До начала 70-х гг. Твен выступал по преимуществу как мастер малой формы: он показал себя превосходным новеллистом, мастером юмористического рассказа; рука «художника-миниатюриста» чувствуется и в «Простаках» и «Налегке», которые смонтированы как мозаика эпизодов, очерков, комических «историй». Но Твен развивался; успех двух очерково-документальных книг побудил писателя испытать силы в новом для себя уже чисто художественном, романном крупном жанре, ступив при этом на почву современности.
Роман «Позолоченный век» был снабжен подзаголовком: «Повесть наших дней». В романе Твен выступил в новом для себя качестве не только романиста, но и социального критика. К этому имелись серьезные причины.
Твен — художник формировался в период, последовавший за окончанием Гражданской войны. Крушение рабства открывало возможности для уверенного экономического роста страны. Индустриально-промышленные успехи молодого государства, технический прогресс — все это вселяло в писателя оптимизм, убежденность в коренных преимуществах американской демократии.
Однако вскоре обнаружились и негативные аспекты процветания, этого чуть ли не новоявленного «золотого века». Добытая после крушения рабства неограниченная свобода предпринимательства обернулась питательной средой для мошенников спекулянтов, любителей ловить рыбку в «мутной воде». Подкуп государственных чиновников, коррупция, «связка» большого бизнеса и законодателей сделались удручающей приметой времени. Коррупция была признана одним из опаснейших зол демократической системы. Начало 1870-х гг., время президента Улисса Гранта, героя Гражданской войны, ознаменовалось серией громких коррупционных скандалов, бурно обсуждавшихся прессой. Еще в бытность свою на «Диком Западе» Твен много писал о неблаговидных нравах местных политиков. Оказавшись на Востоке в центре политической жизни страны, Твен мог наблюдать все эти явления в укрупненном, общенациональном масштабе. «Золотой век» на деле оказался фальшивым; с легкой руки писателя он предстал как «позолоченный». В кратком предисловие к роману Твен прибегает к комической мистификации, уверяя, что в романе идет речь о «несуществующей стране». Но ирония Твена — на поверхности: «В стране, где никто не томится жаждой быстрого обогащения, где бедняки простодушны и довольны своей судьбой, а богачи щедры и честны; где общество сохраняет первозданную чистоту нравов, а политикой занимаются только одаренные и преданные обществу, в такой стране нет и не может быть материала для истории, подобной той, которую мы создали».
Свой первый роман Твен сочинил в соавторстве с Чарльзом Уорнером (1829—1900 гг.), к тому времени уже известным писателем, с которым Твен познакомился в Хартфорде. Уорнер был широко образован, выступал как опытный беллетрист, публицист, издатель и юрист. Видимо, Твен надеялся, что имя Уорнера придаст определенный вес его первенцу в романном жанре. Но Уорнер заметно уступал Твену в оригинальности и таланте, что определило очевидную неровность и рыхловатость книги. Роман состоял из двух частей и 63 глав; материал между соавторами был разделен примерно поровну.
Роман сложен по композиции, в нем несколько сюжетных линий и дается широкая панорама общественно-политической жизни Америки в начале 70-х гг. Как показал анализ текста, перу Уорнера принадлежат персонажи привлекательные и благородные, равно как описание ситуаций, явно мелодраматических. Среди целого ряда героев — Филипп Стерлинг, фигура, которой Уорнер придал автобиографические черты. Это честный предприниматель, не приемлющий морали ловкачей и спекулянтов. В своих коммерческих начинаниях, в разведке угольных месторождений он поначалу терпит неудачу, но в итоге его усилия оказываются вознагражденными.
События в романе развертываются после окончания Гражданской войны. «Сквайр» Ходкинс вместе с семьей переезжает из Теннесси в маленькой поселок в Миссури, прельстившись эфемерным проектом своего воображаемого друга полковника Селлерса. Во время поездки Ходкинс находит и берет на воспитание двух детей, Клару и Лауру.
По происшествию Ходкинс, купивший пустующие земли в надежде разбогатеть, теряет почти все свое состояние. После смерти Ходкинса семья переезжает на Восток. Между тем Лаура, выросшая красавицей, знакомится с авантюристом полковником Селби, который ее соблазняет, обещав жениться, а затем бросает, поскольку связан узами брака. Новый роман Лауры происходит с Гарри Брайерли, компаньоном Селлерса в очередной афере последнего в сфере железных дорог. На этот раз Лаура, приобретя жизненный опыт, использует Брайерли в своих целях.
Переломной оказывается встреча Лауры с сенатором Дильворти. Зачарованный ее красотой, он приглашает Лауру и ее сводного брата Клая в Вашингтон. Он осыпает Лауру подарками, и она превращается в светскую даму, предмет всеобщего поклонения и восхищения. Когда появляется ее первый любовник Селби, она возобновляет с ним связь, но после того, как Селби вновь намерен ее бросить, убивает его. Происходит громкий процесс, завершающийся оправданием Лауры. Но пережитое тяжело на ней отражается: она умирает от сердечного приступа.
Таков вкратце сюжет, в котором присутствуют мелодраматизм и развлекательность не самой высокой пробы, заметная ходульность образа Лауры, — все это не относится к сильным сторонам романа, произведения художественно неровного.
