«Перевод — это процесс межъязыковой и межкультурной коммуникации, при котором на основе целенаправленного переводческого анализа исходного текста создается вторичный, переводящий текст, заменяющий исходный в новой языковой и культурной среде» [25: 19].
«Каждый перевод субъективен в том смысле, в каком субъективен любой отрезок речи, являющийся результатом акта речи отдельного лица. Выбор варианта перевода в определенной степени зависит от квалификации и индивидуальных способностей переводчика. Однако субъективность перевода ограничена необходимостью воспроизвести как можно полнее содержание текста оригинала, а возможность такого воспроизведения зависит от объективно существующих и не зависящих от переводчика отношений между системами и особенностями функционирования языков. Таким образом, перевод представляет собой субъективную реализацию переводчиком объективных отношений» [93: 92].
Задача переводчика — передать средствами другого языка целостно и точно содержание подлинника, сохранив его стилистические и экспрессивные особенности. Под «целостностью» перевода понимается единство формы и содержания на новой языковой основе. Если критерием точности перевода является тождество информации, сообщаемой на разных языках, то целостным (полноценным или адекватным) можно признать лишь такой перевод, который передает эту информацию равноценными средствами. Иначе говоря, перевод должен передавать не только то, что выражено в нем, но и так, как это выражено в нем. Это требование относится как ко всему переводу данного текста в целом, так и к отдельным его частям.
Проблема адекватности перевода, пожалуй, одна из самых острых в науке сегодня, так как перевод «представляет собой процесс творческого характера, поскольку те абстракции, которые объединяет в систему грамматика каждого языка, не могут адекватно идентифицировать друг друга в двух, трех и более языках, выступающих в роли языков-переводов и соответственно — языков-основ, поэтому актуальным вариантом... выступает метаметаязык, возникающий на базе метаязыков в процессе перевода; метаязыка-основы и метаязыка-перевода» [88: 511].
Понятие «адекватность перевода» содержит два важных момента: точность, тождественность перевода, связанная с передачей содержания, и соответствие, связанное с передачей словесной формы и составляющее зазор свободы творчества переводчика. Не подлежит сомнению роль интуиции в процессе перевода, так как «без ментальных образований в реализации метаязыков процесса перевода трудно объяснить, почему переводчик избрал эту семантическую аспектность перевода, а не иную более важную» [88: 515]. Переводчик выражает определенный уровень ментальности в метаязыке перевода и предполагает, что в похожих ситуациях при переводе возникает возможность возврата к уже найденному им оптимальному решению выбора данного метаметаязыка и фактически моделирует метаязык, отражающий качественно-содержательный колорит языковой ментальности. «Однако восприятие мира происходит непосредственно; люди лишь обладают некоторыми внутренними репрезентациями этого мира» [88: 517].
По словам А.А. Швейцера, «...перевод адекватен тогда, когда переводческое решение в достаточной мере соответствует коммуникативным условиям» [134: 97]. Таким образом, решения, принимаемые переводчиками, оказывают существенное влияние на коммуникативные условия при переводе, и с этих позиций можно судить об адекватном соответствии того или иного перевода авторскому тексту.
Однако необходимо подчеркнуть, что адекватность представляет более абстрактное понятие, оно довольно спорно и обусловлено тем, какую специфическую коммуникативную цель преследует перевод. Понятие коммуникативной цели уже само по себе накладывает отпечаток на переводческую деятельность, так как включает в себя аспекты культуры, норм и литературных традиций исходного языка. Поэтому перевод, адекватный с одной из этих позиций, может быть абсолютно неадекватным с другой.
С точки зрения лингвистики в любом тексте перевода высокая степень адекватности и эквивалентности не всегда достижима. Эти два понятия необходимы лишь для того, чтобы текст был признан переводом. Сам термин «перевод» (в смысле «текст перевода»), являясь в основном функциональным, указывает на то, что данный текст претендует на «взаимозаменяемость с каким-то текстом на ином языке, что он служит «репрезентантом» оригинала» [63: 157].
