данной проблеме, особого внимания заслуживает труд Алана Крайбна «Реконструкция библиотеки Марка Твена», изданный в 1980 году в Бостоне.
Таким образом, исторические изыскания Твена, лежащие в основе многих его произведений, имеют под собой серьезную теоретическую базу. Однако историзм Твена не является «фактографическим». Его отбор исторических сведений в качестве документальной основы для своих произведений строился на принципиально иных основах, чем у профессиональных историков. Оценка Твеном тех или иных явлений далекого прошлого определялась его просветительским мировоззрением, уходящим корнями в восемнадцатое столетие, в то время как современная историческая наука формировалась в недрах романтизма. Неточная, а то и просто неверная интерпретация критиками твеновских критериев оценки исторических событий приводила их к неверным выводам о том, что писатель был некомпетентен в области истории.
Обоснование темы. Обзор твеноведческих работ убеждает нас в том, что достижения в изучении Твена значительны и серьезны. Вместе с тем, проблематика, связанная с интересом Твена к истории, и своеобразие ее художественного воплощения все еще остаются недостаточно изученными. Как правило, исследователи касались лишь отдельных произведений Твена («Принц и нищий», «Янки при дворе короля Артура»), исключая их из общего контекста творчества писателя, а также уделяли явно недостаточно внимания историософским взглядам Твена.
В настоящей диссертации нами показано не только отражение взглядов Твена на историю, но и эволюция этих взглядов, начиная от ранних произведений и заканчивая произведениями начала девятисотых годов. Такой подход позволяет нам полнее представить себе эволюцию историософских представлений Твена.
С известной долей условности, в развитии историософских представлений Твена можно, выделить три этапа, которые соответствуют трем периодам творческого пути художника:
I период: с конца 70-х до середины 80-х годов.
В это время писатель создает «Простаков за границей» (1869), «Налегке» (1872), «Позолоченный век (1874), «Старые времена на Миссисипи» (1875), «Пешком по Европе» (1880), «Принц и нищий» (1882), «Жизнь на Миссисипи» (1883), «Приключения Гекльберри Финна» (1885) и др.
Марк Твен первого периода творчества в своих оценках исторических событий исходил из представления о поступательном движении истории по пути все большего морального и материального прогресса. При этом период истории Европы со времени падения Рима до эпохи Французской революция, был, по мнению писателя, эпохой попрания таких ценностей, как свобода, человеческое достоинство и равенство. Европейской цивилизации, основанной на принципах феодальной иерархичности, Твен противопоставляет американскую демократию.
II период: с конца 80-х до середины 90-х годов.
Писатель создает «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» (1889), «Американский претендент» (1892), «Пустоголовый Вильсон» (1894), «Личные воспоминания о Жанне д'Арк сьера Луи де Конта, ее пажа и секретаря» (1896) и др.
В период написания романа «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» представления писателя о прогрессивном характере движения истории подвергаются критическому переосмыслению. «Янки» произведение переломное для мировоззрения Марка Твена. Творения писателя, последовавшие за этим романом, приобретали все более пессимистическую окраску.
В результате своих исторических изысканий писатель приходит к мысли о том, что история, как таковая, есть порождение «греховной» человеческой натуры. Мечта писателя о «преодоление» истории воплотилась в романе «Личные воспоминания о Жанне д'Арк сьера Луи де Конта, ее пажа и секретаря» (1896). Жанна д'Арк являла собой олицетворение мечты Твена об «адамической» невинности, способной противостоять исторической предопределенности.
III период: вторая половина 90-х годов — 1910 г.
На рубеже веков в философских воззрениях Твена оформляется представление о циклическом движении истории. В сочинениях писателя начинает звучать мысль о том, что человечество не движется ни к какой конкретной цели: история лишена смысла. Данная концепция нашла свое отражение в документально-очерковой книге «По экватору» (1897), трактате «Что такое человек?» (1898), памфлете «Человеку, ходящему во тьме» (1901), в повести «Таинственный незнакомец» (опубл. в 1916) и др.
Работа над выбранной темой позволяет нам преодолеть некоторые идеологические, «антиамериканские» по своей сути, штампы, которые долгое время в доперестроечную эпоху довлели над нашими американистами, особенно над исследователями Твена. Это выражалось не только в том, что акцентировались социально-критические мотивы в творчестве Твена, которые сопровождались упреками в адрес писателя в том, что он не понял социалистического движения и революционного опыта, но и в том, что превосходство социалистического миропорядка над американской демократической системой считалось аксиоматичным. При этом гипертрофировались недостатки американской демократии. Совершенно игнорировался тот факт, что Твен, критикуя американскую систему, даже в поздний период своего творчества полагал, что демократия является до сих пор лучшей, из всех созданных цивилизацией, политических систем. Сегодня мы по новому можем оценить суждения Твена об истории, так как во многом скорректировали наши представления относительно исторического пути Европы и Америки.
