Россия всегда находилась в поле зрения Твена. Правда, он посетил ее только однажды. Побывал в Севастополе, Ялте и Одессе, вместе с делегацией был принят царем Александром II; об этом рассказано в книге «Простаки за границей». В целом, русские, солидаризировавшиеся с делом Севера, люди доброжелательные и гостеприимные, вызвали у Твена симпатии. В дальнейшем однако Россия стала ассоциироваться у него с царским режимом, олицетворявшем несвободу и всевластие, абсолютно неприемлемыми для Твена, убежденного демократа.
Представления о России у Твена, да и других демократически настроенных американцев были навеяны книгами известного публициста и путешественника Джорджа Кеннана (1845—1924 гг.), (дальнего родственника и историка Джорджа Ф. Кеннана-младшего), который в 1885—1886 гг. обследовал русские каторжные тюрьмы и места ссылки. Его наблюдения были отражены в его вызвавшей сильный общественный резонанс двухтомной книге «Сибирь и система ссылки» (1891 г.).
Кеннан был гостем Толстого в Ясной поляне, состоял с ним в переписке. Толстой писал Кеннану по поводу его сибирских очерков: «Очень, очень благодарен вам, как и все живые русские люди, за оглашение совершающихся в теперешнем царствовании ужасов». Книга Кеннана, произведшая «шум в Европе» упоминается на страницах романа Толстого «Воскресение». Она была известна Твену, полагавшему, что только в «аду» можно найти подобие царскому правительству.
Об угнетении русского народа говорит Янки, герой твеновского романа в главе 30-й. Интересным образом это замечание связано с романом Твена «Американский претендент», один из персонажей которого, полковник Селлерс, в главе 18-й, как отмечено, излагает план освобождения России. Его идеи напоминают замысел Хенка Моргана из «Янки» революционизировать Англию шестого века. Селлерс намерен сначала купить Сибирь, учредить там республику, привлечь в этот регион наиболее способных и благородных людей из числа заключенных. Он объясняет, что характерная для России практика ссылать любого умного человека в Сибирь имеет своим результатом то, что интеллектуальная и образовательная планка в России понизится до того уровня, который выгоден самодержцу.
Взгляды Твена на Россию отличаются известной прямолинейностью, односторонностью, особенно в свете современных воззрений на отечественную историю, и должны быть рассмотрены в историческом контексте. В 1890-е гг. Твен общался с некоторыми русскими революционерами, находившимися в эмиграции, народниками, эсерами, непреклонными противниками царизма. Твен разделял их воззрения относительно необходимости, если не насильственной смены царского режима, то глубокой демократизации жизни в России; одним из актов подобной демократизации явился Манифест 1905 г., который Твен еще застал.
В октябре 1890 г. он написал пространное письмо С.М. Степняку-Кравчинскому (1851—1895 гг.), русскому писателю и революционеру-народнику, долгое время находившемуся в эмиграции в Англии, где он издавал журнал «Свободная Россия». Степняк пригласил Твена выступить на страницах журнала. В 1891 г. Степняк приехал в Америку с целью организации «Общества друзей русской революции», читал лекции, собирал средства, рассказывал о событиях, происходивших в России. В письме Твен безоговорочно солидаризируется с выступлениями противников режима, обрекающего народ на «безысходную нищету». Твен убежден, что «опрокинуть русский трон лучше всего было бы революцией», но поскольку устроить революцию невозможно, то следует прибегнуть к «динамиту». После этого трон останется вакантным. Цель — организовать республику, которая отвечает чаяниям народа, страдающего от тирании. Знаменательно однако, что это письмо, выдержанное в самых резких выражениях по адресу царизма, Твен все же не решился отправить.
Получив от Степняка его книгу «Подпольная Россия», Твен пишет в апреле 1891 г. еще одно письмо ее автору. Человек эмоциональный, всегда ценивший высокие порывы души, Твен нашел взволнованные слова в адрес тех, кто, как он полагал, пошел по стезе мученичества, желая благо народу: «Я прочитал "Подпольную Россию" от начала до конца с глубоким, жгучим интересом. Какое величие души! Я думаю, что только жестокий русский деспотизм мог породить таких людей! По доброй воле пойти на жизнь, полную лишений, и в конце концов на смерть только ради других, такого мученичества, я думаю, не знала ни одна страна, кроме России. История изобилует мучениками, но кроме русских, я не знаю таких, которые совсем ничего не получили бы взамен».
