Термин «прагматика» (от греческого pragma «дело», «действие») был введен в научный обиход одним из основателей семиотики — общей теории знаков — Моррисом Ч. Следуя идеям Пирса Ч., Моррис разделил семиотику на семантику, синтактику и прагматику — учение об отношении знаков к их интерпретаторам, то есть к тем, кто пользуется знаковыми системами. Прагматика, таким образом, изучает поведение знаков в реальных процессах коммуникации.
Как известно, важным элементом процесса переводческой деятельности является прагматический аспект. Л.С. Бархударов определяет прагматическое значение как «отношение между знаком и человеком, пользующимся этим знаком» [17: 106], хотя понятие прагматики гораздо шире. Ситуация, когда экстралингвистическая информация текста оригинала и текста перевода не совпадают, довольно обычна для переводческой практики. Следствием этого является недопонимание того, о чем говорится в подлиннике, для носителей языка, на который делается перевод. В таких условиях переводчику довольно сложно донести до читателей или слушателей наиболее полную информацию, поэтому необходимо учитывать прагматический фактор при переводе с одного языка на другой.
В зависимости оттого, на каком уровне рассматривается функциональность языка, прагматика имеет много определений. В данном случае прагматика рассматривается на уровне анализа художественного творчества.
Произведения художественной литературы, написанные в первую очередь для носителей исходного языка, имеют в то же время и общечеловеческую ценность; следовательно обращены и к более широкой читательской аудитории. В этом случае моделирование (или поправки на прагматические различия между подлинником и переводом) приобретают особую важность. Обычно в процессе перевода текст переадресовывается иноязычному получателю с учетом прагматических отношений языка перевода, то есть с учетом той реакции, которую вызывает текст, точно передающий денотативный и коннотативный компоненты содержания исходного высказывания у иноязычного читателя. При этом происходит прагматическая адаптация исходного текста, то есть внесение определенных поправок на социально-культурные, психологические и иные различия между получателями оригинального и переводного текста. При переадресации языковой информации иноязычной аудитории и вводе поправок на указанные выше различия, необходимо найти не просто смысловые эквиваленты, то есть единицы, обозначающие те же явления действительности, а те функциональные соответствия, которые способны вызвать у иноязычного получателя реакцию, сходную с той, которую данное сообщение вызывает у тех, кто читает его в подлиннике.
| Оригинал (с. 50) | Перевод 2 (с. 134) |
| Shortly Tom came upon the juvenile pariah of the village, Huckleberry Finn... | Вскоре после этого Том повстречался с юным парией Гекльберри Финном |
Если принять во внимание социальный, культурный уровень американской читательской аудитории подлинника, то словосочетание the juvenile pariah вполне понятно получателю информации. Более того, оно вызывает у него определенные образные ассоциации. То есть в тексте, ориентированном на американского читателя с учетом времени написания романа Марка Твена «Приключения Тома Сойера», использование слова pariah в большей или меньшей степени оправдано. Однако едва ли слово pariah (пария) без всяких модификаций может вызвать сходную реакцию у русского читателя, вряд ли имеющего представление о том, кто такой (или что такое) «пария» (перевод осуществлен в 30-е годы). Поэтому данный перевод нельзя считать прагматически адекватным, хотя семантически он вполне адекватен.
Прагматический фактор является одним из наиболее важных «фильтров», определяющих объем передаваемой в переводе информации. Учет тенденций естественного языка к экспликации и импликации имеет принципиальное значение для понимания сущности прагматической адаптации. Строя сообщение, отправитель всегда стоит перед выбором, какая информация должна быть словесно выражена в тексте сообщения и какая может быть не внесена в сообщение, поскольку она должна быть известна получателю. Этот выбор реализуется по-разному применительно к получателю — носителю иностранного языка и к получателю — носителю языка перевода. Ведь то, что является само собою разумеющимся и не нуждается в словесном выражении для (в данном случае) американского читателя, требует особого упоминания при переадресовке русскому читателю. Варьирование объема информации, передаваемой в процессе перевода, прежде всего находит свое проявление в добавлении к исходному сообщению или опущению некоторых пояснительных или уточняющих элементов:
| Оригинал (с. 30) | Перевод 2 (с. 116) |
| Marry gave him a bran-new «Barlow» knife, worth twelve & a half cents. | За это Мэри подарила ему новенький нож фирмы Барлоу стоимостью в двенадцать с половиной центов. |
В приведенном примере поясняющий элемент «фирма» становится необходимым при переводе с английского языка на русский, поскольку русскому читателю без включения в текст этого элемента может быть не вполне ясно, идет ли речь о разновидности ножа, о его принадлежности другому лицу и т. д.
Всякий текст коммуникативен, содержит некоторое сообщение, передаваемое от источника рецептору (читателю), какие-то сведения (информацию), которые должны быть извлечены из сообщения читателем, поняты им.