Целью настоящей работы настоящей работе является попытка рассмотреть на примере ключевых произведений писателя основные этапы развития его представлений об истории, а также проследить особенности взаимовлияния историко-философских взглядов Твена и его художественного творчества.
Поставленная нами цель предопределила следующий круг задач:
1. Выявить взаимообусловленность поэтики и историософских воззрений Твена.
2. Рассмотреть особенности художественного воплощения исторической концепции писателя.
3. Исследовать жанровую природу произведений Твена, посвященных исторической проблематике.
4. Определить место творческого наследия Твена в контексте развития исторической тематики в литературе США XIX века.
5. Охарактеризовать особенности отбора и использования Твеном исторических источников.
6. Рассмотреть проблему соотношения исторической правды и вымысла в произведениях Твена.
7. Проанализировать философские истоки исторической концепции Твена на различных этапах ее развития.
Предмет исследования. В работе подробно рассмотрены такие ключевые, для понимания эволюции исторических представлений, Твена произведения, как документально-очерковая книга «Простаки за границей» и другие «трэвелоги», романы «Принц и нищий», «Янки при дворе короля Артура», «Личные воспоминания о Жанне д'Арк», повесть «Таинственный незнакомец». Кроме того, были привлечены рассказы, памфлеты, эссе различных лет; использованы опубликованные материалы из архива писателя: письма, дневниковые записи, рабочие тетради.
Методология. При написании работы нами использовались историко-литературный, типологический и контекстуальный подходы к исследованию литературного произведения.
Работа базируется на трудах российских и зарубежных ученых, освещавших как общие проблемы исторической тематике в литературе (работы М.М. Бахтина, Н.Н. Воробьевой, М.Л. Гаспарова, А.В. Гулыги, В.М. Жирмунского, Е.М. Мелетинского, А.Д. Михайлова, А.И. Пауткина, В.Г. Реизова, А.Л. Спектора, Ю.Н. Тынянова, Л.М. Чмыхова, В.Б. Шкловского, М. Брэндера, Р. Коллингвуда. и др.), так и исследованиях, посвященных произведениям Марка Твена на историческую тему (исследования Б.А. Гиленсона, А.М. Зверева, М.О. Мендельсона, А.С. Ромм, А.И Старцева, Ван Вик Брукса, Б. ДеВото, М. Гайсмара, Э. Картера, Р. Саломона, А. Стоуна, Ф. Фонера, и др.).
В работе учитываются теоретические положения, связанные с жанровыми особенности исторического романа в США, сформулированные в трудах У. Бек, Э. Вагенкнехта, А. Дикинсона, А. Куинна, Ф. Миллета, Э. Лейси, А. Холдера, и др, а также в работах российских исследователей, прежде всего, Я.Н. Засурского, Ю.В. Ковалева, Т.Е. Комаровской и В.Н. Шейнкера.
Рассматривая творчество писателя в контексте американской литературы XIX — начала XX вв., мы опирались на исследования В.Н. Богословского, Б.А. Гиленсона18, Я.Н. Засурского, А.М. Зверева, М.П. Кизимы, А.Н. Николюкина, В.Л. Паррингтона, Ю.И. Сохрякова и др.
Примечания
1. Оскоцкий В. Роман и история. — М., 1980, с. 266.
2. Цит. по: Dickinson A.T. American Historical Fiction. — Boston, 1938, p. 9.
3. Исторический роман в литературах социалистических стран Европы. — М., 1989, с. 6—7.
4. Комаровская Т.Е. Осмысление прошлого в американском историческом романе. — Минск, 1993, с. 8.
5. Там же, с. 12.
6. Пейн не дает сведений о полном составе «Автобиографии» и не сообщает, что именно он оставляет ненапечатанным. Пейн лишь вскользь указывает, что Твен не разрешал к публикации материалы, содержащие резкие нападки на людей, которые еще живы, или на их близких родственников.