Самое значительное в «Позолоченном веке» — это сатирические мотивы и образы, в создании которых заметна рука Твена. Одним из важных сюжетных эпизодов — обстоятельства, связанные со строительством несуществующего города Наполеона и законопроектом о финансировании негритянского университета. Ряд красноречивых сцен демонстрирует «механику» законотворческой работы, выгодной финансовым кругам. «Утвердить ассигнования в конгресс стоит немалых денег», — таков один из тезисов в романе. Влиятельное лицо с Уолл-стрит излагает на сей счет программу, в которой расписана «смета» расходов, т. е. сумм выделенных на подкуп членов бюджетных комиссий, сенаторов, «кулуарных деятелей», на обработку законодателей с «незапятнанной» репутацией, «придающих полезную, нужную делу окраску», на рекламу, на влиятельных правительственных чиновников и др. Как легко удостовериться, подобная «технология» лоббирования представляет далеко не исторический интерес, имеет отношение не только к Америке 70-х гг. XIX века.
Полковник Селлерс. Фантазии Твена мы обязаны и появлением на страницах романа двух наиболее выразительных образов, которые можно отнести к безусловным художественным открытиям писателя. В этих образах отразился «позолоченный век» с его иллюзиями и спекулятивной горячкой.
Первый из них — полковник Селлерс; его прототипом послужил дядя Твена Джеймс Лемптон, неисправимый прожектер. Селлерс у Твена сложная и неоднозначная, безусловно гротескная, фигура. Он ослеплен мечтами о скором успехе, слабо соотносимым с реальностью.
Это — речистый фантазер, которому мнится, что вот-вот он ухватит жар-птицу удачи, обогатится миллионами, облагодетельствует человечество и, конкретно, своих родственников. Но на практике же его «прожекты» оборачиваются тем, что собственная семья Селлерса влачит полунищенское существование и «кормится» рассуждениями полковника о том, что «вареная репа» и холодная вода, как основа семейного рациона, на самом деле диетическое и в высшей степени калорийное питание.
Сенатор Дильворти. Другой «знаковый» для «Позолоченного века» персонаж — сенатор Дильворти, крупномасштабная фигура многоопытного и прожженного политика, рядящегося в одежду «слуги народа». Один из прототипов Дильворти — сенатор от штата Канзас Помрой, печально известный своим лихоимством. Вообще, за махинациями, воспроизведенными в романе, легко угадываются реальные скандалы, ошеломившие Америку начала 70-х гг. Дильворти — человек, лишенный совести, набор пороков американской политической кухни, демагог, эксплуатирующий наивность и незрелость своих избирателей. В главе 22-й экспонируется пространный предвыборный «спич» сенатора. Это образец твеновской иронии. Перед нами пародия на слащаво-назидательную беллетристику для детей. Дильворти вошел в роль «хорошего мальчика», трудолюбивого, скромника, благочестивого, добродетели которого — продукт воскресной школы. Как уверяет своих слушателей Дильворти, он проделал образцовый трудовой путь, избежал многих искушений и соблазнов, стал в итоге сенатором. Откровенная насмешка писателя чувствуется в обращении сенатора к аудитории: «бесценные дети, любите своих родителей, любите своих учителей, любите воскресную школу. Превыше всего, дети, будьте честны! Превыше всего — будьте чисты душою...»
Планы Дильворти однако терпят крах благодаря вмешательству сенатора, наделенного говорящей фамилией: Нобл (т.е. «благородный»), Хотя Дильворти уличен в подкупе, он выходит сухим из воды. Сообщается также, что по возвращении в родные края сенатор Дильворти встречен «бурной овацией», а те «преследования и гонения», которым он подвергся, не погасили к нему народной любви. Вот как об этом говорится в романе: «Мистер Дильворти занимал свое кресло до последней минуты сессии. Он облечен доверием народа и не обманет этого доверия». Твен не забывает напомнить: слуги народа» — в любой, самой скандальной ситуации, изображают из себя поборников общественных интересов. Финал деятельности Дильворти охарактеризован таким образом: «В следующий раз он высказался и проголосовал за хитроумное предложение, выдвинутое представителем Массачусетса: в силу этого предложения жалованье президента удваивалось, а каждому конгрессмену выплачивалось по несколько тысяч долларов за работу, выполненную ранее на определенных условиях, согласно которым она уже однажды была оплачена».
Знаменательно, что роман был сразу же замечен в России, в частности таким мастером сатиры, как Салтыков-Щедрин. Он опубликовал его в 1874 г. в руководимом им журнале «Отечественные записки» под названием «Мишурный век».
Конечно, роман Твена — свидетельство критического взгляда на некоторые стороны американского образа жизни. Но он вырастал из самой веры писателя в демократический правопорядок; право критики он считал неотторжимым достижением. Поэтому сегодня кажутся особенно несостоятельными дежурные упреки писателю со стороны наших твеноведов «доперестроечного» времени в том, что «ему были непонятны идеи социализма». Твен ценил предприимчивость, энергию и оптимизм своих соотечественников. В предисловии к лондонскому изданию «Позолоченного века» он писал: «В Америке почти у каждого человека есть своя мечта, свой излюбленный план, который позволит ему возвыситься как в смысле общественного положения, так и материального благополучия».
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