Воспринимая полученную информацию, рецептор тем самым вступает в определенные личностные отношения к тексту, называемые прагматическими отношениями. Полученная информация может вызвать у читателя определенную эмоциональную реакцию. Другими словами, прагматический потенциал текста является результатом выбора источником содержания сообщения и способа его языкового выражения.
Осуществление прагматического воздействия на читателя информации составляет важнейшую часть любой коммуникации, в том числе и межъязыковой. Установление необходимого прагматического отношения рецептора перевода к определяемому сообщению в значительной степени зависит от выбора переводчиком языковых средств при создании им текста перевода. Также немаловажную роль в этом процессе играет личность рецептора, его фоновые знания, предыдущий опыт, психическое состояние и ряд других особенностей.
Предполагается, что переводчик, стремясь обеспечить понимание исходного сообщения, читателем перевода, учитывает, что читатель принадлежит к иному языковому коллективу, обладает иными знаниями и жизненным опытом, имеет иную историю и культуру. Если подобные расхождения могут воспрепятствовать полноценному пониманию исходного сообщения, то переводчик устраняет эти препятствия, внося в текст перевода необходимые изменения. В переводе 1 романа Марка Твена «Приключения Тома Сойера» имеются случаи, когда переводчик, допустив ряд неточностей на уровне передачи смыслового содержания информации, вызвал искаженное прагматическое отношение читателя перевода к сообщению, изначально заложенному в оригинальном тексте.
В тех случаях, когда оригинальный текст невозможно с точки зрения прагматики содержания адаптировать, «приспособить» его (в нашем случае) под русского читателя, переводчик вынужден воспользоваться сносками, ремарками, комментариями. Однако в силу ряда причин (ориентация на определенный возраст читательской аудитории, личностные особенности читателя, уровень культуры рецептора, знание переводчиком читательской аудитории, умение переводчика видеть и учитывать разницу своего и читательского уровня осведомленности по тому или иному вопросу и т. д.) представляется невозможным вынести в комментарии абсолютно всю «фоновую» лексику. Так, например, в переводе 2 романа Марка Твена «Приключения Тома Сойера» имеется только 9 пунктов в «Примечаниях». Вне комментариев осталось множество непонятных (или неизвестных) для русского читателя слов, собственных имен, названий и т. д. Например, скребница, Миссурийская Дева, Франклин, Священное Писание (с учетом хронологии создания переводов).
В романе Марка Твена «Приключения Тома Сойера» встречаются сцены, авторские отступления, которые, несмотря на блестяще выполненный перевод, не вызывают у русского читателя того прагматического отношения к сообщаемому, на которое изначально рассчитывал автор произведения. Сцены в церкви, описание и авторские рассуждения относительно системы образования, например, не вызывают у русского читателя ожидаемой реакции, что объясняется различиями в социальной сфере, а также культурно-историческими особенностями американских и русских читателей.
Социально-культурные различия между получателями исходного и конечного сообщения позволяют говорить лишь о соответствии, но не в полном тождестве восприятия ими соответствующих текстов. Отсюда следует, что полного включения создаваемого переводчиком речевого произведения в сетку прагматических отношений языка перевода, то есть полной прагматической адаптации текста в процессе перевода, часто не происходит.
Прагматика метаязыкового уровня, то есть моделирование, варьируется в переводе по трем параметрам: пространство, время и социальный, культурно — исторический уровни. Время и место перевода может сильно отличаться от времени и места создания оригинала. Перевод текста, отдаленного по времени, ставит ряд дополнительных проблем при переводе. Тот факт, что перевод делается не с современного языка, должен быть каким-то образом отражен и в тексте перевода. Возникает необходимость отразить в переводе хронологическую отдаленность оригинала путем использования слов и структура языка перевода, хотя и понятных для современного читателя, но малоупотребительных и воспринимаемых как архаические. Так, например, в переводе 2 встречаются такие слова и словосочетания, как ветрогон, вериги трезвости, френолог, скребница, лакрица и т. д. Но если предположить, что перевод романа Марка Твена «Приключения Тома Сойера» будет сделан в наше время, то слова и словосочетания типа мировой судья, челнок, обтерханный, получить на орехи, тузить, верховой будут модернизированы, «приспособлены» под современную читательскую аудиторию:
| мировой судья | (просто) судья; |
| челнок | лодка; |
| обтерханный | поношенный, истрепанный; |
| получить на орехи | наказать; |
| тузить | драться; |
| верховой | посыльный. |
Так как прагматика метаязыкового уровня содержания романа в переводах трактуется в зависимости от фактора времени, места и национальных особенностей, то читатель порой воспринимает Марка Твена совершенно в ином плане как писателя, а его героев — совершенно другими героями. То есть в данном случае речь идет о том, что сдвиг во времени, пространстве и национальной характеристике содержания жизни русского читателя является первопричиной моделирования метаязыка в переводах.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