7. «Уже сама философия Марка Твена, — пишет Брукс, — свидетельствует о том, что это был человек с надломленной душой, человек, чье развитие было искусственно задержано... Это был человек искалеченный, расколотый надвое, восставший... на самого себя. Не удивительно, что поэт и художник в нем увяли, остался лишь циник, и человек превратился в духовную развалину» (Цит. по: Фонер Ф. Марк Твен — социальный критик. — М., 1961, с. 73).
8. Цит. по: Фонер Ф. Указ. соч., с. 44.
9. Проведший юность на границе, ДеВото воспринимал фронтир как царство абсолютной свободы и личной инициативы, столь необходимые для раскрытия творческого потенциала художника. Кроме того, именно на фронтире Твен приобщился к народной американской юмористической традиции. Более благоприятной среды, чем пограничные районы для формирования подлинно самобытного американского писателя найти было невозможно. Твен воспринял, продолжил и довел до совершенства традицию американского «пограничного» юмора, и это не говоря уже о том, что его появление было подготовлено целой плеядой писателей-юмористов юго-западных штатов, таких как И. Браун, П. Нэсби, Локк и др.
10. Ценность концепции ДеВото, оказавшей влияние на многих твеноведов, был анализ фольклорной основы его творчества. Исследователь подчеркнул национальную самобытность автора «Гека Финна», в то время как такие ведущие писатели его эпохи, как Генри Джеймс и Уильям Дин Хоуэлс были литераторами европеизированными, активно усваивающие художественный опыт Старого Света.
11. Бесспорным достоинством книги является то, что Вагенкнехт в своем исследование стремится опираться как на тексты произведений Твена, так и на проверенные факты его биографии, в то время как ДеВото и Ван Вик Брукс подгоняли образ писателя под заранее сформулированные теории.
12. Недостаточное внимание исследователей к историософским представлениям писателя приводило не только к узкому пониманию твеновского творчества, но и к «забвению» некоторых произведений классика. Так, например, долгое время исследователи, за редким исключением, игнорировали исторический роман Твена «Личные воспоминания о Жанне д'Арк сьерра Луи де Конта, ее пажа и секретаря». Он считался художественной неудачей. Между тем, это произведение является крайне значимым для понимания творчества писателя, и без его серьезного изучения невозможно выработать верную концепцию творческой эволюции Твена.
13. К настоящему времени начали публиковаться первые тома писем Твена, снабженные серьезными научными комментариями: пока освоен лишь период 1860—70-х гг. Архивисты планируют еще 20 томов. Продолжается издание «канонических» текстов сочинений писателя, которые сопровождаются ценным исследовательским аппаратом. Обширные комментарии делают эти тома незаменимым источником справочных и аналитических материалов для исследователя. На данный момент предполагается, что данное собрание канонических текстов произведений писателя составит 25 томов.
14. Вышел ряд фундаментальных справочно-библиографических изданий, среди которых особое место занимает реферативная библиография Т. Тенни (1977). В 1993 году вышла в свет «Энциклопедии Марка Твена» под редакцией Дж.Р. Ле Мастера и Джеймса Уилсона В энциклопедии 340 статей, посвященных биографии и творчеству Твена В 1995 году Кентом Расмуссеном был выпущен уникальный фундаментальный том: «Марк Твен от A до Z». В своем труде К. Расмуссена попытался изложить и обобщить все те знания и факты, которые были накоплены мировой твенианой за многие годы. Энциклопедия К. Расмуссена содержит в себе анализ и историю создания всех произведений писателя, включая подробное изложение содержания наиболее крупных, отзывы критиков, друзей и современников Твена Даются также характеристики отдельных твеновских персонажей и их прототипов и т. д.
15. Кончина автора «Гека Финна» вызвала широкие отклики в России. А.И. Куприн отозвался на нее некрологом «Умер король смеха»; интересные статьи посвятили ему К.Н. Чуковский, А. Аверченко. Его первые переводы появились на рубеже 1860—70-х годов; освещение творчества Твена русской дореволюционной критикой — тема, уже разработанная нашими учеными.
16. Ромм А.С. Марк Твен. — М., 1977, с. 11.
17. Цит. по: Балдицын П.В. «Parodia Sacra» позднего Марка Твена // Проблемы метода и жанра в зарубежной литературе. — М., 1988, с. 122.
18. Характеристика эпохи, в которую творил М. Твен, а также отдельных ее представителей дана в книге Б.А. Гиленсона «История американской литературы». — М., Академия, 2003, с. 144—176.
| К оглавлению | Следующая страница |
на правах рекламы
• https://i38.ru/dengi-potrebitel/eksperti-rasskazali-na-chem-chasche-vsego-ekonomyat-rossiyane