Поскольку задачей данной работы является исследование проблемы лексико-семантических аспектов перевода, то детальному рассмотрению подверглась лишь одна категория соответствий — лексические трансформации.
Различия в смысловой структуре слова — в его семном составе и семантическом объеме, и различные нормы сочетаемости в английском и русском языках требуют широкого применения лексических трансформаций.
Термином «эквивалентность» условно характеризуются определенного типа соответствия между лексическими единицами разных языков, а не их абсолютная равнозначность и «равнофункциональность». По этому поводу Найда пишет, что «нет точных соответствий между соотносительными словами в различных языках; принцип эквивалентности как в словарях, так и в переводах не может быть абсолютным» [85: 50].
Такое понимание эквивалентности доказывает соотносимость языковых элементов, возможность перевода с одного языка на другой и вместе с тем не снимает и не игнорирует национального своеобразия разных аспектов английского и русского языков.
Перевод рассматривается как некая трансформация, при которой сохраняется неизменным семантический инвариант, то есть содержание оригинала, а форма его выражения — поверхностная структура — может подвергаться изменениям [17: 60]. В данном случае под содержанием оригинала понимается «вся передаваемая информация, включая как предметно-логическое (денотативное), так и коннотативное значение языковых единиц, составляющих переводимый текст, а также прагматический потенциал текста» [62: 234]. Своеобразие лексико-семантического аспекта каждого языка прежде всего проявляется в типе смысловой структуры слова. Любое слово, то есть лексическая единица, не является чем-то обособленным. Всякое слово есть часть лексической системы языка, ее составной элемент. Этим объясняется своеобразие семантической структуры слов в разных языках. Каждое слово осуществляет понятие о предмете, им обозначаемом. В семантике слова отражаются различные признаки предмета, его свойства и связи его значения с обозначаемыми объектами. В семантике слова отражено видение мира, свойственное данному языку, вернее, носителям данного языка. При познавании действительности могут быть выделены различные признаки одного и того же объекта — денотата, что находит свое отражение в семантической структуре соответствующего слова. Но несмотря на выделение различных признаков, оба языка в равной степени адекватно отражают одно и то же явление действительности. Здесь можно привести слова Г.В. Колшанского: «Пресловутое сравнение обозначений цветов спектра в различных языках больше всего свидетельствует не о субъективности членения действительности, а об адекватном отражении в лексической системе объективно существующего спектра» [61: 28]. Поэтому сложной задачей для перевода является передача стилистических приемов, основанных на игре слов, если в соответствующих словах обоих языков выделены различные признаки.
Второй причиной, вызывающей лексические трансформации, является разница в смысловом объеме слова. В каждом языке слово живет своей жизнью, тесно связанной со своеобразием лексико-семантической системы данного языка. Оно может иметь различные виды лексических значений (лексико-семантических вариантов), оно может расширять свое значение, делать его более конкретным или абстрактным.
Третьей причиной, вызывающей необходимость в лексических трансформациях, является различие в сочетаемости. Слова находятся в определенных для данного языка связях. Важно отметить, что сочетаемость слов имеет место в случае совместимости обозначаемых ими понятий. Эта совместимость в разных языках, очевидно, бывает разная, и то, что возможно в одном языке, является неприемлемым в другом.
Не меньшее значение имеет и привычное для каждого языка употребление слова. Оно связано с историей развития данного языка, формированием и развитием его лексической системы. В каждом языке вырабатываются своеобразные клише, как бы готовые формулы, слова и сочетания слов, используемые говорящими на данном языке. Последние не являются фразеологическими единицами, но обладают полной завершенностью и в отличие от фразеологических единиц и устойчивых сочетаний никогда не нарушаются введением дополнительных слов или подстановкой одного из компонентов.