Видимо, здесь впервые возникла у Твена идея мученичества, самопожертвования, героического деяния. А это стало одним из толчков, побудивших в начале 1890-х гг. начать непосредственную работу над книгой о Жанне д'Арк.
Между тем, резкое неприятие Твеном царизма углублялось. Это нашло выражение в знаменитом памфлете «Монолог царя» (The Czar's Soliloquies), который был опубликован в 1905 г., в разгар революционных событий в России. До этого Твен не раз выражал нетерпение по поводу того, что русские медлят с выступлением против своих правителей.
Свидетельством интереса Твена к России стал и его рассказ «Просроченный паспорт» (The Belated Russian passport, 1902 г.). Твен следил за событиями русско-японской войны 1904—1905 гг. Когда в 1905 г. в Портсмуте при участии американского президента Т. Рузвельта был заключен мир между двумя странами, Твен не был этому рад. Он считал, что тем самым было отсрочено падение царизма. В известном рассказе «Путешествие капитана Стормфилда на небеса» — загробный мир предстает в виде авторитарного государства. Это «Россия, только еще хуже».
Твен и Горький. В отличие от многих своих современников, таких как Генри Джеймс, У.Д. Хоуэллс, С. Крейн, Драйзер, живо отозвавшихся на огромный успех русских классиков в США, сначала Тургенева, позднее Толстого и Достоевского, на рубеже веков — Чехова и Горького, — Твен прошел мимо этого важнейшего культурного явления. Его знания европейской литературы вообще не были основательными и всесторонними; он нередко предпочитал беллетристике исторические и публицистические книги. Тем не менее, знаменательной страницей русско-американских литературных отношений стала памятная встреча Твена и Горького. Она произошла в 1906 г. в Нью-Йорке, на банкете, устроенном в честь Горького, который приехал в США, в частности, для сбора средств в пользу русской революции. Эта цель была близка и понятна Твену. Сохранился «хрестоматийный» снимок, увековечивающий Твена и Горького. Осталась словесная зарисовка Твена, набросанная Горьким: «У него на крупном черепе великолепные волосы — какие-то буйные языки белого холодного огня. Из-под тяжелых всегда полуопущенных век виден умный и острый блеск серых глаз, но когда они взглянут прямо в твое лицо, чувствуешь, что все морщины в нем измерены и навсегда останутся в памяти этого человека». Твен на банкете выразил солидарность с русским народом, страдающим под гнетом царизма. Но насильственные методы русских революционеров Твен не одобрял.
Однако когда вскоре после приезда Горького в США американская пресса развязала против него обличительную компанию, поскольку писатель был вместе с М.Ф. Андреевой, не являющейся его официальной женой, в этот момент Твен промолчал. Обычно в отечественном твеноведении это молчание Твена (полагавшего, что Горький совершил опрометчивый поступок) рассматривался как недостаток гражданского мужества автора «Гека Финна». Однако дело обстояло несколько сложнее. Он не просто играл роль респектабельного джентльмена, «национального достояния», каким он стал к началу 1900-х гг. Примерный семьянин, Твен был искренне убежден в сакраментальности института брака и неприемлемости интимных отношений вне брачных уз1. Мы уже отмечали отсутствие (за несколькими исключениями) любовной тематики в его произведениях. Этот эпизод, однако, не охладил симпатий Горького к Твену, которого он высоко ценил как художника слова. Было немало общего в судьбе двух писателей, выходцев из самых глубин народной жизни. Их сближали и совпадения в биографиях, то, что для обоих «университетами» были скитания по США и России.
Примечания
1. Твен неодобрительно отзывался о поведении русского гостя: «Он швыряет свою шляпу в лицо общественности, а потом протягивает ее за подаянием».
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
