Опубликовав памфлет «В защиту генерала Фанстона», Твен в течение трех лет больше ничего не печатал об империализме, хотя продолжал много писать на эту тему. Среди подобных произведений, не увидевших света при его жизни, можно назвать повесть «Таинственный незнакомец», где тоже осуждается война и поджигатели войны. Никогда еще процесс вовлечения народа в поддержку неправой войны не был описан с таким блеском, как в следующем отрывке:
«Как всегда, группа крикунов начнет требовать войны. Церковь будет возражать, неуверенно и осторожно и то лишь вначале; огромная, тупая масса, составляющая большую часть населения, начнет протирать заспанные глаза, пытаясь уразуметь, для чего нужна война, и заговорит с искренним возмущением: «Она несправедлива и бесчестна и не вызвана никакой необходимостью».
Тогда группа крикунов примется вопить еще громче. Несколько честных людей, представляющих противоположную сторону, заспорят и выступят с осуждением войны — письменно и устно; оппозиционеров будут поначалу слушать и награждать аплодисментами, но это долго не продлится: их перекричат, аудитория мало-помалу поредеет, и слушатели утратят к ним интерес.
Пройдет еще немного времени, и вашему взору представится странное зрелище: ораторов начнут сгонять с трибун камнями и разгневанная толпа задушит свободное слово, и хотя эти люди в душе по-прежнему будут согласны с изгнанными ораторами, они не дерзнут заявить об этом. И вот уже вся нация — и церковь тоже — подхватит воинственный клич и будет кричать до хрипоты и творить самосуд над всяким честным человеком, осмелившимся открыть рот; и тогда уже не раздастся ни одного голоса протеста.
Затем государственные деятели начнут выдумывать дурацкие небылицы, сваливая вину на народ, подвергшийся нападению; каждый, обрадовавшись возможности усыпить этой ложью собственную совесть, будет внимательно слушать успокаивающие его речи, отвергая возражения противной стороны, и таким образом убедит себя, что война справедлива, и в результате этого чудовищного самообмана возблагодарит бога, ниспославшего ему наконец крепкий, безмятежный сон».
По иронии судьбы повесть «Таинственный незнакомец» Твена впервые увидела свет только в ноябре 1916 года в журнале «Харперс мансли». Очень скоро после ее опубликования американцы, отважившиеся протестовать против вступления их страны в первую мировую войну, подверглись гонениям и были брошены в тюрьмы.
В том же духе написана Твеном «Военная молитва», относящаяся к 1904—1905 годам. Она начинается описанием военного угара. В груди каждого «горел священный огонь патриотизма... в церквах священники верой и правдой служить отечеству и так пылко и красноречиво молили бога войны ниспослать нам помощь в правом деле, что среди слушателей не нашлось бы ни одного, который не был бы растроган до слез». Никто ни в чем не сомневался и ничего не порицал, «а те немногие опрометчивые люди, которые отваживались неодобрительно отозваться о войне и усомниться в ее справедливости, тотчас получали столь суровую и гневную отповедь, что ради собственной безопасности почитали за благо убраться с глаз долой и помалкивать».
В воскресенье утром в церкви собрались добровольцы. Они полны честолюбивых мечтаний о славе, ожидающей их в предстоящих битвах, родные и друзья гордятся ими, вызывая зависть тех, кто не имеет «братьев и сыновей, которых они могли бы послать на поле брани добыть отчизне победу или же пасть смертью храбрых». Начинается служба, священник и паства молятся о том, чтобы «всеблагой и милосердный отец наш оберегал наших доблестных молодых воинов, был бы им помощью, опорой и поддержкой в их подвигах во имя отчизны; чтобы он благословлял их и охранял в день битвы и в час опасности держал их в своей деснице, дал им силу и уверенность и сделал непобедимыми в кровавых схватках; чтобы помог он им сокрушить врага, даровал им, их оружию, их стране вечный почет и славу...»
Неожиданно в церковь входит высокий незнакомец в белой одежде и становится рядом со священником. Тот, не замечая его, в это время заканчивает молитву страстным призывом: «Благослови наше воинство, даруй нам победу, господи боже наш, отец и защитник земли нашей и нашего флага!» Незнакомец жестом руки отстраняет его, объясняя, что он посланец божий. Господь, говорит он, услышал молитву прихожан и готов ее исполнить, если желание их останется неизменным и после того, как он разъяснит им полный смысл этого моления. Бог поручил ему облечь в слова тайную часть их молитвы — «То, о чем священник и все вы в глубине души просили всевышнего».
Посланец бога просит прихожан выслушать, что, собственно, означает молитва о победе и «многие неназванные ее следствия, которые сопутствуют победе, должны ей сопутствовать, не могут не сопутствовать».
Вот эта тайная молитва:
«Господи боже наш, наши юные патриоты, кумиры сердец наших, идут в бой — пребудь с ними! В мыслях мы вместе с ними покидаем покой и тепло дорогих нам очагов и идем громить недругов. Господи боже наш, помоги нам разнести их солдат снарядами в кровавые клочья; помоги нам усеять их цветущие поля бездыханными трупами их патриотов; помоги нам заглушить грохот орудий криками их раненых, корчащихся от боли; помоги нам ураганом огня сровнять с землей их скромные жилища; помоги нам истерзать безутешным горем сердца их невинных вдов; помоги нам лишить их друзей и крова, чтобы бродили они вместе с малыми детьми по бесплодным равнинам своей опустошенной страны, в лохмотьях, мучимые жаждой и голодом, летом — палимые солнцем, зимой — дрожащие от ледяного ветра, вконец отчаявшиеся, тщетно умоляющие тебя разверзнуть перед ними двери могилы, чтобы они могли обрести покой; ради нас, кто поклоняется тебе, о господи, развей в прах их надежды, сгуби их жизнь, продли их горестные скитания, утяжели их шаг, окропи их путь слезами, обагри белый снег кровью их израненных ног! С любовью и верой мы молим об этом того, кто есть источник любви, верный друг и прибежище для всех страждущих, ищущих его помощи со смиренным сердцем и покаянной душой. Аминь».
(Помолчав немного.) Вы молились об этом; если вы все еще жаждете этого, — скажите! Посланец всевышнего ждет».
Твен заканчивает иронической фразой:
«Впоследствии многие утверждали, что это был сумасшедший, ибо речь его была лишена всякого смысла».
«Здесь я высказал правду, — промолвил Твен и положил «Военную молитву» к тем рукописям, которые не давал печатать, — ибо только мертвые могут говорить правду. Пусть это будет напечатано после моей смерти».
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