Раскрытие в переводе контекстуальных значений часто подчинено определенным логико-семантическим закономерностям. Связь между логикой и переводом определяется следующим образом: «Неявными определениями мы пользуемся, например, и тогда, когда при чтении книг нам требуется определить значение незнакомого термина. Этого мы достигаем с помощью анализа того контекста, в котором употребляется данный термин. В процессе этого анализа мы устанавливаем различные смысловые связи и отношения между термином, значение которого требуется определить, и другими словами, значение которых нам хорошо известно. Подобные случаи очень часто встречаются при переводе с иностранного языка на родной» [62: 138].
Приемы логического мышления, с помощью которых мы раскрываем значение иноязычного слова в контексте и находим ему русское соответствие, не совпадающее со словарным, принято называть лексическими трансформациями. В семантическом отношении сущность трансформаций заключается в замене переводимой лексической единицы словом или словосочетанием иной внутренней формы, актуализирующим ту слагаемую иностранного слова (ту сему), которая подлежит реализации в данном контексте. В общем можно выделить семь разновидностей лексических трансформаций:
1. дифференциация значений;
2. конкретизация значений;
3. генерализация значений;
4. смысловое развитие;
5. антонимический перевод;
6. целостное преобразование;
7. компенсация потерь.
Все лексические трансформации основываются на формально-логических отношениях между понятиями. Различия внутренней формы слов, обозначающих одни и те же понятия в разных языках, обусловливают необходимость учета особенностей каждого языка при выборе приемов трансформаций. Однако все перечисленные категории трансформаций наблюдаются при переводе с любого языка на любой. Универсальными являются и формально-логические категории как приемы логического мышления. Таких категорий насчитывается пять: отношения равнозначности, подчинения, контрадикторности, перекрещивания и внеположенности.
Приемы трансформаций имеют творческий характер, но если результат равнозначности приобретает в силу своей оптимальности абсолютное значение, он может быть зафиксирован в словаре как эквивалент.
«Отношение подчинения между понятиями имеет место..., когда объем одного понятия составляет лишь часть другого понятия». Эта формально-логическая категория является основой трех взаимосвязанных приемов лексических трансформаций: дифференциации и конкретизации значений в переводе посредством сужения и генерализации значений посредством расширения понятий.
В основе переименования (семантических трансформаций), так же как и (в семасиологическом плане) в основе изменений значения, таких как, например, расширение, сужение, различные виды переноса, лежат формально-логические закономерности мышления, отношения между понятиями. Распространенность приемов дифференциации и конкретизации при переводе английского языка на русский язык объясняется обилием в английском языке слов с широкой семантикой, которым нет прямого соответствия в русском языке. Обычно приемы дифференциации и конкретизации значений сопутствуют друг другу. Дифференциация без конкретизации возможна, когда нужно передать значение широкого абстрактного понятия без его уточнения в переводе.
В отличие от дифференциации, которая возможна и без конкретизации значения, последняя всегда сопровождается дифференциацией и невозможна без нее. Как правило, лексике русского языка свойственна большая конкретность, чем соответствующим лексическим единицам английского языка. Например, английское обобщающее существительное child употребляется гораздо чаще, чем соответствующее русское слово ребенок. Обычно оно передается в переводах конкретными существительными мальчик или девочка, сын или дочь.
At last the enemy's mother appeared, and called Tom a bad, vicious, vulgar child... (с. 15)
| Перевод 1 (с. 25) | Перевод 2 (с. 103) |
| Наконец появилась мамаша неприятеля, обозвала Тома скверным, грубым, невоспитанным мальчишкой... | Наконец появилась мамаша врага, обозвала Тома гадким, испорченным, грубым мальчишкой... |
...and the shabbier and shabbier his own outfit seemed to him to grow (с. 12).
| Перевод 1 (с. 22) | Перевод 2 (с. 100) |
| ...и тем более жалким казался ему его собственный костюм | ...тем обтерханнее казался ему его собственный костюм |
Контекст подсказал переводчикам и следующие значения обобщающего существительного crowd:
The crowd filled up the aisle (с. 40)
| Перевод 1 (с. 48) | Перевод 2 (с. 125) |
| Прихожане заполнили оба придела. | Молящиеся мало-помалу заполнили все приделы. |
В английском языке широко распространена конкретизация глаголов «говорения» to say и to tell, которые могут переводиться на русский язык не только как говорить или сказать, но и конкретными «промолвить», «повторить, «заметить», «утверждать», «сообщать» и так далее. Например:
So he went away, but he said he «lowed» to «lag» for that boy (с. 15).
| Перевод 1 (с. 25) | Перевод 2 (с. 103) |
| И он убрался, предупредив, чтоб ее сынок больше ему не попадался. | Том ушел, но, уходя, пригрозил, что будет бродить поблизости и задаст ее сыночку как следует. |
Английский глагол to die имеет гораздо более широкое употребление, чем русский глагол умирать, и часто тоже требует конкретизации при переводе. Например:
...and the voice of distress quickly thinned away and died in the distance (с. 45).
| Перевод 1 (с. 52) | Перевод 2 (с. 130) |
| ...и вой, полный скорби, все ослабевая, замер где-то в отдалении | ...вой, полный мучительной скорби, слышался все тише и тише и наконец замер вдали. |
При описании ситуации в английском языке могут выбираться так называемые широкозначные глаголы типа be, have, come, get, make, take, do, go. В соответствующих русских высказываниях отраженное сказуемым действие описывается посредством видовых признаков с использованием глаголов, обозначающих конкретные, частные понятия. Например:
Sunday morning was come, and all the summer world was bright and fresh, and brimming with life (с. 17).
| Перевод 1 (с. 25) | Перевод 2 (с. 103) |
| Наступило субботнее утро, и все в летнем мире дышало свежестью, сияло и кипело жизнью. | Наступила суббота. Летняя природа сияла — свежая, кипящая жизнью. |
Presently he bethought himself of a treasure he had, and got it out (с. 44).
| Перевод 1 (с. 51) | Перевод 2 (с. 129) |
| Но вдруг он вспомнил, какое у него имеется сокровище, и извлек его на свет. | Вдруг он вспомнил, какое у него в кармане сокровище, и поспешил достать его оттуда. |
The first thing the beetle did was to take him by the finger (с. 44).
| Перевод 1 (с. 51) | Перевод 2 (с. 129) |
| ...жук первым долгом впился ему в палец. | Первым делом жук вцепился ему в палец. |
As he went out of the door, he said... (с. 10)
| Перевод 1 (с. 21) | Перевод 2 (с. 99) |
| Выбегая за дверь, он крикнул... | Убегая из комнаты, он тихо сказал... |
...and the gladness went out of nature... (с. 16)
| Перевод 1 (с. 25) | Перевод 2 (с. 103) |
| ...и всякая радость отлетела от него. | ...и радость в одно мгновенье улетела у него из души. |
The neighbouring spectators shook with a gentle inward joy, several faces went behind fans and handkerchiefs (с. 45).
| Перевод 1 (с. 52) | Перевод 2 (с. 129) |
| Зрители по соседству тряслись от смеха, некоторые уткнулись в платки, женщины закрылись веерами. | Те, что сидели поблизости, тряслись от беззвучного смеха, многие лица скрылись за веерами и носовыми платками. |
Прием генерализации значений противоположен приемам конкретизации и дифференциации, так как он заключается в замене частного видового понятия родовым. При переводе с английского языка на русский он применяется гораздо реже, чем дифференциация и конкретизация. Это связано с тем, что английская лексика чаще имеет более абстрактный характер, чем русские словам относящиеся к тому же понятию. Иногда генерализация применяется в соответствии со стилистическими нормами, принятыми в русском языке и литературе. Например, в художественных произведениях на русском языке не принято с пунктуальной точностью указывать рост и вес персонажей. A young man of six feet, two inches в переводе окажется молодым человеком выше среднего роста.
Прием смыслового развития заключается в замене словарного соответствия при переводе контекстуальным, логически связанным с ним. Сюда относятся различные метафорические и метонимические замены, производимые на основе категории перекрещивания. «Отношения перекрещивания имеют место, когда лишь часть объема одного понятия входит в объем другого понятия и в свою очередь, часть объема второго понятия входит в объем первого понятия» [104: 45].
Если учесть, что все знаменательные части речи делятся на три категории: предметы, процессы и признаки, то в ходе перевода наблюдается поразительное разнообразие замен как внутри каждой категории, так и между различными категориями. Для передачи одного и того же содержания средствами другого языка часто безразлично, какой формой слова будет выражено это содержание. Предмет может быть заменен его признаком, процесс предметом, признак предметом или процессом и так далее. Под процессом имеется в виду действие или состояние.
Когда прием смыслового развития применяется при переводе глагольных сочетаний, можно наметить четкие закономерности замен и установить взаимосвязи между процессом (действием или состоянием), его причиной или следствием. Например:
Mary took his book to hear him recite... (с. 29)
| Перевод 1 (с. 38) | Перевод 2 (с. 115) |
| Мэри взяла у него книжку, чтобы выслушать урок. | Мэри взяла у него книгу и стала спрашивать урок. |
В переводе 2 наблюдается замена причины действия (to hear him recite) процессом (стала спрашивать).
Антонимический перевод, который, по существу, является крайней точкой приема смыслового развития, представляет собой замену какого-либо понятия, выраженного в подлиннике, противоположным понятием в переводе с соответствующей перестройкой всего высказывания для сохранения неизменного плана содержания. Антонимический перевод полностью основывается на формально-логической категории контрадикторности.
«Отношения контрадикторности (или отрицания понятий) имеют место между понятиями, которые получаются друг из друга путем операции отрицания». Однако при антонимическом переводе категория контрадикторности включает не только отрицание, но и противопоставление. В большинстве случаев использование противоположного понятия в переводе влечет за собой замену утвердительного предложения отрицательным или отрицательного — утвердительным.
His road and his ferule were seldom idle now (с. 54).
| Перевод 1 (с. 43) | Перевод 2 (с. 219) |
| Розга и линейка никогда не лежали без дела. | Розги и линейка редко лежали теперь без работы. |
But Jim was only a human — this attraction was too much for him (с. 17).
| Перевод 1 (с. 27) | Перевод 2 (с. 105) |
| Джим был всего-навсего человек — такой соблазн оказался ему не по силам. | Джим был всего только человек и не мог не поддаться такому соблазну. |
...but now it did not strike him so (с. 16).
| Перевод 1 (с. 26) | Перевод 2 (с. 104) |
| ...но сейчас он посмотрел на это дело иначе. | ...но сейчас он взглянул на это дело иначе. |
But the pathos, the lesson, the moral of the great spectacle were lost upon the boy (с. 44).
| Перевод 1 (с. 51) | Перевод 2 (с. 128) |
| Но вся возвышенная мораль и поучительность этого величественного зрелища пропали для Тома даром. | Пафос и мораль этого зрелища нисколько не тронули Тома. |
*...he had only reached middle age and there was no sign of feebleness in his muscle (с. 154).
| Перевод 1 (с. 143) | Перевод 2 (с. 219) |
| ...лет ему было не так уж много, его мускулы нисколько не ослабели. | ...мускулы у него были здоровые, так как до старости ему было далеко. |
Отрицание в английском языке может выражаться разными средствами, например, при помощи союза without.
The master... finally moved away to his throne without saying a word (с. 58).
| Перевод 1 (с. 63) | Перевод 2 (с. 141) |
| Учитель... отошел прочь, к своему трону, так и не сказав ни слова. | Учитель... так же безмолвно направился к своему трону. |
Эффективность, закономерность и частота употребления антонимического перевода отмечается также и при переводе пословиц, поговорок.
...old fools is the biggest fool there is (с. 8).
| Перевод 1 (с. 19) | Перевод 2 (с. 97) |
| ...нет хуже дурака, чем старый дурак. | ...нет хуже дурака, чем старый дурень. |
В примере [*] наблюдается еще одна лексико-грамматическая трансформация — экспликация или описательный перевод. При экспликации лексическая единица иностранного языка заменяется словосочетанием, эксплицирующим ее значение, то есть дающим более или менее полное объяснение или определение этого значения на языке перевода. Однако недостатком описательного перевода является его громоздкость и многословность. Сравнить:
| Оригинал | Перевод 1 | Перевод 2 |
| ...he had only reached middle age | ...лет ему было не так уж много | до старости ему было еще далеко |
«Отношения внеположенности имеют место, когда объемы двух понятий полностью исключают друг друга и при этом не исчерпывают области предметов, о которой ведется рассуждение. Объемы же понятий исключают друг друга в тех случаях, когда множества, соответствующие понятиям, не имеют общих элементов» [104: 52].
Эта формально-логическая категория является основой двух приемов лексических трансформаций — целостного преобразования и компенсации потерь. «Отношения внеположенности лежат в основе процесса смещения, то есть использования для наименования данного понятия названия смежного понятия в пределах одного родового понятия» [104: 52].
Прием целостного преобразования также является определенной разновидностью смыслового развития, но в отличие от антонимического перевода обладает большей автономностью и обнаруживает в значительно меньшей степени логическую связь между планами выражения иностранного языка и языка перевода. Этот прием осуществляется в рамках либо перекрещивания, либо внеположенности. Прием целостного преобразования можно кратко определить как синтез значения без непосредственной связи, с анализом. Преобразуется внутренняя форма любого отрезка речевой цепи — от отдельного слова, большей частью сложного, до синтагмы, а порой и целого предложения. Причем преобразуется не по элементам, а целостно, так, что видимая связь между внутренней формой единиц иностранного языка и языка перевода уже не прослеживается. Это, конечно, не означает, что процесс целостной трансформации лишен логико-семантической основы, в противном случае замена внутренней формы в процессе перевода привела бы к нарушению адекватности. Этой основой служит соотнесенность исходной и преобразованной единицы перевода к одному и тому же отрезку действительности. Если не всегда можно проследить до конца весь ход замещения сем в процессе целостного преобразования, то эквивалентность плана содержания и адекватность планов выражения каждый раз должны свидетельствовать о закономерности применения этого приема трансформации. В романе «Приключения Тома Сойера» особенно часто этот прием встречается в диалогической речи, то есть в живом разговорном языке.
Например:
| № | Оригинал | Перевод 1 | Перевод 2 |
| 1 | There, now! (с. 12) | ...вот тебе! (с. 23) | Вот тебе! Ну! (с. 101) |
| 2 | I wisht I only had half your chance (с. 84) | ...хоть бы мне в половину быть таким хорошим, как ты! (с. 23) | ...хотел бы я хоть в половину быть таким хорошим, как ты! (с. 162) |
| 3 | Oh, Lordy, I'm thankful (с. 84) | Ну, слава богу (с. 85) | Господи, как я рад! (с. 161) |
| 4 | Blame it (с. 61) | — | Эх ты... (с. 143) |
| 5 | Oh, Tom, I reckon we're goners (с. 84) | Ну, Том, плохо наше дело (с. 85) | Ох, Том, мы пропали! (с. 162) |
| 6 | It's a trade (с. 54) | По рукам! (с. 60) | Значит, по рукам! (с. 138) |
| 7 | Why, how you talk! (с. 54) | Чепуху ты говоришь! (с. 60) | Глупости! (с. 137) |
| 8 | Dad fetch it! (с. 84) | Пропади все пропадом! (с. 85) | Так мне и надо! (с. 162) |
| 9 | Tom Sawyer, you're just old pie 'longside o'what I am (с. 84) | Да что ты, Том Сойер! По сравнению со мной ты просто ангел (с. 23) | Ты, Том Сойер, черт возьми, сущий ангел в сравнении со мной! (с. 23) |
| 10 | By hokey (с. 81) | А ведь ей-богу... (с. 83) | Черт возьми... (с. 159) |
| 11 | He'd kill us some other time or other, just as dead sure as we're a lying here (с. 80) | Он же нас убьет, не теперь, так после, это как пить дать (с. 82) | Тогда уж нам смерть неминуемая. И то также верно, как и то, что мы лежим на полу сейчас. (с. 159) |
| 12 | It make my flash crawl to hear you (с. 48) | Просто мороз по коже тебя слушать (с. 54) | Меня прямо мороз по коже подирает от твоих стонов (с. 132) |
| 13* | Anybody that'll take a dare will steel sheep (с. 14) | Попробуй только, не обрадуешься! (с. 24) | Горе тому, кто перейдет за эту черту! (с. 102) |
| 14 | Oh, come now (с. 19) | Да брось ты (с. 29) | Да что ты? (с. 107) |
| 15 | Never you mind, Tom (с. 29) | Не все ли тебе равно (с. 39) | Уж об этом не беспокойся, Том (с. 116) |
| 16 | Aw-take a walk! (с. 13) | Пошел к черту! (с. 23) | Ладно, проваливай! (с. 101) |
| 17 | I've seen whole families in same fix (с. 13) | ...видали мы таких! (с. 23) | Видали мы таких! (с. 101) |
| 18 | There's no getting around it (с. 22) | Нечего сказать... (с. 32) | Вот уж никогда не подумала бы (с. 109) |
| 19 | If I don't, blame my cats! (с. 11) | Будет помнить! (с. 21) | ...будет ему хороший урок (с. 99) |
| 20 | You're a kind of a singed cat... (с. 10) | — | ...ты порядочный плут (с. 99) |
Приведенные примеры показывают, что эти разговорные соответствия в большинстве своем не имеют общих семантических компонентов и обладают различной внутренней формой и в то же время передают одно и то же содержание средствами разных языков.
Переводы 1, 2 фрагмента оригинального текста (п. 13*) Anybody that'll take a dare will steel sheep сделан при помощи приема смыслового развития: русское соответствие является заменой самого процесса (will steel sheep) его следствием (не обрадуешься; горе тому...). Однако отсутствие общих компонентов между английским и русским соответствием дает право считать, что переводы произведены путем целостного преобразования.
«В практике перевода встречается ряд случаев, когда не воспроизводится совсем или заменяется формально далеким тот или иной элемент подлинника, пропускается то или иное слово, словосочетание, но невозможность передать отдельный элемент, отдельную особенность оригинала также не противоречит принципу переводимости, поскольку последний относится ко всему произведению, как целому. Конечно, целое существует не как какое-то абстрактное понятие, — оно состоит из конкретных элементов, которые, однако, существенны не каждый в отдельности и не в механической своей совокупности, а в системе, образуемой их сочетанием и составляющей единство с содержанием произведения. Отсюда — возможность замен и компенсаций в системе целого, открывающей для этого разнообразные пути; таким образом, утрата отдельного элемента, не играющего организующей роли, может не ощущаться на фоне общего целого, он как бы растворяется в этом целом или заменяется другими элементами, иногда и не заданными оригиналом.
Отправным моментом для определения роли отдельного элемента в подлиннике, необходимости точной его передачи, а также возможности или закономерности его пропуска или замены является соотношение содержания и формы в их единстве» [104: 147].
Таким образом, компенсацией потерь в переводе следует считать замену непередаваемого элемента подлинника элементом другого порядка в соответствии с общим идейно — художественным характером подлинника там, где это представляется удобным по условиям русского языка. Между Томом Сойером и Геком Финном (в сцене обмена клеща) происходит следующий диалог:
— I don't know. I don't want to sell him.
— All right. It's a mighty small tick, anyway (с. 53).
| Перевод 1 (с. 60) | Перевод 2 (с. 138) |
| — Не знаю. Не хочется продавать.
— Не хочешь — не надо. Да и клещ уж очень маленький. |
— Не знаю. Неохота его продавать.
— Ну и не надо! Да и клещ-то крохотный! |
Прямое соответствие все хорошо, все в порядке не соответствовало бы состоянию Тома, разочарованного отказом Гека уступить ему клеща.
Наиболее рельефно прием компенсации можно видеть в переводе «поэмы» (глава 22, сцена выпускных экзаменов). Стихотворению предшествует авторская ремарка, в которой Марк Твен обозначает свои позиции, свое отношение и к происходящему на школьной сцене, и к вопросу школьного образования в стране в целом. Таким образом, переводчик, как и читатель, готов к той тональности, в которой прозвучит «поэма». Объем подлинника и переводов не позволяют цитировать их полностью, поэтому в данном исследовании приводится лишь сопоставительный анализ подлинника и переводов с фрагментами оригинального текста и переводческих соответствий.
При сопоставительном анализе оригинального текста и перевода 2 выявлено, что переводчик, стремясь сохранить эмоциональный, экспрессивный уровень подлинника и не нарушить план содержания, использует прием опущения (пропуска) отдельных элементов оригинального текста. Так, в переводном тексте отсутствуют:
Sad, yes;
Have roamed & read;
Aurora 's beam;
I yield these sighs;
Whose vales I leave, whose spires fade fast from me;
...eyes, and heart.
Переводческие расширения немногочисленны: прощаясь с тобой; судьба. Однако, на наш взгляд, слащаво-сентиментальная картина, подсказанная автором, в переводе 2 передана не менее отчетливо, чем в подлиннике.
Сравните:
| Оригинал (с. 139) | Перевод 2 (с. 223) |
| do swell (волновать) [27: 583] | зажечь |
| burning recollections (волнующие воспоминания) [27: 199; 315] | скорбь |
| listen (слушать) [27: 805] | внимать |
| warring floods (бушующие потоки) [27: 758; 529] | бурливые волны |
| cold (безучастный, равнодушный) [27: 276] | бессердечный |
Даже в оригинальном тексте избитость, «истертость» лексики «поэмы» не столь выражена, как в переводе 2.
Сравнить:
| Оригинал (с. 139) | Перевод 2 (с. 223) |
| I love thee well | И хоть ты мне мила |
| And burning recollections throng my brow | И в душе моей скорби гнездятся |
Апогеем слезливой сентиментальности, наигранных чувств и эмоций являются последние две строчки «поэмы»:
| Оригинал (с. 139) | Перевод 2 (с. 223) |
|
|
Переводчику удалось подобрать очень емкое, отвечающее всей тональности «поэмы», прилагательное — бессердечная, что в сочетании с французским словом tete превращает всю фразу в нонсенс, а саму «поэму» — в насмешку над «тщательно взлелеянной меланхолией». Таким образом, перевод 2 может служить образцом применения переводчиком приема компенсации потерь.
Приемом компенсации воспользовался также и переводчик 1 при переводе данного стихотворения. При сопоставлении оригинального текста стихотворения и перевода выявлено, что в переводе 1 отсутствуют строки подлинника:
1. полностью — №№ 3—8, 11, 12.
2. частично — №№ 14, 16.
3. строки №№ 9, 10, 15, 16 в переводе объединены.
Строки перевода Алабама, тебе шлю любовь и привет; О долинах твоих я горюю являются переосмыслением переводчиком всего стихотворения в целом, так как в оригинальном тексте стихотворения эти строчки отсутствуют. Заключительные строки переводческого стихотворения (№№ 7 и 8) демонстрируют, насколько по-разному переводчик 1 и переводчик 2 «чувствуют» подлинник.
Сравнить:
And cold must be mine eyes, & heart, & tete,
When, dear Alabama! They turn cold on thee!
| Перевод 1 (с. 147) | Перевод 2 (с. 223) |
|
|
Оба перевода оригинального текста выполнены с помощью приема компенсации потерь, который позволил переводчикам, хоть и, на наш взгляд, с разной степенью художественности, реализовать замысел автора: слащавость, сентиментальность, «навязчивая мораль» присущи обоим переводческим текстам.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
